Николаю не везет.
Пружина, закрученная сверх предела, лопнула. Пострадавшим оказался Николай.
Собрание сегодня состоялось, только совсем не то, о котором мы говорили вчера и к которому готовились.
Перед началом собрания в аудиторию вдруг вошел Милехин. Его появление для нас было больше чем неожиданным. Поздоровавшись, он сказал:
- Товарищи, особые обстоятельства заставили нас провести внеочередное собрание вашей группы. Комитет рекомендует вам переизбрать комсорга.
Я видел, как побледнел Николай, часто задергалась левая щека Глаза его рассеянно бегали по сторонам. Казалось, он лишился речи.
- Какая в этом необходимость - спросил я. Милехин посмотрел на меня удивленно, как бы
говоря: «Вот тебе и на!»
- Горбачев допустил проступок, недостойный звания комсомольца. Есть и еще кое-что, - сухо ответил Милехин.
- Нельзя ли конкретнее? - спросил Брусков.
- Об этом вы скоро узнаете на общеинститутском собрании.
Николай продолжал рассеянно смотреть по сторонам. У меня от боли сжалось сердце. Так вот откуда тянуло холодом!
- Теперь все понятно, - проговорил Зимин со злорадством. - Под видом критики Горбачев пытался развалить наш коллектив!
- Это ложь! - крикнул Николай. - Я докажу, что это травля. Товарищи комсомольцы…
Милехин не дал ему закончить фразу.
- Вряд ли тебе удастся это.
Поднялся Зимин.
- Я предлагаю: пусть Горбачев покинет наше собрание
Брусков внес другое предложение - дать слово Горбачеву, а потом уже принимать решение.
- Это не обязательно. Комитет готовит вопрос о Горбачеве на общее собрание, - хмуро сказал Милехин.
Заявление секретаря комитета произвело впечатление. Брусков, Рослякова и я настаивали, чтобы Николаю дали слово. Милехин обвинил нас в потере комсомольской принципиальности.
Я смотрел на Николая. Он сник весь, потемнел в лице, казалось, даже ростом стал ниже. Молча направился к двери. Но взявшись за ручку, вдруг выпрямился, повернулся и резко бросил Милехину:
- Я это не оставлю безнаказанным.
- Грозила синица море сжечь, - ответил Милехин. Сегодня я не узнавал его. Всегда уравновешенный, веселый, сейчас он был злым, беспощадным. Тогда в кабинете директора он к Николаю относился по-другому. Неужели Зимин успел склонить его на свою сторону?
Николай стремительно вышел из аудитории, с силой хлопнув дверью.
- Слышали, угрожает? - проговорил Зимин, кося глазами на дверь. Он торжествовал победу.
Все молчали.
- Нельзя ли все-таки объяснить, в чем дело? - спросил я.
- Горбачев скрыл в документах, что его отец и мать враги народа, - ответил Милехин, холодно глядя на меня. - А тебя, Торопов, предупреждаю, не водись с этим скользким типом, если не хочешь нажить большие неприятности.
- Но… Горбачев - воспитанник детского дома, фронтовик…
- Видите, защитник нашелся! - сказал Зимин.
- Непонятные дела творятся на белом свете, - вздохнул Брусков.
Милехин бросил в его сторону осуждающий взгляд.
Перевыборы комсорга прошли быстро. Зимин предложил кандидатуру Струкова, Нюся Рослякова выдвинула Брускова. Проголосовали. Струков получил на два голоса больше.
Опасаясь за Николая, я поспешил в общежитие. Самочувствие у меня было отвратительное. Я официально предупрежден «не водиться с типом». А наша дружба? Как все получается непонятно и глупо, а главное, запутанно. Не хочу верить, что Николай чужак. Он ведь не знает своих родителей. А может, и знал, но скрывал. Кому интересно выставлять напоказ такую биографию?
Николай поджидал меня в скверике, недалеко от института.
- Хочу поговорить с тобой, - сказал он. Мы сели на скамейку и долго молчали.
- Василий, признайся, только честно, ты веришь им? - спросил Николай, глядя мне в глаза так сурово и испытующе, что мне стало неловко.
Я пожал плечами.
- Значит, тоже поверил?
Я не знал, что ему ответить. Я верил в него, как в товарища, как в порядочного человека. Неужели он и от меня скрывал о своих родителях? Это было бы нечестно с его стороны.
- Николай, скажи, что с твоими родителями? Или все это выдумано ими?
- Не знаю. Я ничего не знаю, - глухо ответил он.
- Но откуда они взяли это?…
Было холодно и сыро, моросил дождь, неуютно было в скверике и на улице. Прохожие шли, спрятав руки в карманы и нахлобучив шапки.
- Тебя собираются исключить из комсомола. Что ты думаешь делать? - спросил я.
Он промолчал, будто не расслышал моих слов. Я повторил. Он вздохнул.
Разговора у нас не получилось. Трудно было говорить Николаю, я понимал это. Мы встали и направились в общежитие.
- Ты не боишься идти рядом со мной? - спросил он с горькой усмешкой.
- Напрасно ты так думаешь обо мне, - ответил я - Меня другое беспокоит. Я верю в тебя, но как и чем тебе помочь, не знаю.
Он крепко пожал мою руку.
- Большего я от тебя и не требую, - растроганно сказал он. Я понял, что человек в его положении больше всего нуждается в моральной поддержке. - Ну, иди, - он указал на общежитие.
- А ты?
- Мне нужно побыть одному. Только не отчаивайся.
- Легко сказать - не отчаивайся. Но сидеть сложа руки не стану. В общежитие Николай вернулся в час ночи. Я попытался утешить его, но он отвечал резко, раздраженно, и я оставил его в покое. Эту ночь мы не спали.
22 ноября
Перед началом лекции, когда в аудитории почти все были в сборе, к нам вошла секретарь института. Я сразу почувствовал - не с доброй вестью она пожаловала к нам. И не ошибся. Она прочла приказ об исключении Николая Горбачева из института. В этом было что-то похожее на издевательство. Могли бы вызвать Николая в канцелярию и объявить там приказ.
Я глянул на Николая. Внешне он ничем не выдавал себя, только плотно сжал губы, торопливо сунул в карман конспекты. Нелегко давалось ему внешнее спокойствие. Молча, ни на кого не глядя, Николай направился к выходу. Мне хотелось подняться и тоже уйти.
Студенты сурово молчали, и в этом молчании я чувствовал осуждение приказа. Вдруг раздался ехидный смешок Зимина. Всех поразила его подлость. Издеваться над чужой бедой - это уж слишком.
- Что, допрыгался?! - сказал Зимин.
Николай остановился, повернул голову в его сторону:
- Жалею об одном, мало я проучил тебя, - и стремительно вышел из аудитории.
- Правильно - крикнул Володя Брусков Нюся закрыла ладонями лицо. Сидевшая рядом с нею Маша Воловикова приложила к глазам платочек.
После ухода Николая в аудитории воцарилась напряженная тишина. Ему сочувствовали все.
Я не слышал, о чем шла речь на лекции. Мысли о Николае не давали мне покоя. Куда он теперь пойдет? Николай горячий. Ему сейчас больше всего нужна товарищеская помощь.
В общежитии Николая не было. Не увидел я в комнате и его фанерного чемоданчика. Значит, ушел. Но куда? У него и знакомых-то в Москве нет.
До полуночи я бродил по улицам в надежде встретить Николая. Ходил и не мог сдержать слез. Шел снег, морозило. Я промерз до костей.
25 ноября
Николая нет вот уже третий день. Каждый вечер я брожу по улицам в надежде встретить его. Тоскливо мне без него и стыдно за себя. Получилось так, что я оставил товарища в беде.
Виктор ходит как победитель. На меня он смотрит насмешливо и высокомерно.
Без Николая я чувствую себя одиноким.
Вчера Виктор оскорбил Нюсю Рослякову. Она заплакала и убежала из аудитории, пропустила две лекции. Брусков попытался утихомирить его. Виктор ответил ему грубостью. Меня удивляет, что ребята будто и не замечают снова распоясавшегося Зимина. При Николае он вел себя тише.
Я догадываюсь о причине ссоры между Виктором, Нюсей и Брусковым. Это все из-за Маши Воловиковой, с которой дружит Нюся. Они сидят за одним столом, во время перерывов неразлучно ходят под руку по коридору. Виктор ухаживает за Машей давно, но все безрезультатно. Между Машей и Виктором стоит Нюся, она настраивает против него подругу. Володе Брускову тоже нравится Маша.
Я постоянно испытываю в себе желание дать Виктору пощечину. И, наверное, когда-нибудь осуществлю его. Пусть и меня исключат из института. У меня часто появляется мысль - перевестись на заочное отделение и уехать домой.
27 ноября
О Николае ничего не слышно. Я все больше тревожусь о нем. Некоторые начинают поговаривать, что с ним произошло какое-то недоразумение. Мне кажется, что многие, как и я, чувствуют, что среди нас не хватает Николая. И всем неловко, что так получилось. Мы сами виноваты в этом.
Зимин продолжает обхаживать Машу. Это очень красивая и веселая девушка с большими серыми глазами и улыбчивым ртом. За нею студенты ухаживают наперебой. Брусков влюблен в нее до потери сознания, но она не замечает его.
Да, Маша по-настоящему красива. Я часто смотрю на нее и невольно любуюсь той редкой красотой, которой природа наградила эту девушку. Мне кажется, что Маша и сама понимает это и гордится, хотя характер у нее мягкий, отзывчивый. На нее хочется смотреть, не отрывая глаз.
И тем обиднее, что с некоторых пор Маша все благосклоннее относится к настойчивым ухаживаниям Виктора. Она охотно принимает от него подарки - конфеты, яблоки. Это выводит из себя Нюсю Рослякову. Мне кажется, что рано или поздно подруги поссорятся. Виктор к этому приложит все усилия.
Сегодня на большой перемене Виктор ходил по коридору с Машей.
Я уверен, что у Виктора к Маше нет серьезных чувств. Он просто рисуется перед студентами своими победами. Мне всегда становится обидно и досадно, когда я вижу его с Машей.
30 ноября
Виктор все-таки рассорил подруг. Нюся пересела за другой стол, а Виктор торжественно занял ее место. Маша сначала чувствовала себя неловко, но не ушла от нового соседа. Значит, она смирилась с тем, что потеряла подругу.
2 декабря
После лекций я шел по нашему скверику. Слышу, кто-то зовет меня. Глянул - Николай! Я обрадовался и в то же время встревожился. Он еще больше похудел за эти дни.
- Где ты пропадал? Как твои дела? - начал расспрашивать я.
На мои расспросы он безнадежно махнул рукой.
- Мои родители действительно были репрессированы. Я узнал, в каком городе они жили и работали. Хочу поехать туда, выяснить все. Но у меня нет денег на билет, я успел продать все, что у меня было, - сказал Николай.
Вчера я получил от матери деньги, решил отдать их Николаю.
- А жил где эти дни?
- Где придется.
Мы зашли в столовую. Я предложил ему деньги. Он начал было отказываться.
- Я не знаю, когда мне удастся вернуть их тебе.
- Не возьмешь - обижусь. Ты не имеешь права отказываться от моей помощи. Это будет не по-товарищески.
Деньги он взял. Я понимал, что для его поездки их было мало. Пообещал завтра добавить еще. Денег у меня не было, я рассчитывал сбыть кое-что из своих вещей.
Мы долго сидели в столовой. Там было тепло, а Николай не имел пристанища. Он расспрашивал меня, что нового в институте, какой материал мы сейчас проходим. Я рассказал ему о поведении Зимина.
- Неужели у комсомольцев не хватает мужества призвать его к порядку?
- Нашелся было один смельчак, - ответил я.
- Куслив был пес, да на цепь попал, - раздумчиво проговорил он.
- Ребята сожалеют, что нет тебя.
- Кто сожалеет?
- Все, кроме компании Зимина.
Николай повеселел. Я звал его ночевать в общежитие, он наотрез отказался.
- Где же ты будешь спать?
- Я привык ко всему, - ответил он.
4 декабря
Только что проводил Николая в дорогу. Я понял, эта дальняя поездка ничего не обещала ему, кроме лишних терзаний. Что он там может «выяснить»? Что его родители такого-то числа были арестованы? Он и без того достаточно пережил. Николая волнует другое. Если о его родителях факты подтвердятся, он примет как должное все, что с ним произошло в институте.
- Не самобичевание ли это? - спросил я.
- Нет. - Он вздохнул.
- А если они были обмануты или совершили преступление по своей несознательности?
- Они были людьми довольно образованными.
- Неужели не могут понять, что дети за родителей не отвечают?
- Милехин умело оформил дело. Мне в вину вменили все: что мои родители враги народа и что я умышленно скрыл это, что я занимался склочничеством.
- Как он узнал о твоих родителях?
- Случайно. Его отец был директором завода, где они работали.
Незадолго до отправления поезда Николай сказал, что он думает вернуться на свой завод, где его все знают.
- Да и люди на производстве лучше, - добавил он.
- Чем?
- Проще, искреннее. Вообще производственный коллектив дружнее, там крепче товарищество.
Я не работал на заводе и не стал с ним спорить.
- А с учебой как же? Николай пожал плечами.
- Не знаю. С такой биографией, как у меня, вряд ли стоит учиться на инженера. Случится что-либо на производстве, могут вспомнить моих родителей. Но учиться я все-таки буду. Может быть, заочно.
Раздался гудок паровоза.
- Ну, прощай, Василий. Может, больше не доведется встретиться. - Николай протянул мне руку.
Поезд ушел в темноту, а я долго еще стоял на перроне и смотрел в ту сторону, где исчезли красные огоньки.
6 декабря
На большой перемене ко мне подошел Брусков и как бы между прочим сказал, что комсорга выбрали неудачно. Саша Струков ходит на поводу у Зимина и его приятелей.
- Горбачев был лучше. Виктор все-таки боялся его, а теперь он почувствовал свободу. И все потому, что с ним никто не хочет связываться.
Для меня это было интересным признанием.
- Не знаешь, где сейчас Николай? - спросил Брусков.
- Уехал на завод работать.
По коридору шел Зимин с Машей. Он говорил ей что-то вполголоса, она смеялась, поглядывая на него. Лицо Брускова вдруг стало мрачным и страдальческим. Он отвернулся.
- Как ты считаешь, правильно Николая исключили из института? - опросил я, желая вызвать его на откровенный разговор.
- Мы об этом не раз говорили с ребятами. Тут какая-то темная история, - признался Брусков. - Когда я узнал, что Милехин родственник Зимину, мне стало ясно, что с Горбачевым они сыграли злую шутку.
Володю Брускова все уважают на курсе. В институт он пришел с металлургического завода, где работал техником. Ему двадцать три года, но выглядит он значительно старше своих лет. Высокий, подтянутый, лицо смуглое и худощавое, раздвоенный подбородок.
9 декабря
От Николая нет вестей. А пора бы ему сообщить о себе.
После занятий мы с Брусковым направились в столовую. Мороз и ветер торопили нас. Слышу, кто-то окликнул меня. Остановился. Нюся догоняла нас.
- За вами не угонишься, - сказала она, тяжело переводя дыхание.
Было очень скользко. Володя взял ее под руку. Она разрумянилась от мороза и быстрой ходьбы.
- Где твоя Маша? - спросил я, делая вид, что не знаю о их ссоре.
- Маша? - Нюся сердито посмотрела на меня. - Я с нею уже не дружу.
- Это плохо.
- Может быть, и плохо. Не моя вина.
- А чья?
- Всех нас! Надо со всеми поговорить о Викторе и Маше.
- О том, что они любят друг друга? А если у них серьезные чувства?
- В этом-то и несчастье, что Маша способна на серьезные чувства. Ну, а в Виктора я не верю, - ответила Нюся. - Маша доверчива и ласкова, а Виктор себе на уме.
- Хорошо ли вмешиваться в такие дела? - спросил я.
- Мы обязаны предостеречь товарища или подругу.
Брусков не проронил ни слова. Лицо его было мрачно, в глазах светились недобрые огоньки.
- Вот мы сейчас все видим, что в их отношениях что-то фальшивое, - продолжала Нюся. - Но делаем вид, что нас это не касается. - Она помолчала. - Ну почему мы так безразличны к судьбе своих товарищей?