— Послать за доктором!..— раздался чей-то густой
.баритон.
Пользуясь всеобщим смятением, ребята еще больше
открыли дверь. Они видели, как повар, все время кру-
тившийся возле иранского консула, извлек из его жилета
* «Филологическое общество» во Владикавказе. В это «общество»
пробрались враги — буржуазные националисты всех мастей, «само-
определители», а также проповедники присоединения Северного
Кавказа к Турции. Впоследствии эти предатели были изгнаны из
«Общества».
107
массивные золотые часы и сунул их в свой карман.
Появились люди с носилками, больного унесли.
Гости сгрудились у выхода, собираясь покинуть па-
вильон. Но вдруг все отхлынули от дверей — в них по-
казались двое в шлемах, с кавалерийскими карабинами
наперевес.
— Господа хорошие, спокойно! Проверка докумен-
тов! — объявил красноармеец с бледным лицом, кото-
рого еще не касалась бритва.
— Позвольте, — возразил густой баритон. — Какие
мы «господа»? Здесь собралась, так сказать, красная
интеллигенция...
— Документы!
Обладатель густого баритона, полный мужчина в по-
ношенном кителе, попятился к кухне. Полагая, что там
никого нет, он поспешно выхватил из заднего кармана
офицерских рейтуз белый сверток и швырнул его за
дверь. Сверток беззвучно упал на Костины колени.
— Должно быть деньги, — шепнул Ахметка Кос-
те. — Положи их на свой карман и скорей бежим отсюда.
— Куда?
— Ха, куда? Домой — под лодку...
Костя кивнул. Они тихо вышли из кухоньки и, при-
гнувшись, прокрались по берегу пруда, к лодкам.
В верхней части парка, примыкавшей к проспекту,
духовой оркестр наигрывал краковяк, хотя на танцеваль-
ной площадке не было никого, кроме двух-трех пар
кривлявшихся хулиганистых парней. Музыканты стара-
лись заработать на ужин, не ведая, что их благодетели
ожидают своей очереди на допрос в облчека...
Под лодкой Костя и Ахметка почувствовали себя в
полной безопасности. Еще минуту назад патрульные
могли задержать их и отвести в ближайщий детприем-
ник. Этого друзья боялись больше всего.
Оба молчали. Запах смолы приятно щекотал ноздри.
Костя потрогал сверток в кармане.
— Утром узнаем, что здесь такое, — прошептал он,
подвигаясь ближе к Ахметке, чтобы было теплее. После
сытной еды клонило ко сну.
— Это деньги. Клянусь, — ответил Ахметка. — Завт-
ра пойдем на базар, купим себе новый ичиги, большой
чурек и целый пуд сладкий конфет.
—Да, — мечтательно сказал Костя. — Если бы нам
108
хватило денег добраться до фронта. Там бы мы каждый
день кашу ели... и винтовки получили. Постреляли бы
беляков и буржуев, штук по десять...
— Ей богу, хороший дело! — подхватил Ахметка. —
Пусть только дадут винтовки. Много побьем шакалов.
Дядя Абдулла говорил — бить надо их, спасать рево-
люц.
— Революцию,—поправил Костя.
После безуспешных попыток устроиться на работу у
какого-нибудь доброго хозяина ребята приуныли.
Виновато улыбнувшись, Ахметка предложил Косте
самим пойти в детдом, пожить немного там, скопить
сухарей на дорогу, а потом бежать на фронт. Костя воз-
ражал: надо прежде разыскать Знаура. Ахметка согла-
сился — нельзя покидать друга.
В этот день они поели только один раз, перед сном.
Накормил все тот же маленький повар. Он имел свои
соображения насчет ребят, говорил им о том, что деньги
есть в каждом порядочном доме, надо только уметь их
взять. Костя понял: повар хотел вовлечь их в какое-то
воровское дело. «Нет, — думал он, — еще за решетку
угодим. Не выйдет!..»
Надежды на сверток не оправдались. В нем оказа-
лись какие-то вражеские прокламации и фотокарточка —
женщина в монашеской одежде. Поразмыслив, друзья
решили поступить так: сделали «засаду» за оградой
парка, бросили сверток прямо под ноги двум патруль-
ным красноармейцам и дали стрекача. (Поймают —
детдом).
Ночевали опять под лодкой.
— Завтра пойдем искать Знаура, — тихо говорил
Костя. — Наверно, он уже в городе и живет-поживает
у того проклятого деда, который угостил нас плет-
кой.
— И спит на мягком матраце из птичьих перьев, —
добавил Ахметка. Потом еще с минуту он нашептывал
злые ингушские слова по адресу всех осетинских проро-
ков и святых.
Рассуждая так, Костя и Ахметка ошиблись: может
быть в эту самую минуту их верный друг Знаур с кин-
109
жалом деда Габо на поясе пробирался ночью один по
кремнистой тропе, чтобы разгадать тайну «индийского
корня».
Благотворительная
миссия
Дом коммерсанта Ираклия Спиридоновича Керако-
зова был одним из самых богатых на улице Лорис-Мели-
ковской. До революции в нем не умолкал праздный шум.
Из больших, открытых, сплошного стекла окон гремела
музыка кавказского оркестра, лились аргентинские ме-
лодии из новейшего граммофона, присланного из Аме-
рики компанией «Стэнли Крогс». Громыхая по мостовой,
подъезжали к дому фаэтоны, английские коляски с мяг-
кими сидениями, а иногда и автомобили. Особняк Кера-
козова представлял собой клуб «золотой молодежи»
Владикавказа — праздноболтающихся отпрысков мест-
ной знати. Душой общества была сестра Ираклия Спи-
ридоновича, Вероника Керакозова.
Теперь особняк безмолвствовал. На окнах появились
тяжелые темно-малиновые.шторы. Расписные, в восточ-
ном стиле, керамические полы покрылись мягкими ков-
рами.
Здесь разместилась благотворительная миссия меж-
дународной организации Красного Креста и Красного
Полумесяца. В состав миссии входили представители
великих держав, недавно установивших дипломатические
отношения с молодой Советской республикой. Неболь-
шой белый флаг с красным крестом и полумесяцем, скло-
нившийся у главного и единственного подъезда с улицы,
свидетельствовал о добрых намерениях иностранных
гостей. Но увешанный до зубов оружием курд Мехти в
высоченной косматой папахе, стоявший под этим флагом,
всем своим видом утверждал обратное. На этом посту
курда сменяли чеченец Закир и осетин Угалук — люди
специально подобранные из расформированного горского
полка царской охраны, как нейтральные, по просьбе
главы миссии.
Размещение гостей в доме Керакозова, состав охраны
и обслуживающего персонала — обусловлено специаль-
110
ным распоряжением Терского ревкома. Гости пользова-
лись привилегиями дипломатического представительства.
В миссии существовал так называемый консульский от-
дел, занимавшийся переучетом иностранных поданных.
В ревкоме решили, что самым подходящим распоря-
дителем в доме может быть не кто иной, как сам хозя-
ин дома, Керакозов, к тому же владеющий английским
языком.
Всякий, кто переступал порог керакозовского особня-
ка, сразу переносился в недалекое прошлое. Все напоми-
нало о былом довольстве. Только в необычной тишине
чувствовался траур по какой-то невозвратимой утрате.
— Кажется, что входишь в гробницу египетского
фараона,—сказала хозяйка Вероника Спиридоновна,
открывая дверь малой гостиной. Она прошлась по залу,
села за рояль, взяла аккорд. Посмотрела в круглое
зеркало, стоявшее на подставке для нот: тонкое выхо-
ленное, чуть тронутое морщинками лицо, синеватые ве-
ки... Захлопнув рояль, позвонила в колокольчик. В
дверях тотчас появилась служанка Дуняша — пухлая,
заспанная женщина в белом переднике с кружевами.
— Что изволите, госпожа?
— Вернулся ли Ираклий?
— Все приехали — и хромой старик Габошка, и Бог-
дан Богданыч, и турка Мехтихан, и проклятый чечен.
Да еще мальчишку какого-то дорогой подобрали...
— Что еще за мальчишка?
— Молодой мистер взяли его к себе. Старый мистер
были очень недовольные, но молодой мистер уговорили
их и велели этому осетину-мальчишке идти на кухню,
а когда его приоденут поаккуратней, будет он сполнять
работу на посылках, казачком.
— Что еще?
— Приходил утром Ибрай Сайфутдинов,— тихо
ответила Дуняша.
— Приходил? Кто звал?.. О ком ты говоришь?—зло
выкрикивала Вероника Спиридоновна.
— Часовой его не впустил, хотя он вашим женихом
представился. Уходи, говорит, пьяная морда...
— Очень хорошо,— облегченно вздохнула хозяйка.—
Гнать всех вон, кроме...
— Они уже приехали, госпожа,—робко перебила
Дуняша.
///
Кто «они»?
— Их благородие, Всеволод Сергеевич.
На лице Вероники Спиридоновны появились красные
пятна, она закусила нижнюю губу.
— Что же ты сразу не сказала? Где он?
— Во флигеле, спят. Бороду отпустили. Сразу и не
узнаете своего любезного...
— Гости заметили его? Боже, что.за времена, в своем
доме всех боишься...
Хозяйка прошлась по залу, нервно заломив тонкие
кисти рук.
— Старый мистер до сих пор еще в спальне, и никого
не принимают.
— А что молодой?
— Играют в тунис.
— В теннис, дура. С кем?
— С молодой миссой Матреной.
Тонко подведенные брови Вероники Спиридоновны
удивленно поднялись.
— Что еще за «мисса Матрена»?
— Иностранная госпожа. Такая красавица, что глаз
не оторвешь. Ах, какая красавица! Конечно, не такая,
как вы, но все же выдающая.
— Откуда она взялась?
— С почтой надысь приехала, с охраной. Ее так
чудно зовут, что и не выговоришь. Она мне и сказала:
«Зови меня, Дуня, Матреной». Чудно.
— Она по-русски говорит?
— Без запиночки! Только слова растягивает, этак с
важностью. А сама — красавица. Только ноги тонкова-
тые, и сухонькая, как пигалица, а личиком— ангел не-
бесный.
— Не мели языком. Что еще?
— Записочка вам, госпожа,— засуетилась Дуняша.
— Что же ты молчишь, идол африканский!
Вероника Спиридоновна поспешно развернула белый
треугольник, пробежала глазами по строкам: «Вероника!
Именем всего святого — устрой мне аудиенцию у мис-
тера С. От этого будет зависеть многое. Я пришел с «то-
го» света. Был обезоружен. Чудом остался жив.
Пришли мне какой-нибудь «цивильный» костюм по-
проще. Ираклию пока не говори обо мне. Хотя он и брат
твой, но болтун ужасный. Приходи. Жду. В.»
т
Распорядившись о костюме, хозяйка отпустила Ду-
няшу и снова села за рояль. Взяла несколько аккордов,
задумалась. Снова прочитала записку, позвонила. Через
некоторое время в гостиную вошел мальчик в длинном
синем курате. Большие темные глаза его с интересом
уставились на хозяйку.
— Ты кто такой?— последовал вопрос.
— Казачок, который называется...—невнятно и пу-
таясь, ответил Знаур.— Мистер принял на службу.
— Иди и прислуживай мистеру, а здесь моя поло-
вина... Впрочем, постой!
Вероника Спиридоновна достала из прикрытой ков-
ром ниши маленькую корзину с конфетами в блестящих
обертках.
— Вот, бери,—улыбаясь подала она корзину.—Бу-
дешь выполнять мои поручения.
— Слушаюсь,— госпожа,— учтиво поклонился Знаур.
С этого момента он превратился в слугу двух поло-
вин— гостей и хозяйки.
Вскоре Знаур стал невольным свидетелем многих
событий керакозовского дома. Изредка он разговаривал
с дедушкой Габо. Думал о друзьях. «Где они, Костя и
Ахметка. Может быть, еще во Владикавказе? Вот бы
теперь, втроем, пробраться ночью в спальню к мистеру,
связать его и сказать: «Давай сюда, паук заморский,
клад, который ты выкопал в наших горах». И притащить
его, связанного, вместе с кладом, к главному красному
комиссару...»
Дедушка Габо хороший человек, но на все вопросы
отвечает одно и то же: «Пока ничего нельзя предприни-
мать. Надо смотреть в оба — и все. Жаль, что не уда-
лось подменить ящик. А теперь — поздно...» До сих пор
Габо хранит в своей комнате под койкой второй метал-
лический ящик, извлеченный Знауром из ямы, для чего —
не говорит. Только предупреждает, с заморскими гостя-
ми нужно обходиться осмотрительно, иначе могут быть
какие-то «дипломатические осложнения». Что это та-
кое — неизвестно. Скорей всего, дедушка просто боится,
старый стал для джигитских дел...
И еще досадовал Знаур: как жаль, что ничего не
удалось узнать о кладе! А все из-за этого курда Мех-
тихаиа...
8 Их было трос
113
В ту тревожную ночь мальчику пришлось потратить
не меньше трех часов, чтобы добраться в темень до
сторожевой башни, выкопать пустой ящик, положенный
туда мистером Стрэнклом, и вернуться в лагерь. Потом
дедушка вырезал возле палатки несколько квадратных
кусков дерна, положил их в ящик, замкнул его на тугие
пружинистые запоры и сказал: «Постарайся заменить...»
Знаур сначала без ящика подполз к задней полотняной
стене, и уже хотел приподнять ее, как перед ним появи-
лась рябая физиономия Мехти. «Ходы отсюда, малень-
кая воришка. Кушать хочешь, минэ проси, палатка гос-
подин не лезь — ухо резать буду», — не сказал, а про-
шипел курд.
...Из комнаты хозяйки послышался мелодичный зво-
нок и резкое: «Кто там, эй..!» Знаур оглянулся. Горнич-
ной поблизости не было. Поправил курат, пошел в ма-
лую гостиную.
Хозяйка вынесла из своего будуара блестящую шка-
тулку из красного дерева, на которой лежал маленький
запечатанный конверт.
— Казачок? Ну что ж, пойди во флигель — там за
садом — и отнеси это моему кузену.
— Ираклию Спиридоновичу?
— Да нет же, Всеволоду Сергеевичу. Вот ключ от
шкатулки. Не оброни, смотри. На тебе... — и Вероника
Спиридоновна протянула Знауру гривенник царской
чеканки.
Флигель прятался далеко за садом, который почти
граничил с Александровским проспектом. Сад был ого-
рожен каменной стеной в два человеческих роста. До-
рожка к флигелю тянулась мимо теннисной площадки,
устроенной здесь с приездом миссии. Знаур остановился,
увидев ясные отпечатки туристских ботинок мистера
Стрэнкла. Он их хорошо запомнил еще на горной тропе.
С площадки слышались голоса, а через несколько
шагов Знаур увидел говоривших: Стрэнкла и какую-то
девушку с золотистыми волосами, падающими на плечи.
Пригнувшийся край белой войлочной шляпы скрывал ее
лицо.
— Совсем как в оазисе дядюшки Уэйна, не правда
ли, Билл? — сказала девушка.
Стрэнкл улыбался, вытирая лоб большим тонким
платком.
114
— Не хватает только фонтанов и иранских танцов-
щиц... Кстати, о танцовщицах. Говорят, что молодая
хозяйка дома когда-то исполняла на столе танец с факе-
лами индийского племени «Киу-киу». Вы еще не позна-
комились с ней?
— Нет. Но теперь горю желанием, — смеясь добави-
ла девушка.
Знаур пошел дальше незамеченный. За густыми кус-
тами сирени остановился.
Ключ... Мгновение — и шкатулка открыта. Знаур
впился в предмет, лежавший на бархатном дне шкатул-
ки: новенький браунинг, рядом, в специальном углубле-
нии, запасная обойма. «Ого!—чуть не воскликнул Зна-
ур. — Кто же этот Всеволод Сергеевич?..»
...Он лежал на старой кушетке во второй комнате
флигеля. Почти со всех сторон кушетку загораживали
объемистые книжные шкафы — здесь была старая
библиотека Керакозовых. Ночной гость читал какую-то