- Верно говорите, хозяин, - Andre улыбнулся, присыпал кусок протухшего копченого мяса перцем и ароматическим порошком, понюхал. - Уже не воняет.
А свадьба - моя больная тема, люблю боль! - Andre тоже обучен хозяином, подбежал к столу и с поклоном выложил кусок мяса на деревянное блюдо. - Кушайте, графы.
- Никак на мясе червяк гнилостный? - нищеброды уже напились, но один сфокусировал взгляд на угощении.
- Какой же это червяк, это перчик, - Andre быстро схватил червяка, которого не смыл, не углядел на кухне, и проглотил.
Подумаешь, червяк, за деньги можно съесть все. - У нас для вас, господа, все свеженькое, только что скотину забили.
- Девок давай, - нищий не унимался.
- Будут вам девки, - Andre обещал, как и хозяин, знал, что через час оборванцам будет не до девок.
Тухлое мясо, перец и ром из опилок так взорвут животы, что пусть радуется тот, кто не умрет от адской смеси.
- Девок им надо, - Andre на кухне засмеялся.
- Давно ты не брился, - Claus провел ладонью по щеке Andre, - лицо стало у тебя колючее.
- Да никто не заметит.
- Я замечаю, - хозяин вздохнул, переставил кувшин с вином со стола на табуретку, затем с табуретки вернул обратно на стол. - Девки всем нужны, но к нам они не заходят.
Даже за деньги не можем пригласить танцовщиц.
- И мне это нравится, что у нас девки не танцуют, - Andre ответил с вызовом.
- Хозяин, танцовщиц подавай, да получше! - неожиданный вопль нищего с язвами взорвал трактир.
Ром и перец не действовали на оборванца, потому что у него давно нет печени, а желудок стал каменный.
- Девок давай! Мы же благородные! - за соседними столиками беднота подняла бунт.
Заведение полно народу, и назревала драка.
Редко, но подобное случается.
- Придется переждать в подвале, пока успокоятся и напьются, - Claus отодвинул доску пола, открылся потайной ход в убежище. - Ты всем отнеси два ведра рома и тухлой капусты кислой, а, если снова девок захотят, то спускайся ко мне.
- Вечно я должен отдуваться за вас, - Andre притворно вздохнул.
Хозяин щедро ему платил, а работа не смертельно опасная.
Andre подхватил два ведра рома из древесных опилок, выбежал с кухни.
Claus начал осторожно спускаться в подвал, очень не хотел оставлять заведение на разграбление.
Потом бродяги все возместят с прибылью, но все же...
Вдруг, наступила тишина, словно уши отрезали.
Подобной тишины Claus не знал никогда.
- Я оглох? Мне следует лечиться ромашкой.
Все будет в порядке с тем, у кого много денег. - Хозяин заведения остановился, затем робко поднялся обратно, заглянул в зал.
Раньше, чем Claus успел удивиться увиденному, ведра с ромом выскользнули из рук окаменевшего, ко всему привычного, Andre.
Но ни на Andre, ни на ром никто не смотрел.
Все внимание приклеено к ослепительной красоты девушке.
Обнаженная платиновая блондинка стояла посреди трактира.
Одета она только в красные туфли на высоких тонких каблуках, и на шее на цепочке болтался огромный кусок хрусталя величиной с кокос или с маленькую дыню.
Неестественно белые волосы небесной красавицы спускались ниже ягодиц.
Девушка ослепительно красивая, красивей не бывает.
Одна, голая стоит в адском заведении, но не смущена.
Никаких эмоций не отражается на лице блондинки.
- Вот нам и девка, - первым опомнился нищий.
Часть мозга у него отмерла, поэтому эмоций и потрясений осталось в голове меньше.
- Венера! - Claus прошептал.
Он узнал девушку с картины Рембрандта, ту, которую ему показывал отец.
Ту, которая каждую ночью являлась ему во сне.
Та, о которой он мечтал и бредил. - Руки ей отрубить, и тогда не отличить от картины. - Claus икнул.
Поскольку это оказался единственный звук, блондинка повернула к хозяину голову.
Глаза девушки голубые, но пустые, как звездные колодцы.
- Кожа белая, тело ухожено, лицо волевое, осанка гордая, аристократка, графиня! - Claus думал вслух.
Инстинкт собирателя денег возвращал его к жизни быстрее, чем бродяг.
От девушки пахло золотом.
Пока нищие бродяги не опомнились и не разорвали обнаженную красавицу на кусочки, хозяин трактира подбежал к блондинке.
- Юная леди, разговор с голой девушкой бессмысленен там, где пьяный сброд бушует. - Claus взял девушку за руку, почувствовал, что рука необычно холодна, словно красавица только что вышла из ледника. - Я осмысливаю последние часы своей жизни и не нахожу в них вас.
Все у нас будет отлично, если вы выживите. - Claus на кухне закрыл за собой дверь.
Трактир для нищих пьяниц более ценный объект, чем банк, поэтому дверь на кухню прочная, ее штурмом нужно ломать час.
"Так уж и отлично?" - блондинка написала на доске и посмотрела сквозь трактирщика.
- Королева! Взгляд королевы! Меня не заметить трудно, но вы, хотя и в незавидном положении, не замечаете меня, как раба! - Claus нисколько не смутился под равнодушным взглядом нагой девушки.
Смутить хозяина трактира невозможно. - В вас отсутствует любопытство, и вы даже не обвиняете меня.
Кто вы? Почему голая оказались в моем трактире?
"Отлично", - девушка написала и в нетерпении ждала ответ.
- Вы не привыкли, когда вам задают вопросы.
Вы - считаете себя царицей мира? - трактирщик много повидал мнимых и настоящих цариц, царицей его не удивишь.
"Представьте себе", - блондинка написала и хрипло засмеялась.
- Без языка смех не получается жизнерадостным, - все-то он знал, этот Claus. - Нормальная девушка в здравом уме никогда обнаженная не зайдет в трактир к бродягам.
Наверно, с вами случилась беда, и ваш ум находится сейчас в расстройстве. - Трактирщик пододвинул к двери плиту.
С другой стороны двери началась атака.
- Claus, открой, это я, Andre.
Если они не найдут эту девушку, то я стану для них девушкой!
- Трагедия! - Claus почесал толстый нос. - К сожалению, не могу открыть, иначе они ворвутся на кухню.
Успокой посетителей, скажи, что никакой голой девушки в туфлях на каблуках нет у нас и не было.
Это им привиделось в воспаленном пьяном угаре.
Скажи, что ром слишком хорош, вызывает видения.
Пусть еще пьют, у вас рома достаточно, - Claus отвернулся от двери, его ждала картина более приятная, чем рассматривание дубовых досок.
Платиновая блондинка сидела на столе, на пучках с зеленью.
Руки ее важно покоились на коленях, ноги раздвинуты, чтобы удобнее сидеть.
"Слишком старый", - она зачем-то написала мелом на доске.
- Старый, но не ужасный, - трактирщик не обиделся.
Он уже записал найденную блондинку в свои домашние животные, а на питомцев не обижаются.
"Что ты мне купил? Мне восемнадцать лет, а девятнадцать еще не скоро исполнится.
Золото давай!" - ни тени улыбки не промелькнуло на аристократическом лице блондинки, когда она писала.
- Венера! Моя безрукая Венера с руками! - Claus прошептал, щелчком сбросил с коленки блондинки рыжего таракана. - Не хочу двигаться, ничего не хочу.
Хочу оставаться на кухне, здесь жить и сравнивать тебя с картиной Рембрандта.
"Кони? Корабль! Пир!" - блондинка изящно, как королевская кобра, сползла со стола, двумя пальчиками взяла трактирщика за подбородок.
Он пал к ее ногам, сраженный навечно.
- Вы танцуете? - спросил в любовной горячке, не отдавал себе отчет, зачем спросил, почему, для чего.
Блондинка наклонила головку, с любопытством посмотрела на трактирщика и грациозно подняла правую ножку.
Она танцевала, но не то, что танцуют в трактирах перед нищебродами.
Танец сложный, с множеством вывертов, подобного Claus никогда не видел.
- Меня не приглашали на королевские балы, а вы, судя по танцу, там блистали.
Не для моего трактира танец, но впечатляет.
Вы танцевали целеустремленно, словно двигались к своей цели.
Необычно для моего заведения, и для обнаженной девушки в трактире тоже необычно. - Трактирщик отошел от блондинки на безопасное расстояние.
Он не хотел сначала потерять голову от любви, а затем потерять голову в пьяной драке с оборванцами. - Вы голодная, я накормлю вас. - С чрезмерным усердием Claus набрасывал на блюдо все, что чем, если и отравится блондинка, то не сразу. - Каша гурьевская, мослы, свиные пятачки, и самое ценное - зажаренная ляжка оленя. - Claus сдул с мяса вековую пыль.
"Это не еда!" - блондинка с ужасом смотрела на пищу, за которую любой бедняк отдал бы свою голову.
- Простите, леди, но другую еду не держим.
Вы, наверно, привыкли питаться изысканно, а у нас просто! - Claus со злостью ударил себя ляжкой оленя по правой щеке. - Надо же, всю жизнь мечтал о девушке с картины Рембрандта, мечтал, но не готовился к встрече, думал, что вы - миф, легенда, выдумка пьяного художника.
По-разному развлекался, швырял в посетителей навозом, намазывал лица алкоголиков горчицей, а о том, чтобы держать запас благородной пищи для вас, когда вы появитесь, не думал.
Вот и наказан за свою недальновидность.
Поэтому я остаюсь трактирщиком, а не выбился в короли, что не предсказываю будущее.