- Не плачьте, бабушка, не расстраивайтесь! - Оля погладила руку старухи.- Сейчас доктор придет, укол сделает, легче станет!
- Силы уж нет... Была б сила, я б сама... Может, ты чего хочешь? - Старуха опять сжала Оле пальцы.- Денег хочешь? Дам, дам!.. Вижу, деньги тебе не на наряды нужны, на дело. Это не черное, это белое. Дам денег, дам, на всю жизнь дам! Не веришь?.. Да ведь деньги дать - легче легкого!
- Я заговоренная, бабушка.
- Так взять у тебя ничего нельзя, а дать можно... А хочешь приворотного дам? - оживившись чуть-чуть, спросила старуха.- Чую,- тихо забормотала она, как из какой-то книги читала,- нет меж вами родства. Слабый он. Ни удачи, ни счастья ему не будет. Разведет вас судьба, чую!.. А поправить могу. Хочешь? Лицо твое ему открою... А?
- Не надо, бабушка, про это. Говорите лучше, что вам нужно.
- Зачем меня, мучитель, сюда вернул?.. Мука какая! Я уж земли тяжесть не чуяла, от всего отошла, а он вернул! Неделю постилась, готовилась, неделю настой пила,- шептала старуха.- Добрый пришел!.. А где добро - там горе! Назову на него!.. Слепым останется. Змею ему подошлю! Ужалит в сердце, закаменеет оно, не согреешь его, не спасешь! Душу ему скрючу!..
- Эх, бабушка! Он к вам с добром... Да и не поверит он.
- А нужно мне его добро, девушка? Так бы в беспамятстве ушла, а теперь на костре меня жечь начнет, в воде топить станет, мука мне будет! Бог бы мне все простил, он добрый, а ты простишь? Исповедуй!.. Пожалею мучителя, проклинать не стану, а, девушка?
- Бабушка, вы говорите, а то он скоро придет!
- Еще не придет. Его я чую - добрый он. В добро верит. Тепло от него идет, вот ты и согрелась. Злого купить можно, доброго добром берут,- бормотала старуха.- Где ж взять его, коли нету? Тут ты, девушка? Ну, попроси, чего хочешь! Все могу дать: деньги - в руку, разум - в голову, свет- в глаза!..- Старуха с трудом приподняла голову с подушки, беспокойно спросила: - Поклянешься, что исполнишь, чего попрошу? Дай еще погляжу на тебя! Твердая ты! Как решишь, так и сделаешь, в глазах темно у тебя... Ты поклянись матерью!..
- И так исполню, говорите, бабушка! Исполню.
- Твердая ты и мне не веришь... А прозвище мое знаешь? Не от бога это, от черного. Не вперед я гляжу - людям в душу, там все написано, все видать. Слабость вся видна. Поклянись! А я доктору твоему за это глаза открою, а, девушка? Боишься... Жжет меня, уж жжет!..-Старуха отвалилась на подушку.- Ах, что исделал!..
- Попить, дать? Вот молочка попейте!..- Оля оглянулась на тропинку, но Вадик все не шел.
- Бойся, бойся за него, девушка! У доброго век короткий, добрый трудно живет. Мой-то совсем мало жил. Добрый был, слабый. А я твердая, не жалела его. Вот душу его люди и разграбили - душа-то у него высоко летала, да быстро устала. Настою моего выпил... Святым ушел, слабости его никто не знает. Черное мне одно осталось. Я его у церкви похоронила, хоть и неверующий он был, чаяла - святым местом его могилка будет. А его и как звать-то скоро позабыли. Прокляла я их, у каждого в душе черное открыла. Когда ваши-то могилку его ногами топтали, я возрадовалась: черное наружу полезло. А добро-то старое запищало - вот люди и поднялись. И крест над ним покрасили, почин положили, теперь не упадет, поддержат!.. А я их черное копила, оставить здесь хотела. Поможешь мне, а?
- Что сделать надо? - Оля встала.
- Потом, когда увидишь, что от тела отстать не могу, когда мука будет,- ты приди сюда, слышь? Не бойся! Эту муку тебе или ему не передам! Под завалинкой, в тряпице - не гляди в нее, ослепнешь!- черное мое возьми. В тряпице оно завернуто неказистой, а не гляди на него, слышь? Это добро мое к тебе - от соблазна отвожу: черные то деньги, очернят тебя.- Она прикрыла глаза, судорожно вздохнула.- Так ты эту тряпицу в воду брось! Подальше брось! Не сожги, не зарой - в воду брось!.. Сделаешь? - Оля кивнула. Старуха приподняла голову.- Не хочешь, чтобы его, мучителя моего, тревожила?.. Так тебе скажу последние слова - верит он, в добро верит, добром возвысится, добром спасется, если рядом будешь, черное копить не станешь, душою его душу поддержишь. И других секретов нету! Ты - земля его, хлеб, вода, если любишь. Муж он, душа его высоко летает, а ты плоть его... Не веришь? - забеспокоилась старуха.- Ох, жжет меня! Да на кресте напишите, докторовом: Лучков Александр Иванович...- Она обессиленно упала на подушку, закрыла глаза.-Не прощайся - останусь в тебе, на спасение твое. "Аминь!" - скажи, слышь? И ступай, ступай, встреть его!.. Не оглядывайся, не оглядывайся, ступай! - шепнула старуха,
...- Как она? - подходя к крыльцу, еще издали спросил Вадик.- Что-нибудь случилось? Что ты так смотришь? - И Оля погладила его мокрые волосы.- Еще! - попросил он, жмурясь. В темных сенях она позволила крепко обнять себя и не вырывалась. А он заторопился в избу, такой деловой, такой... Осмотрел старуху.
- Можно сказать: кризис преодолен,- похвастался он Оле.- Что ты такая грустная? Тяжело смотреть на это? - Ему вдруг стало совестно, что он перевалил на нее свои заботы.- Иди, Оль, я здесь до завтра. Если все будет нормально, приду ужинать.- Она покорно вышла, даже не оглянувшись на старуху, устало побрела в сторону лагеря.
За окном смеркалось, углы избы уже чернели, и все ярче и ярче разгорался иконостас. Когда язычки лампад вздрагивали под порывами ветра, казалось, что в иконах происходит какое-то движение, и Вадик оглядывался, недовольный.
К девяти часам вечера (Вадик все скрупулезно отмечал на бумажке) появились симптомы отека легких-это была катастрофа. Вадик метался по избе, лихорадочно хватался за шприцы, колол сердечные, гормоны и не получал никакого эффекта. Он как раз вводил в вену новый препарат - вручая его Вадику, отец сказал: "На крайний случай, коллега!"- когда в избу проскользнула Оля. Она взглянула на старуху, на осунувшегося, вспотевшего Вадика и спросила:
- Она мучается? Это больно? Она умрет?
Вадик закончил инъекцию, отошел к окну, закурил и ответил сразу на все вопросы:
- Кто его знает? Делаю, что могу. Не понимаю, не понимаю...
А старуха начала задыхаться, руки ее шарили по одеялу, брали его в щепоть и бросали. Что-то сознательное было в монотонности этих движений. И тут впервые Вадик вздохнул.
- Что это она? - забеспокоилась Оля.
- Обирается,- буркнул Вадик.- Все, уходи! Не смотри на это. Отек мозга,- пробормотал он.- Ну, с чего 'бы, а?
- Это долго будет? - У Оли в глазах была мука.
Вадик пожал плечами. И тогда Оля встала и, ни слова не сказав ему, вышла из избы. Он был удивлен, высунулся в окно, увидел, как она нагнулась к завалинке и с трудом отвалила полусгнившее бревно и шарила в темноте рукой под домом. Потом выпрямилась и почти побежала по тропинке в лагерь, что-то унося с собой.
Прошел час, за окном становилось все тише. И все громче хрипела, задыхалась старуха, и все сильнее металась на кровати. И вдруг она смолкла. Вадик наклонился и увидел, что старуха как бы успокоилась.
Она умерла утром, уже в присутствии приехавшей с носилками Светланы Филипповны, легко и просто: однажды вздохнула, а выдоха они не дождались.
- Все-таки умерла! - сказала Светлана Филипповна.- А я уж в нашу медицину снова поверила. Устал, Вадим Владимирович? Вот, дорогой, сколько сил, бывает, положим, а толку нет! Не переживайте! Кто вас осудит!..
...Вадик приплелся в лагерь, занес чемоданчик в медпункт и с чугунной головой, с болью в затылке пошел на кухню. Оли там не было.
- Танечка, дай чего-нибудь горяченького! -прохрипел Вадик, оглядываясь на треск - сейчас его все раздражало, а это в печке стреляли дрова. Таня быстро поставила перед ним завтрак и убежала за печку, вынесла оттуда дымящийся, с чем-то черным стакан. Вадик отхлебнул и зажмурился от удовольствия:
- Откуда кофе?
- Оля велела дать.- Таня остановилась, ожидая следующего вопроса.
- Спасибо тебе,- ответил Вадик.- Посиди со мной.
- Автандил заболел,- сообщила ему Таня.- Всю ночь кашлял.
- ...Понимаешь, простыл. Спал под тремя одеялками, потел, совсем здоровый стал, клянусь! - Худой Автандил складывал ладони, улыбался изо всех сил, закатывал глаза, а они у него слезились, веки покраснели, опухли. И температура у него была высокая, и справа в легких Вадик услышал подозрительные хрипы.
- На больничный! --сказал он Автандилу.
- С ума сошел, видит аллах! - завопил Автандил.- Какой сегодня день, знаешь? Пятое августа. План горит! Я каменщик!
- А воспаление легких не хочешь?
- Какое воспаление! Купался много, горло болит, красное!- Автандил широко разинул рот.- Опять смотри горло!
- Ничего-ничего,- отмахнулся Вадик,- обойдутся без тебя.
- Я не обойдусь,- тихо ответил Автандил.- Сколько дней лечить будешь? - И оглянулся на открытую дверь - в лагерь въехала машина, хлопнула дверца кабины, послышались голоса командира, Сережи-комиссара.
- Что, док, нашел работу? - В двери показалась голова командира. Вадик автоматически зафиксировал, что командир хорошо выглядит. -Я видел - старуху выносят. Уморил?
- У Автандила тяжелый бронхит, возможно, пневмония,- сухо доложил Вадик.- Перевожу на больничный. На постельный режим.
- Не буду на постельный режим! - рассердился Автандил.
- Вай! От своего счастья отказывается! - просунул голову в медпункт Вовик.- На коечке, в тепле, подушку ухом придавить не хочет!.. Совсем глупый человек! Доктор, давай я вместо него, я покашляю.
- Ты у меня другим местом покашляешь,- прогудел Сережа-комиссар откуда-то из-за угла.
- Ну, ладно! - Командир махнул Автандилу рукой.- Посачкуй пока. Если будем зашиваться, пришлю за тобой.
Автандил виновато посмотрел на Вадика.
- Здесь ложиться? - И как только проглотил таблетки, накрылся одеялом с головой.
Вадик покрутился еще немного по лагерю, проверил хранение мяса в магазине и, вконец обессиленный, вернувшись в лагерь, уснул. Дважды ему казалось, что около двери бубнили голоса, но не просыпался. А потом вдруг услышал рядом:
- Где ваш врач?-Голос был начальственный, громкий.
- Сейчас найдем,- ответил командир и постучал в дверь.
Вадик встал, оделся, потрогал спящего горячего Автандила. Помятый и хмурый, он вышел из медпункта. У дверей столовой стояла группа одетых в форму стройотряда мужчин. По аккуратности и чистоте одежды он догадался, что прибыло начальство. На него оглянулись, расступились, и Вадик увидел Сашку Шимблита.
- Что ж вы спите, ведь за полдень уже?- неприязненно сказал ему самый главный по виду начальник. Его голос и разбудил Вадика.
- А что случилось? - разозлясь, нарочно лениво спросил Вадик.
- Пока ничего. Ухо себе не повредили?
- Благодарю, по-моему, нет.
- Доложите медицинскую обстановку в отряде. Я заместитель начальника районного штаба.
- В отряде тридцать шесть человек. Один болен - в медпункте, один с травмой - на легких работах по лагерю, два бойца - на кухне. Инфекций нет. Имелись четыре случая травмы: ушибы и порезы пальцев, легкое ранение правой голени.
- При каких обстоятельствах?
- Обтесывал бревно, ну топор и соскочил...- вставил командир.
- Что ты мне сказки рассказываешь? - рявкнул начальник.- Технику безопасности нарушил, вот и все дела.
- Не было нарушения,- не согласился командир.
- Почему у тебя врач не на объекте? Почему спит днем? - Кочетков пожал плечами, отвернулся.- У вас здесь что, конфликты? Ну, зайдем куда-нибудь.
В столовой Саша Шимблит, предостерегающе взглянув на Вадика, быстро отрапортовал:
- Врач отряда докладывал мне, что не находит общего языка с командиром. Командир урезает пищевой рацион, вмешивается в профессиональные вопросы. Суть конфликта - в непонимании командиром задач врача отряда, излишней требовательности к бойцам.
- Ну, командир-то, судя по делам, здесь как раз нетребовательный,- сказал начальник.- Что скажете вы? - Он повернулся к Вадику.
- Я тут, как пес цепной, при продуктах во время закладки. И еще - в отряде есть слабые ребята. Он их не щадит. И еще - что мне делать на объекте? Здесь у меня по крайней мере хоть прием местного населения, а там? Сегодня, кстати, я не спал ночь, так что ухо просто не успел повредить.
Сашка Шимблит и еще один парень улыбнулись. - Кстати, о тебе была районная радиопередача, не слышал? Три письма в газету пришло: от какого-то покусанного, директора совхоза - ты его дочку в клинику вовремя направил - и еще от одного с рыбной косточкой. Ты у нас на хорошем счету. Отлично с лишаем справился. А могло быть!..
- А, дело прошлое,- махнул рукой Вадик.- Розовый лишай. Обошлось.
- Ладно! - прерывая их, сказал начальник.- Теперь слушайте информацию. Первое - прогноз на август плохой. Делайте выводы. Второе - усилить технику безопасности: был тяжелый несчастный случай. Третье - все силы на выполнение плана. До последнего! Мобилизуйте все, что можно. Но двадцать шестого августа - приказом! - штаб прекратит работы. Еще раз тебе говорю, Кочетков: сделай все, что можно! Больных и слабых можешь отпускать, реши это с врачом. Но выполни план! - Он с недовольной миной посмотрел на командира.- Ладно. Подхарчите нас, и двинемся дальше.
- У тебя в аптечке на объекте йод кончился и бинтов маловато,- тихо говорил Вадику Сашка.- А вообще ты молодец. На грамоту можешь вполне рассчитывать. У ребят дела такие: Суворов Коля сбежал под предлогом семейных обстоятельств. Остальные работают. Большинству трудно с командирами,- шепнул он.- Вот только Томке... Она в своего командира влюбилась,- Сашка хихикнул,- чуть до персоналки дело не раздули. Вовсю любовь крутят! У вас дела хуже всех, то есть у отряда. Мало заработают ребята, совсем мало, когда поделят на всех. Ты в коммуне?
- Нет. Меньше завишу от командира. А то бы меня здесь съели.
- Ну, а как у вас с идеологической и культурной работой?-принимаясь за компот, спросил начальник.
- Нормально... Комиссар этим заворачивает,- ответил Кочетков.
- А конкретно? Твоего комиссара я на объекте видел, он там стену выкладывает...
- Он у меня от масс не отрывается.
- Стенгазета хоть одна есть? - поинтересовался начальник скептически.- Ну, Кочетков!.. Ну и отряд!.. Ладно, черт с вами! Сейчас все побоку, но план давай! Сделаешь?
- Дам план,- твердо произнес Кочетков. Вечером за молчаливым ужином он объявил, что будет собрание. Разрешил курить, дождался тишины и поднялся. Он долго и нудно повторял информацию штаба, а отряд сидел смирно - все чувствовали, что главное впереди.
- ...По решению штаба могу отпустить больных и слабых по домам. Но, ребята, мы взяли на себя обязательства-мы должны их выполнить! - закончил командир горячо.- Ну, а теперь доктор скажет, кого он считает слабым.
- Рыжие! Два шага вперед? - спросил Вовик.
- Ребята! - Вадик встал, оглядел отряд.- Как я понял, с объектом у вас завал.- Он переждал шум.- Отстаете от графика и, похоже...
- Ты не в свои дела не лезь! - прервал его командир.- Говори по делу.
- Я по делу и говорю. Ребята, вы сыты ужином? Хорошо, пускай сыты. А я вижу, что некоторые похудели, Да не смейтесь вы! Подумайте сами, каждый ли делает посильную работу? Вот наш завхоз.- Вадик ткнул рукой в сторону набычившегося Вити,- Ему ж кирпичи таскать! А он тяжелее десяти килограммов в день не носит. А девчонки за водой ходят ни колодец семь раз... Моня, иди сюда, покажи руки! Ты теперь месяца два играть на рояле не сможешь, да? Хорошо запомнит стройотряд наш Моня.- Ребята сидели тихо.- Вы что думаете, на этой стройке ваша биография заканчивается? - Командир прервал его: "Не заканчивается, а начинается. Начинается, понял?" И комиссар кивнул.- Кому надо, чтобы вы отсюда вернулись вконец измотанными? - продолжил Вадик, кашлянув.- Я не лез в ваши дела - не секрет, что у меня с командиром отношения натянутые, но теперь, уверен, начнется такая гонка, что держись. Я предлагаю Моню перевести на кухню, помощником. Завхоза заменить, на его место можно назначить Олю.- Он спиной почувствовал ее движение,- Я все сказал,- Вадик хотел уже сесть, но вспомнил: - И, командир, больше никаких сухих пайков. Все!