Они не заметили, как кончился день, в лесу стало вдруг сумрачно. Даша испуганно посмотрела на небо, сплошь затянутое черными тучами.
- Гроза будет. Надо спешить домой, - сказала она.
Они взялись за руки и побежали. Над лесом вспыхнуло голубоватое пламя молнии, и в тот же миг над вершинами сосен промчался трескучий гром, проснулся дремавший ветер, лес зашумел. С каждой минутой становилось темней и прохладнее, молнии сверкали все чаще, яростнее становились удары грома. Молния на мгновение вырвала из мрака стволы деревьев, и они в призрачном свете казались черными и страшными. Упали первые крупные капли дождя.
До города было далеко. Пробежали еще сотню шагов, и вдруг на них обрушился ливень. Даша и Николай укрылись под кроной огромного дерева. Сверху то и дело падали крупные капли дождя, потом стали прорываться струйками, неприятно щекоча тело. Они вскоре убедились, что дерево не могло укрыть их от ливня. У Даши зябко подрагивали плечи.
При вспышке молнии Николай заметил в стороне не то шалаш, не то копну сена. К великой их радости, это оказался шалаш, сделанный из веток и сена. Пока они в темноте на ощупь добрались до него, промокли до нитки. Уселись на свежем душистом сене, плотно прижались друг к другу.
Над лесом бушевала гроза, а в шалаше было сухо и тепло.
- Даша, если бы ты знала, как я люблю тебя, - шептал на ухо Николай, и взволнованный его голос оплетался с шумом дождя и ветра.
От поцелуев у Даши кружилась голова, пылало лицо, в сердце закидала непокорная кровь. Даша будто сквозь сон слышала раскаты грома, шум ливня. Было страшно, радостно и тревожно. Сердце билось часто, в ушах все усиливался звон пульсирующей крови…
Через час гроза ушла, раскаты грома доносились будто из-под земли, трепетные сполохи бросали голубоватые отсветы на темные разорванные тучи, медленно ворочавшиеся над лесом. Было темно. И хорошо, что темно. Как бы Даша сейчас смотрела ему в глаза. Они вышли из шалаша и молча пошли по лесу в непроглядной темноте, как бы боясь нарушить унылую тишину лесного царства. С ветвей падали на них холодные капли.
Даша молчала. Николай держал ее за руку и чувствовал, как порой она судорожно вздрагивает.
- Тебе холодно?
Даша ничего не ответила. Ее молчание тревожило Николая.
На опушке леса стало светлее, вдали сверкала золотая россыпь городских огней. Сквозь клочья иссиня-черных туч светила луна. Остановились. Николай посмотрел на Дашу. Лицо ее было смущенным, жалким.
- Прости, Даша. Она пожала его руку.
- Я не сержусь. Если бы я не любила… - Даша улыбнулась и пошла вперед, прямая и гордая. Николай взял ее руку с холодными, чуть подрагивающими пальцами.
- Завтра зарегистрируемся. Я попрошу квартиру, - сказал он.
Слово «зарегистрируемся» резало Даше слух. Какое грубое, канцелярское слово. Неужели не могли придумать что-нибудь более благозвучное?
- Не надо этого, - ответила Даша.
- Мне тяжело будет уезжать от тебя. Какая тут учеба, если я каждый час буду думать о тебе…
ПОСЛЕ ГРОЗЫ
Утром на работе Даша стыдилась смотреть Николаю в глаза. Вчера она храбрилась перед ним, а сегодня растерялась, струсила. Все вчерашнее поблекло в ее глазах, казалось горькой, обидной ошибкой. Притихшая и задумчивая, она привлекала к себе внимание подруг.
- Что же ты, соловушка, не весел, что же ты головушку повесил? - спросила Нюра, насмешливо глядя на Дашу.
- Нездоровится, - ответила Даша.
- После чего бы это? - не унималась Нюра, не гася улыбки.
Даша бросила на нее косой взгляд, прикусила губу и отвернулась. Сейчас ей было не до шуток.- Так хорошо начавшийся день оставил в душе боль и горечь, о нем не хотелось вспоминать. Если бы его можно было вычеркнуть из жизни. Но ничего уже не вернешь, как не повторишь прожитый день. И некуда деться ей от своих невеселых мыслей, от того стыдного и тяжкого, что осталось на душе после вчерашнего вечера.
Даша не замечала, что вокруг было столько солнца, что день после вчерашней грозы сверкал всеми своими красками. Вдали под солнцем блестела река, а за нею в дымке, словно сквозь прозрачную голубую кисею, зеленел лес. Все померкло в глазах, на сердце- тяжесть.
Даша посматривала на Николая, стараясь по выражению лица определить, о чем он думает, что чувствует. Почему он избегает ее взгляда? Наверное, ему тоже неловко за вчерашнее. А может быть… Даша слышала от подружек, что ребята только на словах честные, а на деле стремятся околпачить девушку. Обещает златые горы, а потом вдруг охладеет, отвернется, а то еще начнет хвастать перед товарищами своими успехами. Нет, Николай не сделает этого. Он хороший, честный. Но ведь она мало знает его. Говорят, чужая душа потемки. Почему он сегодня такой озабоченный, какчужой, не посмотрит на нее, не улыбнется, не скажет, хотя бы глазами того, что сейчас особенно нужно ей?
Дашу тревожили мысли - как теперь станет относиться к ней Николай. И хотя она верила ему, но в душу вкрался страх потерять любимого. Она стерпит насмешки подруг, нападки мачехи и ее дочерей. Но Николай… Неужели он посмеется над ней?
Давно не работал Николай с таким рвением, с таким жаром, как сегодня. Он и сам не знал, откуда у него столько прыти к работе. Может, потому, что решил навсегда остаться в этом городе, где родилась и выросла Даша. Ей трудно у мачехи, тяжело работать и учиться. Сегодня вечером они окончательно договорятся обо всем, а завтра он пойдет к начальнику строительства говорить о квартире. Прораб не раз предлагал ему остаться на стройке, обещал женить на лучшей дивчине, выделить молодоженам «министерскую» квартиру с одним условием, что Николай возглавит молодежную бригаду. С учебой, пожалуй, можно и подождать или перевестись на заочное отделение. Труд строителей в почете, в любом городе хватает дела, и заработки хорошие.
Для Даши он сделает все, что только в его силах. Он чувствовал теперь ответственность за ее судьбу. Кто знает, будет ли Даша ждать, пока он закончит институт. Николай вырос без семьи и ласки родителей, жизнь не баловала его. Он чувствовал себя достаточно взрослым для того, чтобы серьезно думать о семье.
Николай разогнул натруженную спину и посмотрел на Дашу, стоявшую перед ним с ведерком в руках.
- Дашенька, чего ты так смотришь на меня? - опросил он, глядя ей в глаза.
- Вовсе нет. Откуда ты взял?
- Я все время чувствую на себе твой взгляд. У тебя глаза, как у гипнотизера.
- Правда? Вот уж не подозревала.
- Нет, правда, Даша. Ты способна мысли свои и чувства передавать на расстоянии. Если пойдешь в институт, обязательно учись на психотерапевта. У тебя особенные глаза.
Шутку Николая Даша не приняла. Нахмурилась. Лицо его снова стало озабоченным и грустным.
- Я знаю, чувствую - ты не можешь простить меня
- Не надо об этом
- Ты сердишься на меня?
Она отрицательно покачала головой.
- В девять вечера я буду ждать тебя у входа в парк.
Она кивнула.
Работа спорилась. После ночной грозы и ливня стояла приятная прохлада, с лесов на много километров просматривались окрестности города. И всюду, куда ни кинешь взор, строительство заводов и рабочих поселков. Здесь воздвигается индустриальный город. Через год на месте стройки будут стоять корпуса, задымят трубы, зашумят машины. Во все уголки страны поезда повезут станки. И в каждом станке будет жить частица энергии Николая Горбачева. Со временем в городе откроются техникумы и институты. Он и Даша стряхнут с тебя кирпичную пыль и сядут за учебники.
ТРЕВОГИ И СОМНЕНИЯ
К парку Николай пришел чуть ли не за час раньше. Ходил вдоль решетчатой ограды, часто поглядывая на часы, висевшие у входа, и все думал об одном и том же: он со всей решимостью скажет Даше, что без нее он никуда не поедет, а если ехать, то вместо.
Уже девять часов. Даши нет. Проходит еще полчаса Николай начинает нервничать. Она никогда не опаздывала. Уже десять. В чем же дело? На душе с каждой минутой все тревожнее. Ждет еще пятнадцать минут, полчаса «Пойду к ней домой. Может, что-нибудь случилось. Может, мачеха не пустила. Возьму Дашу за руку и уведу с собой», - решил Николай.
Полный тревоги и гнетущих мыслей, он направился к ее дому. Постоял возле калитки. В доме не светилось ни одно окошко. Значит, все спят. Почему же она не пришла? Вспомнились ее печальное, задумчивое лицо, жалкая улыбка.
Как- то Даша рассказала ему, что инженер строительного управления Федин весной сделал ей предложение. Он и теперь почти каждый день заглядывал на стройку, заходил на леса, чтобы повидать Дашу. Высокий, энергичный, с веселым мужественным лицом, он, конечно, нравился девушкам.
Однажды Нюра при Николае вполне серьезно сказала Даше:
- И охота тебе таскать кирпичи? На твоем месте я вышла бы замуж за Федина и жила бы барыней.
Даша глянула на Николая и с улыбкой ответила:
- Я и сама думала об этом.
- Чего тут думать? Тебе в руки само валит счастье.
Тогда Николай этому разговору не придал особого значения. Теперь же, вспомнив о нем, он содрогнулся от ревности. В душу хлынул мутный поток подозрений и сомнений. Может быть, Даша колеблется в выборе?
Больше часа он проторчал у Дашиной калитки. Терзаемый невеселыми догадками, он медленно побрел к себе.
Николай спал на топчане во дворе под навесом. Василий предпочитал спать в доме. Для Николая же спать под открытым небом было одно удовольствие. Беда была в том, что и спать-то последнее время приходилось урывками. Такова уж доля влюбленных.
Заснул Николай на рассвете, когда ущербленная луна висела над западным горизонтом и в саду попискивала какая-то ранняя птичка. Но и во сне не нашел успокоения. На него навалилась большая черная кошка и начала душить. Он пытался сбросить ее с себя, силился крикнуть, позвать кого-нибудь на помощь, но не было голоса. Наконец ему удалось схватить за горло злую зверюгу, и они вместе полетели в пустоту.
Очнулся Николай на земле. Сквозь листву деревьев пробивались солнечные лучи, в саду разноголосо пели птицы.
Николай раньше обычного ушел на работу, чтобы встретить Дашу по дороге на стройку. Минут двадцать он простоял на углу недалеко от ее дома. Когда заметил ее, выходящую из калитки, сердце его забилось часто и радостно. В пестреньком ситцевом платье и голубенькой косынке она шла, глядя перед собой чуть прищуренными глазами. Лицо ее было задумчиво. Она почти прошла мимо, не заметив его.
- Даша! - Она вздрогнула от неожиданности, улыбнулась растерянно и грустно. У нее снова воспаленные глаза, припухшие веки. Это еще больше растревожило Николая.
- Я ждал тебя весь вечер, - сказал он с упреком в голосе.
Даша посмотрела ему в глаза.
- Прости. Я не могла прийти.
- Что-нибудь случалось?
- Ничего особенного, - уклончиво ответила она.
По ее вздоху, по грустным глазам Николай догадался, Даша что-то скрывает от него. Всю дорогу он настойчиво упрашивал ее, чтобы она призналась, что волнует ее, почему она такая задумчивая. Она уклонялась от прямого ответа, и это еще больше тревожило его.
Даша не хотела признаться ему, что вчера вечером в доме был скандал. Кто-то из соседей сообщил мачехе, что в поздний час видел Дашу с молодым человеком. Даша собиралась на свидание к Николаю.
- Куда это ты вырядилась? - спросила мачеха - Марья Васильевна, невысокая, полная, с моложавым лицом.
- К подругам.
- Врешь! Знаю, какие у тебя подруги.
Даша долго молчала, хотя обида была так велика, что на глаза невольно наворачивались слезы. Ее молчание еще больше злило мачеху. Подскочив к падчерице, Марья Васильевна сорвала с ее головы косынку…
- Никуда не пущу тебя.
В Даше вдруг проснулась женщина, гордая и независимая.
- Это не ваше дело, - вызывающе сказала она.
- Ах, вот как! - протянула Марья Васильевна, уперев полные белые руки в бока. - Таскаться с парнями в ночное время! Позорить мой дом!
Кровь хлынула к лицу Даши. Это было больнее пощечины. Немного придя в себя, она ответила:
- Я - не девочка, и мне не нужна ваша опека.
- Ишь, какая умная стала! А ежели щенка принесешь в дом, тогда что?
- Ну и что ж, сама воспитаю. Я не сижу на вашей шее, не ем ваш хлеб.
На шум из другой комнаты прибежали Наталья и Люба. Сестер давно изводила лютая зависть, не могли они смириться с тем, что за Дашей ухаживает инженер. Она дружит со студентом, о котором в газете писали и который, по мнению сестер, зарабатывает больше, чем инженер.
Даша не раз собиралась уйти в общежитие, но ее удерживало то, что дом и все вещи принадлежали ей, как наследнице, и все в доме было дорогой памятью о родителях. Когда ее доводили до отчаяния и она начинала собирать свои вещи, чтобы уйти из дому, Марья Васильевна и сестры вдруг принимались лебезить перед нею, упрашивать, отговаривать.
Даша была отходчивой, ее трогали ласковые слова мачехи, и она оставалась.
Сегодня все трое принялись изводить Дашу.
- На чертей ты ему нужна! Побалуется и уедет в Москву, а ты останешься с носом, - говорила мачеха.
- Он такой. Я его видела. Не одну, наверное, обманул дурочку, - вторила ей Люба.
- Инженершей захотела стать. Нужна ты ему, чумазая, - брюзжала Наталья.
Даша стояла посреди комнаты, с ненавистью глядя на своих мучителей.
- Что вам от меня нужно? Когда все это кончится? Сил моих больше нет, - она закрыла ладонями лицо, упала на диван и расплакалась.
- Ишь, нюни распустила! Скоро дегтем начнут забор мазать, - не унималась Марья Васильевна.
Даша не отвечала. Спрятав лицо и судорожно вздрагивая всем телом, она лежала на диване.
Мачеха и сестры свирепели еще пуще, стараясь одна перед другой как можно больше уязвить самолюбие Даши. Наконец, она не выдержала, вскочила с дивана. В глазах отчаянная решимость. Сколько же можно терпеть обиды!
- Звери вы! Надоело все это. Уйду от вас, проклятых! - крикнула она и, подскочив к комоду, начала вытаскивать свои вещи.
Марья Васильевна испуганно посмотрела на падчерицу.
- Да ты что, рехнулась? - опросила она. Грозно посмотрела на дочерей. - А вы, дуры стоеросовые, чего пристали к ней? Марш отсюда!
- Мы что? Мы ничего, - пробормотала Наталья и пошла в другую комнату, за нею, прихрамывая, последовала Люба.
Марья Васильевна подошла к Даше, обняла ее, прижала к полной груди, сквозь слезы проговорила:
- Доченька моя, сиротинушка горемычная. Обижаем тебя. Ты уж прости. О тебе же пекусь, добра тебе желаючи.
- Не надо мне вашей жалости, - всхлипывая, ответила Даша, стараясь освободиться из объятий мачехи
- Грех тебе обижаться на старуху. Молодая ты, доверчивая. Жалко тебя. Вот и опасаюсь, как бы не посмеялся над тобой паренек. Плохо тебе будет в общежитии. Молодая ты, красивая. Парни на тебя зарятся. Искалечат твою жизнь, а потом хоть в петлю…
В этот вечер Даша наревелась вволю, у нее разболелась голова. Никуда она не пошла. Николаю она не рассказала о ссоре с мачехой.
Вечером они встретились в парке. Отыскали свободную скамейку, откуда открывался вид на реку, на заречные луга и лес.
- Даша, у меня к тебе серьезный разговор, - начал Николай, волнуясь.
Даша задумчиво смотрела на темнеющий в синих сумерках лес.
- Уходи завтра же от мачехи. Пока найду частную комнату, а там получим квартиру. Не уеду я от тебя.
Уйти из опостылевшего дома она успеет. Но выйти замуж в девятнадцать лет - не рановато ли? Окончить десятый класс, поступить в медицинский институт - ее заветная мечта
Хорошо ли, что ради нее Николай думает бросить учебу? Он хочет стать инженером. Нет, она не примет от него такой жертвы. У них все еще впереди.