Его выслушали молча, равнодушно, отводили глаза- только покрасневший Моня спрятался за спины ребят. Вся подготовленная речь была впустую.
- Не так все просто,- неторопливо начал командир,- Советы давать легко, да их исполнить трудно. Вот в чем промблема. Перебои нас замучили, Сегодня, например, кирпич не завезли - завтра на полдня перекур. Кран не достать - уж как я просил, унижался! Сами знаете. Даже взятку давал.
- Знаем! - крикнул Вовик.- Старался, за всех старался.- Он щелкнул себя по горлу.
- Тихо! - встал Сережа-комиссар,- Может быть, правда, перестановку сделаем, а, ребята? Ведь девчонки плачут на кухне.
- Да, Серега, не в том дело! - скривился командир,- Одним человеком больше, одним меньше - неважно, Иной раз вообще кажется, что на стройке слишком много народу, толкотня идет! Тут другое нужно - задание на день, урок. Пока не сделали - со стройки ни ногой!
- Ни шага назад! - прорычал Вовик. Ребята засмеялись: очень похоже на командира получилось.
- Я скажу! - вскочил Автандил. Лицо у него горело, глаза блестели,- Командир! - сказал он хрипло,- Дай на каменщика по четыре подсобника! Мы тебе помощь кубами вернем. Прости, Юра, ты совсем не мастер, а каменщик и подсобник. Что ты хватаешься за все подряд? Готовь рамы! Плюнь, что проем не готов, окно стандартное, делай! А то потом все, и я, рамы делать будем. Я тебе такую раму смастерю!.. Разделение труда есть, слышали? Комиссар, прости, дорогой, какой ты каменщик? Тебя проверять надо! А раствор ты сделаешь? Нехорошо у нас. Все на одной работе-все каменщики, все плотники! Девушка Галя раствор готовит! Позор!
- Все сказал? - Командир обвел отряд взглядом.- Стройотряд, ребята,- это школа трудовой закалки. Все равны - поэтому у нас коммуна. Все получат поровну, чтобы не держались за легкие или бегали от тяжелых работ. Мы ж не шабашники.
- Так! - хлопнул в ладоши Автандил,- Если жить в той квартире, где Игорь угол клал, сразу узнаешь- не шабашник делал, студент безрукий...
- Ладно, твое предложение ясно! - прервал его командир.- Значит, у нас остается только шесть каменщиков, да на них двадцать четыре подсобника, трое на растворе, трое на кухне? Так?
Проголосовали: вздернулись вверх руки, никто не возражал. И еще ждали чего-то, но командир распустил всех.
- Предложение доктора принять можно,- сказал комиссар, когда ребята разошлись.- Он правильно предложил. Значит, завтра сдашь дела Смирновой,- повернулся он к Вите-завхозу.- Оль, слышала? Ну, иди сюда, заседать будешь.
- Придурка этого надо было в Москву отправить. Ручки лечить,- процедил командир, глядя на Вадика в упор.- Ну, пусть на кухне покантуется.
- Тут не покантуешься,- возразила подошедшая Оля. На ней был еще мокрый спереди фартук и косынка.- Не выступай, Валя! - И вдруг она села рядом с Вадиком, коснулась его ноги бедром.
- Вот дело какое,- нахмурился командир.- Теперь у нас машины не будет - директор отбирает. И кран нужен.
- Кран может и подождать,- откликнулся комиссар, оглянувшись не Юру.- А вот с машиной... Совсем отобрал? Навсегда?
- Как же так? - расстроилась Оля.- А вы просили? И не дал? Как же быть теперь? - Она обернулась, посмотрела на Вадика, будто с упреком.- Без машины нам зарез, да?
- Пойду я, попрошу директора,- в тишине подал голос Вадик, глядя в сторону.- Насчет крана - не знаю, а машина будет, обещаю. Раз надо, так надо. Завтра пойду.
- Хотела наша телятя волка загрызть,- едко вставил командир, и Сережа-комиссар толкнул его в бок.- Ну, ладно, закончили.- Командир поднялся из-за стола. За ним разошлись и другие.
Осталась только Оля. Сидела молча, не шевелясь. Потом она встала и выключила свет в столовой.
- Ну, не кипятись! - Она подошла, погладила Вадика по голове.- Покури, давай!
- Не хочу! - Вадик сильно обнял Олю, прижался.
- Здесь? С ума сошел! - Обхватив его голову, Оля зашептала ему прямо в ухо, посмеиваясь: - Когда ты выступил, ну, думаю, теперь поеду я домой с утренней электричкой, потом смотрю, нет, при себе оставил.- Ее губы и волосы щекотали ему ухо.- Ты хитрый, Вадька! Хитрая московская бестия!
- Продувной, ох, продувной! - в тон ей зашептал Вадик, хватая ее за плечи, за изгибающуюся талию.- Охальник!
- Ох, охальник! - Она опять и опять отбивалась от его рук.- День какой длинный, Вадя! - прижалась к нему горячей щекой Оля.- Смотри, Ведьма умерла, а мы живем. У нее уже жизнь другая, она в раю с боженькой разговаривает, а мы - здесь.
- Бога нет,- сказал Вадик голосом командира.
- Это у тебя бога нет! - старушечьим голосом ответила Оля.- А правда, Вадька, есть еще что-нибудь, кроме вот этого? Ну, погоди, я серьезно!
- Ну, если серьезно... Биологию помнишь? - Оля кивнула.- Помнишь - генофонд? Генетический фонд вариантов человека. Не души, нет! Физических возможностей, способностей... Так вот!.. По теории вероятности, любая-и моя и твоя - комбинация генов может случиться только однажды. Поняла? Только один-единственный раз! Я мог быть рожден в каменном веке, до новой эры или в двадцать втором веке, и ты - в любое другое время. Но вот мы родились на этой земле, почти одновременно, и живем, такие, какие мы с тобою есть, но - однажды! Никогда - ты вдумайся: ни-ког-да! - больше нас вот таких не будет! Не будет никогда девушки - твоего двойника... Ну, а душа...
- Ты думал про это, да, Вадя? Это хорошо,- тихо сказала Оля.
- А все остальное просто: круговорот веществ в природе. Смешно? - сконфуженно улыбнулся он.
- Ничего тут смешного нет,- ласково ответила Оля.- Ты...- Но в это время около двери послышались голоса.
- Давай здесь сражнемся,- гремя шахматами в коробке, предложил кому-то Игорек и вошел в столовую.- Пардон! Миль пардон, мадемуазель, мосье! - И хохотнул.
- Идем! - Оля встала.- Всю песню нам, гад, испортил.
- Я этому Игорьку фасад покрашу! - свирепо пообещал Вадик.- Не по первому разу шутит.
- Злится, ревнует,- сказала Оля.- Ну да! А ты и не знал? Эх ты, филин! - Она засмеялась.- Ну, не как при любви ревнуют, а... Просто ему хочется вот так со мной посидеть. Ишь, хищник! Я его сразу раскусила!
- А меня?
- С тобой у меня ошибочка вышла, каюсь.- Оля толкнула Вадика лбом в плечо.- Думала, ты рыба вареная.- Она запрокинула голову, подставляя губы.- Ну! Сама прошу!
Они были уже за лагерем, на тропинке, едва натоптанной над обрывистым берегом. Под рукой жило ее тонкое податливое плечо, от него шло тепло даже из-под курточки. У дуба она остановилась, закинула Вадику руки на шею и не отстранилась, когда его жар передался ей. Ах, никогда она не была такой!
- Люблю! - шептал ей Вадик.- Люблю тебя! - Она уступала ему, то суетливо и слабо сопротивляясь, то замирая, покорная,- Оля! - позвал он ее, задыхаясь.- Ну, скажи!
Она вздрогнула, открыла глаза и, как сквозь сон, слабо улыбнувшись, села, поникнув плечами, склонив набок голову. Дальний свет луны чуть бледнил ее лицо. Вадик закурил и лег навзничь, лицом к мутному, встревоженному небу.
- Странный ты, Вадька! Не пойму тебя!-озабоченно произнесла Оля.- Как дальше будет? Ты вправду меня любишь? Тогда почему ты?.. Ну, у тебя, в медпункте... Испугался, что обженю?
- Ты про это? А ты смелая, Ольке!..- восхитился Вадик. Он сел так, чтобы видеть ее лицо, дотронулся до него.- Объясню. Красть не хочу! Понимаешь? Ведь ты то огонь, то лед. Есть вещи, которые я в тебе совершенно не понимаю!
- А я в тебе,- быстро и серьезно сказала Оля.
- Когда ты, как сегодня, мне даже страшно делается: вдруг ты завтра все перечеркнешь? Ты мне нужна и ты мне не даешься.- Оля засмеялась, и Вадик торопливо поправился: - Ну, то есть я хочу сказать,.. Ты - свободный человек, точно знаю!
- Чудик ты, Вадька! У тебя девушки раньше были? Ну, признайся, Вадя! Я за старое ревновать не стану.
- Была,- буркнул Вадик, отворачиваясь.-Только она меня не любила. Держала рядом, не понимаю для чего. У нас все было, вроде бы ничего больше не пожелаешь - знаешь, так некоторые думают?- а шел к ней на свидание, как на войну. Измучился я с ней,- признался Вадик.
- Ты тоже требовал от нее все объяснить, все назвать? А она молчала, да? - Оля вела пальцем по его носу, по губам.- Она просто не любила тебя, это ты точно угадал.
- Человек - святыня! - сказал Вадик,-А женщина вдвойне. Потом она меня ненавидела. И, может быть, всю жизнь ненавидеть будет. А за что? За то, что не полюбила меня?
- А ты не робкий, да, Вадя? Ты просто интеллигент, да?
- Ой! Оставим этот разговор, противно! Так и слышу интонации твоего друга.
- Он здесь ни при чем! - отрезала Оля.- Я спрашиваю: ты интеллигент? Мне это нужно знать от тебя. Ну?
-- По происхождению и по убеждению - да.- Вадик улыбнулся и получил за это по макушке.- Оля, драться нехорошо! - Его продолжали бить.- Ну, Оль! Бить интеллигента нельзя, он слабый! Ну, Оль!.. Больно! Отрекаюсь, отрекаюсь!.. Я робкий!
- И Ведьма сказала - ты слабый, потому что добрый. А того доктора звали Александр Иванович Лучков. Вот!
- Откуда ты знаешь? - подскочил Вадик, Он схватил Олю за плечи.- Разговаривала с ней? Пока я купался? Расскажи!
- Она пила настой. Какой-то такой настой, против которого нет спасения. Так что ты все хорошо сделал, а вылечить ее не смог бы никогда. Слушай, Вадька, а почему ты совсем не переживаешь?
- Вот отчего такое затемненное сознание,- сообразил Вадик.- Я ведь все по максимуму делал, как большой...
- Она легко умерла?
- Упокоилась, как говорят старушки. Поэтому я и хочу на мой единственный раз иметь все настоящее и целиком. Настоящую работу, настоящую любовь, настоящую жизнь.
- Ну, насчет работы все в порядке, кажется,- с вызовом произнесла Оля.- А об остальном тебе судить.- Все это время она смотрела на него странно большими глазами, внимательно и пристально, а теперь отвернулась и встала. Поднялся и Вадик, опять обнял ее, но она не отозвалась.- Гляди! - Оля протянула руку.- Видишь что-нибудь? Плохо, что мы все время ночью разговариваем. Ночью сам себе кажешься большим, а все остальное не видно. Ну, видишь что-нибудь?
Их глазам, привыкшим к темноте, из-под густой ночной тени дуба открылся горизонт бугрящейся воды с серебрением по краю, а за ним - непроглядный мрак всего остального мира, про который известно, что он есть.
Вадик проводил Олю до темного крыльца. На прощание они стиснули друг другу пальцы до боли - здесь была как бы запретная зона, и они никогда не целовались. Оля поднялась по ступенькам на крыльцо, Вадик ждал скрипа отворяемой двери, но Оля вдруг испуганно ойкнула. И тут же послышался голос Сережи-комиссара:
- Тихо, тихо, не шуми, это я тут... сижу.
- Привет! - шепнул Вадик.- Бессонница?
- Да нет. Так просто... Я все про собрание думаю.
Вадик улыбнулся:
- Утро вечера мудреней, комиссар, Иди спать.
Сережа не отозвался, и была минута полной, мертвой тишины. Потом он встал и молча ушел за дверь.
- Он совета у тебя спрашивал! - с сердцем сказала вдруг Оля.- А ты его мордой об стол. Эх, Вадик!..
- Здравствуйте, доктор! - улыбаясь ему ярко накрашенным ртом, обрадовано сказала секретарша директора.- Я про вас передачу слышала! А директора нет! - игриво добавила она.- В поле. Теперь его до обеда не поймать.
- Мне обязательно надо с ним поговорить,- вздохнул Вадик.- Насчет машины. Отобрал у отряда машину! - ища сочувствия, объяснил он.
- Ну! - Секретарша безнадежно махнула рукой.- Откажет! У нас трех водителей на уборочную в район взяли. Да и работа у вас невыгодная.- Она вытащила из ящика стола пачку сигарет, предложила Вадику. Закурив, спрыгнула со стула и плотно закрыла дверь, возвращаясь за свой стол, она прошла рядом, обдавая Вадика тяжелым запахом духов и табака. Горб углом выступал у нее на спине, по-детски худой, узкой.
- Подождите, доктор! - всполошилась секретарша, когда Вадик с расстроенным лицом поднялся со стула. Он остановился.- Вы можете меня проконсультировать? - помолчав и будто бы решившись, спросила она, глядя в окно.
- Пожалуйста. Только ведь я детский врач все-таки.
- Я зайду к вам на днях, можно? - кокетливо спросила она. И рукой с зажатой в пальцах сигаретой помахала ему.
Вадик пошел вдоль поля, по шоссе, надеясь попасть в лагерь на попутной машине, но дорога была пустынна. Поле ярко зеленело, живое, ветер гнал по нему волны. Вадик топал по обочине, разглядывая облачное небо, колышущееся поле, темно-зеленый лес, и уже далеко отошел от центральной усадьбы совхоза, когда сзади раздались сигналы машины. Он обернулся и увидел быстро приближающийся "газик". В лобовом стекле белела рубашка директора.
- Был в конторе, а Тоня сказала, что вы заходили. Здравствуйте! - Директор вышел из машины, протянул Вадику руку.- Что-нибудь случилось?
- Случилось.- Директор нахмурился, и тогда Вадик расчетливо, с укоризной обронил: - Машину у нас отобрали.
Директор ухмыльнулся:
- Все, значит, в ход пошло? То ваш командир с бутылкой ко мне заявляется этот вопрос решать - по-мужски, а теперь, выходит, и вас...
- Он меня не просил. Я сам вызвался.
- Наш инженер на днях - как раз в обед подгадал приехать - все осмотрел и так доложил о результатах, что хоть плачь, а? Поедем, посмотрим... Вот я и говорю, все в ход пошло? - повторил он уже в машине.
- Что ж нам делать остается? Не успеваем.
- А вы и не поспеете уже. Я крест на этом поставил. Поэтому машину и отобрал. Честно сказал?
Вадик кивнул. Еще по дороге на центральную усадьбу он был уверен, что едва он попросит, напомнив о дочке, как директор отменит свое распоряжение, а теперь и язык не поворачивался спросить о девочке.
- Ладно, доктор,- улыбнулся директор. Оказывается, он подглядывал за насупившимся Вадиком.- Придумаем чего-нибудь! Что ж о дочке не спросите?
- Неудобно. Вроде вымогаю машину. А как дочка?
- Жена пишет - поправляется. А потому, что попала к специалистам. А у ваших ребят дела уж не поправятся, даже с машиной. Работают плохо, неумело,- жестко определил директор.
- Они работают честно, выкладываются. Я-то вижу! Они даже вечером петь перестали, спать валятся сразу же. Соревнование у нас, каменщиков...- залепетал Вадик и покраснел.
- Честно работать - мало. Какая польза от честного дурака? Надо уметь работать. Ведь это наш дом,- сказал он, и Вадик сначала не понял, о чем он говорит, но директор пояснил: - Наша земля. Если отвлечься от мелочей, ведь она у нас терпеливая, матушка. И, главное, одна. На все времена. Да,- вздохнул он.- Бесхозяйственность.
Показалась приземистая коробочка дома, ребята копошились на стенах. Метров за двадцать до стройки директор затормозил - мешали кучи песка, поломанного кирпича, досок.
- Пожалуйста, пример.- Он покачал головой и, надев кепку, первым вышел из машины.
- Кого привез, доктор? - окликнул Вадика грязный, голый до пояса Сережа-комиссар.
Они нагнали директора уже на сходнях.
- Где ваш чайник-начальник-командир? - неприветливо спросил комиссара директор.- Вижу, липовые наряды закрываете? Рамы где? А по бумажкам их уже вставили.
- Сегодня вставим.- Комиссар покраснел.- У нас плотники хорошие, сейчас вставят.
- А какую работу себе напишете? - Директор прошелся по комнатам первого этажа, разглядывая кладку.- Это кто же клал? Знал, что дела плохи, но что так! Не вздыхай,- сказал он комиссару.- Это мне вздыхать надо.
В квартирах первого подъезда уже настилали полы. Вадик увидел вспотевшего Автандила и показал ему кулак. Автандил по-восточному присел на корточки, опираясь на топор, и чуть улыбнулся ему. Губы у него были пересохшие, глаза нехорошо блестели. "Только до обеда, клянусь!" - прошептал он.
На втором этаже суетились подсобники. Директор уставился на Игорька, который, насвистывая и не обращая внимания на зрителей, лепил кирпичи на толстый слой раствора. Потом мимо прошел Вовик, волоком тащивший чуть нагруженные раствором носилки. На полуголом Вовике было соломенное сомбреро, вокруг пупка лучилось вытатуированное солнышко, а скрутившиеся в веревочки концы шейного платка плохо прикрывали наколку на груди "Не догонишь!".