— Эй, сюда!—позвал хорунжий.— Вот что, хлоп-
чики, отвезите, ради христа, моего племянничка подаль-
ше от кутузки. Надоело там сидеть, сердеш-
ному...
— Отвезем, пан хорунжий. Позолоти ручку...— отве-
тил хриплый голос.
Половинка о чем-то пошептался с неизвестными,
звякнули монеты.
— Ты, фигура, сидай на шарабан!—приказал Знау-
ру тот же хриплый голос.— Поедем, милай, погуляем но-
ченьку...
Знаур почувствовал недоброе, но повиновался, сел на
бричку рядом с большеголовым горбуном, обладателем
хриплого голоса. На бричке сидели еще двое. Пахло во-
дочным перегаром и самосадом.
Бричка загремела по мостовой. Хорунжий скрылся в
темноте. Знаур молчал, подавленный.
Возле моста через Терек, против городской электро-
станции, повстречался конный разъезд.
— Стой! Пропуск!—скомандовал передний — широ-
коплечий, в кожаной тужурке. За поясом у него поблес-
кивала вороненая сталь маузера.
«Неужели спасение?»— мелькнула радостная мысль.
Знаур нащупал рукоятку браунинга.
Горбатый бандит, тот, что получил деньги у хорунже-
го Половинки, бросил вожжи и, пригнувшись, спрыгнул
с повозки.
— Нарезай на малину, братцы!..— крикнул он.
Знаур схватил вожжи, остановил лошадь. Других
двоих, как ветром, сдуло с брички.
— Стой, стрелять буду! — скомандовал всадник в ко-
жанке.
Горбун поднял руку с наганом, послышался двойной
щелчок взводимого курка. Но выстрел громыхнул с дру-
гой стороны. «Как громко»,— подумал Знаур, опустив
руку с браунингом. Несколько секунд стоял ошелом-
ленный.
Двое конных спешились, третий, в высоком шлеме,
138
держал поводья лошадей. Широкоплечий осветил элек-
трическим фонариком корчившегося на камнях преступ-
ника, поднял с земли его наган.
— Кажется, это армавирский бандит Клява... А ты
кто такой? А ну, сдай оружие.
Последние слова относились к Знауру.
— Я? Я ваш... красный... Они меня везли казнить.
Вот оружие, возьмите, дяденька...
— Кривенко! Садись с малым на подводу. Кля-
ву положите туда же. Он, кажется, еще дышит. Дома
разберемся, кто из них красный, а кто зеленый...
Человек в кожанке — особый уполномоченный ВЧК
Григорий Иванович Северин — прибыл во Владикавказ
по личному заданию Дзержинского. Балтийский матрос,
Северин был один из тех, кто с первого дня основания
ЧК работал рядом — плечом к плечу — с Феликсом Эд-
мундовичем и многому научился у своего руководителя.
Располагая большими полномочиями, Северин мог
бы производить в городе повальные ночные облавы, вы-
зывать сотни бойцов-чоновцев* на розыск тайных шта-
бов и вооруженных групп так называемого «Боевого
союза возрождения России». О том, что на Кавказе, как
на юге Украины, на Дону и Кубани, создавались такие
организации по директивам ставки Врангеля, было хоро-
шо известно в ЧК. Северин имел все основания поста-
вить дело «на солидную ногу», создать большой аппа-
рат, держать усиленную личную охрану, созывать много-
людные совещания.
Но не этому учил Феликс Эдмундович Дзержинский.
С первых же дней пребывания в городе Северин на-
чал изучать людей, с которыми должен был работать.
Он стал по очереди брать их на операции или для пат-
рулирования по городу. Часто Северин заводил разговор
с рабочими железнодорожных мастерских, с извозчика-
ми, просто с прохожими. Бывал в окружкоме партии, о
чем-то подолгу беседовал с секретарями и рядовыми
партийными работниками. Иные сотрудники областной
ЧК удивленно говорили друг другу: «Работа строго конс-
* Ч о н ы — части особого назначения из комсомольцев и ком*
мунистов, созданные в 20-х годах для ликвидации бандитизма.
139
пиративная, под тремя замками сидишь и то оглядыва-
ешься, а наш начальник во все дыры лезет, со всеми
разговаривает. Странно!..» Подобные речи быстро об-
рывались, потому что особый уполномоченный часто
приходил с операций не с пустыми руками. И с каждым
днем контуры дела о существовании вооруженных групп
«возрожденцев» и их центра все больше прояснялись.
В облчека стали заходить простые, люди — рабочие,
служащие, красноармейцы. Они сообщали о подозри-
тельных элементах, о тех, кто произносил враждебные
тосты в кабаках и ресторанах. Иногда жители города
приносили найденные на улице листовки с текстом зе-
мельного «декрета» барона Врангеля. Изучая все это,
Северин и его помощники Тембол Саламов и Аршавель
Гогоберидзе нередко нападали на верный след.
Как-то патрули принесли сверток с листовками, в ко-
тором оказалась фотография машинистки ЧК, Зои Фе-
доровны, сделанная лет шесть-семь назад. Патрульные
доложили, что сверток кто-то бросил им прямо под ноги
возле городского парка...
Иногда случалось, что «на ловца зверь бежал». Так
однажды вечером Северин один, без бойцов-чекистов,
прогуливался по городу; забрел на маленькую улочку,
тянущуюся мимо фруктового сада. Вдруг до его слуха
донесся тихий взволнованный женский голос. Его пе-
ребивал мужской «деревянный» баритон. Григорий Ива-
нович замедлил шаг. Говоривших не было видно, но ка-
залось, что они стоят по ту сторону стены или в какой-то
нише. Ночь была звездная, но темная.
— Я и так стараюсь каждый день заходить к ней, но
она очень замкнута и молчалива,— говорила женщина.—
Вчера она просила меня сшить ей кофточку. Говорит,
начальник приехал из Москвы — особый уполномочен-
ный.
— Кто он? На какой квартире остановился? — спро-
сил мужской голос.
— Я не спрашивала,— тихо ответила женщина.
— Мы должны знать все. От этого зависит судьба
вашего отца, его жизнь. И не только — мы спасем Рос-
сию, помните...
— Я не могу... Мне противно... Не могу...
Где-то скрипнула дверь, голоса замолкли.
Григорий Иванович спрятался за угол и стал ждать.
140
•— Ну, идите,— продолжал мужчина.— В следующий
раз узнайте побольше о ее начальстве. И главное, о чем
она там печатает на машинке, какие новости есть в че-
ка... Все. Прощайте.
«Кто эта женщина? Вероятно, домохозяйка, у кото-
рой квартирует наша машинистка Зоя Федоровна... Свер-
ток... Фотография...»—подумал Северин.
Из-за угла показался высокий мужчина и, озираясь,
пошел по направлению к центру города. Григорий Ива-
нович шел за ним на расстоянии шагов двадцати.
Неизвестный «спаситель» России вышел на людную
улицу. Прежде чем он скрылся в толпе, Северин успел
заметить на его лице черную креповую повязку, при-
крывающую левый глаз.
— Через два дня в ЧК пришел вольнонаемный служа-
щий миссии международной организации Красного
Креста и Полумесяца.
— Богдан Богданович Злыдень,— представился он
Северину.
— Слушаю вас.
И старый чиновник рассказал о появлении подозри-
тельного жильца во флигеле керакозовской усадьбы.
Этот странный жилец выходит из дому тайком и только
ночью, возвращается под утро. Особые приметы? Пожа-
луйста: черная повязка на левом глазу...
— Северин пожал посетителю руку, попросил его о
своем визите в облчека никому не говорить.
— Слово бывшего дворянина! — горячо сказал
Богдан Богданович, кланяясь по-военному, одной го-
ловой.
В тот же вечер Григорий Иванович пригласил к се-
бе помощников — Тембола и Аршавеля. Оба они выска-
зали мысль, что за одноглазым нужно установить дли-
тельное наблюдение и не брать его, пока не раскроются
все его явки.
— У нас нет времени для длительных наблюдений...
И особый уполномоченный решил арестовать одногла-
зого, но таким образом, чтобы не знала ни одна живая
душа.
— Тогда мы никого не «спугнем»,—заключил Севе-
рин.—Он будто бы заболел. С помощью этого человека
попытаемся установить связи, будем посылать своих
людей с его рекомендательными письмами и заданиями
141
к исполнителям. Ясно, что это—не рядовой «возрожде-
нец», а один из главарей...
— Разве есть такие данные?— спросил Тем бол.
— Есть. Простой смертный заговорщик не стал бы
интересоваться мной и тем, что печатается на машинке
в облчека.»
— Я ничего не понимаю, Григорий Иванович,— воз-
разил Саламов.
— Потом поймете. Меньше надо сидеть в кабинетах.
— Вы нам с Темболом и так не даете сидеть — ни
днем, ни ночью...— усмехнулся Гогоберидзе.
— Вот и отлично. Итак, сегодня идем в гости к не-
знакомцу с черной повязкой.
...Выслушав до конца рассказ Знаура обо всех его
приключениях, Григорий Иванович минуты две-три о
чем-то напряженно думал. »
— Так, джигит,— сказал он наконец,— значит, ты
нас дважды выручил. Первый раз, когда стащил у графа
Шувалова оружие и лишил его возможности оборонять-
ся, а второй раз сегодня ночью, когда Клява прицелился
в меня из нагана. Чекистское спасибо тебе.
Северин постукал ладонью по настольному звонку.
Вошел красноармеец.
— Пригласите Саламова и Гогоберидзе.
Явились помощники. Северин сказал коротко:
— Товарищ Тембол, найдите начканца военкомата
Половинку и немедленно арестуйте его. Установите на-
блюдение за квартирой доктора Мачабели. Смотрите,
чтобы не «уплыл»...
— Есть,
— А вы, Аршавель Ноевич, послушайте наш разго-
вор с юным героем и сами сделайте выводы.
— Есть.
Северин закурил самокрутку от плоской медной за-
жигалки. V
— За то, что вместе с дедом Габо Фидаровым до
сих пор не рассказали о чемодане иностранца и хотели
что-то сделать сами, за всю эту «дипломатию» — пори-
цание. Мистер Стрэнкл ускользнул от нас — уехал «со-
бирать травы». Куда? Неизвестно. Пока неиз-
вестно...
142
— Я сам пошел к комиссару...— начал было оправ-
дываться Знаур.
— И попал в лапы к предателю Половинке. Разве
ты не знал о существовании чека?
Знаур смутился, покраснел.
— Знал немного. Дядя Саладдин говорил, что в чека
страшно, там расстреливают потому что...
— А тебе разве страшно у нас?
— Нет, нет. Если б не вы, меня бы убили, может
быть...
— Ну, ладно, будем друзьями,— и Григорий Ивано-
вич протянул свою сильную матросскую руку.— Завтра
мы поможем тебе найти твоих пропавших друзей...
Как их?
— Костя и Ахметка-ингуш.
— Найдем. И учиться устроим.
Гогоберидзе был готов к докладу.
— Нужно немедленно послать кодограмму всем отде-
лам и уполномоченным об аресте Билла Стрэнкла,— ска-
зал Аршавель.
— О задержании,— поправил Григорий Иванович.—
Не забывайте, что «сборщик полезных трав» пользуется
дипломатическим иммунитетом, как и все члены иност-
ранной миссии. Мы не имеем разрешения свыше на
его арест. Но задержать можем. Разумеется, в вежли-
вой форме. Да... еще вот что: вызовите к десяти вечера
на допрос машинистку Зою Федоровну.
Северин с улыбкой посмотрел на Знаура.
— Как по-вашему слово «вперед»?
— Ражма,— ответил Знаур.
— Итак, начинаются поиски заморского гостя. Тайна
индийского корня «тха» должна быть разгадана.
Ражма!
УХОДИЛИ
КОМСОМОЛЬЦЫ
Свежий ветер
в «Бристоле»
Сутра в Пятигорске моросил колючий осенний дождь.
Горы заволокла серо-водянистая муть. Из окон го-
стиницы «Бристоль», обращенных в сторону Машу-
ка, был виден белый обелиск на пригорке — одино-
кая могила казненного белогвардейцами большевика Ан-
джиевского. Выше и дальше только клубились темные
тучи.
Где-то там, за Ессентуками, мерзли в окопах полу-
раздетые и полуголодные бойцы Южно-Осетинской крас-
ной бригады. Оттуда тянулась ниточка телефонного ка-
144
беля п отель «Бристоль», где расположился штаб брига-
ды. В теплых комфортабельных номерах разместились
начальники отделов штаба, их помощники, охрана, ин-
тендантство. У главного подъезда стояли часовые в чер-
ных бурках. К гостинице то и дело подъезжали пулемет-
ные тачанки, фаэтоны, конные нарочные. У дверей
красовалась новая вывеска — «Штаб гарнизона. Воен-
ный комендант города».
Командир бригады Янышевский и комиссар Поддуб-
иый редко наведывались сюда, днями и ночами пропа-
дая на передовых позициях.
Во главе солидного штаба, мало влиявшего на ход
боевых действий и жизнь полков и батальонов, стоял
Родзиевский, выдвинувшийся из военспецов.
Комбриг Янышевский не любил начальника штаба,
прилизанного военного чиновника, но пока не находил
предлога, чтобы избавиться от него. «Вот кончатся
бои,—зло говорил он Поддубному,—доберусь я до этой
чертовой богадельни...»
Кабинет начштаба находился на втором этаже, ря-
дом с рестораном, переименованным в столовую коман-
дования. На каждом повороте главной лестницы стояли
одетые с иголочки дневальные. В нижнем вестибюле на-
ходился оперативный дежурный, окруженный множест-
вом телефонов. В комнатах рядом отчаянно стучали
«Ундервуды». За матовой стеклянной перегородкой де-
ловито потрескивал аппаратами военный телеграф, свя-
занный через Минеральные Воды с Армавиром, где на-
ходился штаб девятой Красной Армии.
Ожидая приезда члена Военного Совета фронта, Лю-
циан Янович Родзиевский готовился к докладу. Время от
времени начштаба бросал пристальные взгляды на висев-
шую за его спиной большую карту с синими и красными
флажками. Нужно было с предельной четкостью оха-
рактеризовать обстановку, доложить о действиях и на-
мерениях противника, сделать прогноз. Для бывшего вы-
пускника Академии Генерального штаба — задача не-
трудная. Важно, чтобы член Военного Совета остался
доволен докладом и одобрил предложение — развернуть
бригаду в дивизию, передав в ее состав третью Кабар-
динскую кавбригаду, образовать горскую национальную
кавдивизию. К фамилии ее творца прибавился бы новый
титул — «начдив Горской». Все эти Поддубные и Яны*
10 И* было трое
145
шевские — рубаки, годные лишь для военного времени,—
будут устранены из армии или посланы на учебу, а
Родзиевский как единоначальник займет их место.
С такими приятными мыслями начштаба закурил
ароматную сигару—подарок иностранного гостя Стенли
Грея,—и нажал на кнопку звонка.
В комнату вошел Генрих Шиц, чуть сгорбленный, уже
немолодой боец с маленькими глазами на сером лице.
— Потрудитесь узнать, почему не явился дежурный
с докладом,— сказал Родзиевский, изобразив на лице
гримасу недовольства.
— Дежурный в особом отделе,— ответил Шиц.— По-
лучает какую-то кодограмму. Сейчас будет здесь, воз-
можно, вместе с начальником особого отдела...
— С ним вместе?.. М-м... Пойди-ка за ковер — на
всякий случай...
Шиц приложил руку к козырьку шлема и скрылся в
нише за большим текинским ковром, на котором ви-
сел акварельный портрет Карла Маркса (тайное место
телохранителя).
Вскоре вошел дежурный — щеголь в новом кителе,
синих кавалерийских рейтузах и желтых крагах.
— Без церемоний,— предупредил начштаба.— Я
занят и тороплюсь. Докладывайте о самом важном.
— На передней линии...
— Об этом после. Какие новости?
— Получена кодограмма из Владикавказа.