Его куртку отпустили, он подошел к машине, включил фары. Парни отступили в темноту.
А в мальчишечьей Оля бестолково пыталась остановить льющуюся из носа кровь бессильно плачущему Вовику. Вадик сбегал в медпункт, принес чемоданчик и поставил тампоны.
- Ну что? - свирепо спросил он.- Характер показал?
- Иди ты! - огрызнулся Вовик.- Девчонок там попугать пришли - дымовую шашку в спальню кинули, ну, моя испугалась...- Он улыбнулся.- Я шашку пошел выбрасывать, ну, тут они... Не дался я.
- Пост надо усилить,- обронил в тишине Кочетков.- Я бы это дело на их месте не оставил. Кто со мной?
Ночь спали тревожно. Вызвавшийся дежурить с Кочетковым Игорек утром задремал и нажал на клаксон, перебудил весь отряд. Выползли на улицу и сразу же увидели, что в небе и в воздухе что-то изменилось, пожалуй, просветлело, решил Вадик. А днем уже потели, поглядывая на солнышко.
Работа как-то особенно спорилась в этот день. Вадик помогал Юре, размечавшему доски для пола; ладони горели из-за мелких заноз, поясницу ломило; он сел на кучу досок, и тут раздался этот вопль, болезненный, визгливый. Вадик обернулся и успел заметить медленное расплющивание полуголой фигуры на куче песка, там, у дома, под окнами второго этажа, и, ринувшись туда, услышал перехваченный голос Вовика:
- Я его... падло... сявка... пришью... по пальцам!..
- Слава богу, слава богу! - подбегая к песку и видя поднимающегося Кочеткова, лепетал Вадик. Он схватил, его за перемазанные раствором плечи:- Жив? Сядь, сядь! - удерживая его от какого-то стремительного движения, повторял Вадик, но тот, слепо крутя головой, все пытался рвануться куда-то. Отряд сбежался к куче песка, обступил их. Кочетков вскинул голову и улыбнулся. Вадик перевел дух.
- Удачно приземлился,- сказал Кочетков, похлопывая по песку.- Тута мягко. Чего встали? Работать! Работать, негры!
Ребята молчали. Как бы с трудом передвигая ноги, подошел бледный, с проступившими веснушками комиссар.
- Смени мне подсобника,- буркнул Юре Кочетков.- Нервный он очень.
- По пальцам бьет, сука! - сверху закричал Вовик. Одетый в Комиссарову тельняшку, он метался на стене второго этажа.- И не подходи, пришью!
- Нужен ты мне очень,- сказал Кочетков.- Шестерка. Меняй подсобника! - Он доставал папиросы, и Вадик заметил, что пальцы у него дрожат.
- Что было-то? - спросил комиссар ребят, оглядываясь.
- Я скажу, скажу. Не побоюсь! - Воаика трясло.- Он мне сразу говорил; "Будем в паре работать- нас не догонишь. Покажем класс!" А как не успеваю ему кирпичи подкладывать - по пальцам бьет, вроде случайно. Я говорю: "Не успеваю",- а он бьет! Доктор, посмотри! - Вовик сбежал вниз.
Вадик вдруг вспомнил, что еще вчера не успел спросить его про бинты на пальцах. Теперь он смотал грязные, неумело наложенные бинты, и все увидели синие, воспалившиеся фаланги.
- Ой! - вскрикнула Галя.
- Что же ты, гад, делаешь? - изумился комиссар, приседая на корточки и заглядывая Кочеткову в лицо.
- А ну вас! - плюнул Кочетков, вставая,- Он меня со второго этажа скинул - я претензий не предъявляю: бывает... Все! Цирк закончен.
- Пусть уходит! - сурово сказал Автандил.- Я с ним работать не буду. И точка! - Он швырнул на землю мастерок.
- Садист!..- заорал Вадик, так и не отпуская распухших пальцев Вовика и сдерживаясь, чтобы не подуть на них.- Ты и убить можешь.
- Я - нет,- презрительно сказал Кочетков.- А этот вот интеллигент с "пером" ходит.- Он подмигнул Вовику.
Все посмотрели на Вовика, и он отступил было, но Вадик быстро перехватил его за кисть, цепко, как на занятиях, сжал ее.
- Отдай сам,- прохрипел багровый комиссар. Он подошел и стал ладонью похлопывать Вовика по пояснице, полез под тельняшку.
- На бедре, - подсказал Кочетков, выдувая дым через ноздри.- Галя, кыш отсюда. Мужика раздевать будут.
-- Не надо! - сказал Автандил.- На бэдре? Тогда в кармане дырка, чтобы ручку схватить.
Все уставились на самодельную финку в руках комиссара: ничего пугающего в ее виде не было, жалкий кусок металла.
- На кого ж ты изготовился? - грустно спросил комиссар Вовика.- Сволочь ты, оказывается. А ну, снимай тельняшку. Хотел тебе подарить, а теперь снимай.- Вовик стянул тельняшку и неуверенно протянул комиссару.- Кидай ее в костер! - презрительно бросил комиссар и неторопливо, но с опущенными плечами пошел на сходни. За ним потянулись ребята.
- Юра,- отдышавшись, распорядился Вадик,- этого беру на перевязку, а Кочетков пусть лежит на жестком. Отлежится, я его посмотрю.
- Все в порядке, не возникай! Во, гляди! - Кочетков несколько раз присел, подпрыгнул.- А что если я на бережок? Спину погрею, отмоюсь.- Он брезгливо передернул грязными плечами.- Купаться можно, а, доктор?
- Чеши, чеши отсюда! - издали сказал Вовик уже прежним голосом.
- А то пошли на пару, скупнемся! - предложил ему Кочетков.
До обеда еще немного поработали, но настроения уже не было, посматривали на часы. А в лагере, пугая кухонную бригаду мрачностью, разбрелись по раскладушкам, молчали. Вадик, понурившись, сидел в медпункте, когда туда неслышно скользнула Оля, погладила чистыми прохладными ладонями по лицу. Тот обет молчания, который они не нарушали все прошедшие дождливые вечера, оставаясь вдвоем в этой комнатушке, отделенные только тонкой стенкой от ребят, не раздражал, не томил; можно было сесть рядом и, показывая друг другу слова в романе, "говорить" о чем угодно.
- А чего это вы там делаете? - спросила их из-за стенки Галя.
- Книжку читаем,- отозвалась Оля.
- Странно как-то,- сказала Галя.- Все странно. "Мы странно встретились и странно разойдемся..."- запела она.- Все это странно. И книжку вдвоем про себя читать странно. И погода эта странная. И сама я странная, интересная студентка.- Она помолчала.- Одна Олька даром времени не теряет, вот что странно еще. Доктор, я странная?
- Загадочная! - ответил Вадик, не удерживая улыбки.
- Вот спасибо! - будто бы обрадовалась Галя.- Оль, ты ревнуешь? Это будет не странно. Мы ж с доктором рядом, через стеночку спим.- Она стукнула по колыхнувшейся стенке.- Может быть, у нас с ним сны одинаковые.
- Балаболки! - внимательно все выслушав, определила Оля.- Пойдем, поешь! Вон Моня уже стучит.
- Когда заниматься-то начнешь?
- А это, доктор, не ваша забота,- отрезала Оля. А потом улыбнулась ему.
Кажется, никогда по-другому и не было - он сел, не выбирая, на первое же свободное место (и Моня чистыми руками подал ему миску с борщом), надкусил толстый ломоть хлеба и как уткнулся носом в миску, так и не поднимал головы, пока ложка не заскрежетала о донышко.
Во второй половине дня, как обычно, пришли степенные, молчаливые каменщики из совхоза, и все уработались до стонов.
А после ужина комиссар задержал отряд в столовой.
- Надо решить, что делать. Ведь ЧП у нас! - произнес он устало.- Чтобы не тянуть, предлагаю: отчислить Вовика, а Кочеткову объявить выговор.
- За что отчислять? - вскочил Автандил.- За то, что в Кочеткова раствор бросил?
- Как - раствор? - оторопел комиссар.- Не толкнул? Валя, ты мне что сказал? - привставая на цыпочки, спросил он.- Кочетков?
- Нет его,- отозвался Игорек.- Лежит он. Спина у него болит.
Вадик быстро пошел в избу. Только что, вернувшись в лагерь, он заглянул к дремавшему Кочеткову, осмотрел его, не реагируя на подначки, и решил про себя, что все обошлось...
Кочетков лежал, покуривая. Белая чистая майка красиво обтягивала его смуглый сильный торс, на выбритом лице были покой и свобода.
- Где болит? Покажи спину,- сбросил с него одеяло Вадик.
- Перестало.- Кочетков натянул одеяло на себя.- Все прошло. Но - болело! Вся спина болела.
- Что же ты, когда падал, не сгруппировался? - Вадик презрительно усмехнулся.- Десантник!
- Почему не сгруппировался? - лениво и высокомерно ответил Кочетков.- Мы себя сбережем. Но спина болит.- Он ухмыльнулся.
- Я, конечно, не невропатолог,- сказал Вадик.-И чтобы ошибки не было, отвезу тебя завтра в район, к специалисту.
Он подошел к двери, и Кочетков, словно выброшенный из постели пружиной, достал его в прыжке на пороге, притиснул к косяку.
- Слушай! - прошипел он.- Не волнуйся. Поболит-поболит и пройдет. Обещаю. Ну, Вадик!
- Дурочку валяешь.- Вадик освободился от его рук.- Так прыгнуть с больной спиной нельзя, Кочетков. Попался ты! - засмеялся он.
- Ты такой прием знаешь?-Схватив Вадика за поясной ремень, Кочетков резко присел, готовый кинуть его на пол. И Вадик неловко, левой рукой, ударил его в основание шеи, по нервному сплетению. Кочеткова отбросило.
- Откуда знаешь? - без обиды в голосе, искренне заинтересованный, спросил он.
- Добрые люди научили. Чтобы от подонков отбиваться,- с порога ответил Вадик.- ... Дурочку валяет, не хочет сюда идти. Ручаюсь, здоров! - входя в тихую столовую, объявил он.- Его надо отчислить, ребята, а не Вовика.
- Сначала выговор объявляют,- неторопливо, раздумчиво напомнил порядок Игорек.- Можно, конечно, задним числом... Уже делали это. Но не советую. Что это все задним да задним числом! И чего суетиться! Осталось две недели! До того ли? Тактически неверно.
- Тактика - стратегия...- произнес комиссар,- А уважение у нас к себе есть? Ну, давайте помолчим... Обучил он нас этому.- И замолчал.
А отряд без команды разошелся.
Укутались в кожанку, дошли до своего места под обрывом, влезли в нишу; как уютно было на Олином плече! Он все время задремывал, но беспокоила его ее одышка, он спрашивал:
- Приступ? Дать капель?
- Нет, нет,- шептала она, теснее прижимаясь к нему.- Поспи! Мне домой захотелось. И яблок наших. Знаешь, какие у нас яблоки?! Крепкие, зеленые, с желтинкой, а вкусные!.. Я тут не утерпела, сорвала у дяди Саши... Не то. Ах, яблоки!..
До них доносились голоса бушующих в доме егеря гостей, потом над обрывом продавщица Вера хохотала и взвизгивала, отбиваясь, а мужик сопел, и только после того, как Вадик догадался шумно сбросить несколько кусков глины в воду, они ушли.
- Эта Верка...- пробормотал Вадик.
- Одной-то как плохо быть! Страшно,- сказала Оля.
- ...Грубые у меня руки стали, да? - спросил он, наклоняясь над ней. Оля затрясла головой. Одышки у нее уже не было.
Когда они поднялись на обрыв, Вадик увидел у дверей медпункта движение чьей-то тени. Оля шагнула вперед, напряглась - почувствовал Вадик.
- Заждалась! - подходя к нему, недовольно сказала старуха Глазова.- Гуляешь? Ну, пошли. Квартирантка моя заболела, За тобой послала. Я бы ничего, да она послала...
...Секретарша директора лежала в кровати, укрытая до горла толстым красным одеялом. Ненакрашенные губы казались синими на ее бледном лице, а в глазах была боль. Вадик сел на подставленный Глазовой стул и кивнул секретарше, чтобы она рассказывала. Та переглянулась со старухой.
- Ну, вот что,- за его спиной проговорила Глазова нерешительно, и Вадик повернулся к ней.- Женская беда у нее. Травила нагуленного, и видишь... кровью исходит.
- Господи! - вырвалось у Вадика.- Ну как же вы?.. А я-то что могу сделать? Только специалист может.- У него по спине пробрало холодом: маточное кровотечение - это...
Секретарша разлепила сухие узкие губы:
- Ничего сделать нельзя?
- Да вы сами знаете, что надо делать,- пробормотал Вадик.- "Скорую" надо вызывать! Давно кровотечение?
Секретарша переглянулась с Глазовой.
- Три часа уж,- поглядев на громко застучавший в тишине будильник, ответила Глазова.
- Вы чего ждете? С ума, что ли, сошли?.. Немедленно идите на почту и дозванивайтесь до города! - заволновавшись, приказал Вадик.- Срочно! Говорите, что хотите!.. А я пока хоть в вену что-нибудь введу. Голова не кружится? - Он раскрыл чемоданчик, достал стерилизатор и последнюю коробку с ампулами глюкозы.- Лед в доме есть?
- Это пока "Скорая" приедет - утро будет,- не двинувшись с места, сказала Глазова.- Заводи свою машину, доктор, вези ее сам. Она мне не родня, и человек я старый. А ты доктор.
- Ей сидеть нельзя,- рявкнул Вадик.- Только лежа!
- В кузов матрас положим. Матрас дам.
- А кто сопровождать будет? Я ж за рулем...
- Не знаю,- вздохнула Глазова. Она скрылась в другой комнате, взяла там таз с какой-то огромной кровавой тряпкой и вышла во двор.
- Помогите мне,- шепнула секретарша.- Надо, чтобы вы меня отвезли. Наших медиков припутывать сюда нельзя. Догадаются.
"О чем?" - хотел спросить Вадик и вдруг все вспомнил и понял: "Глазова, Глазова!.. Сын ее, самодовольный и пьяный, и проспавшая на работу секретарша..." Он сел на стул и, морщась, охая, закачал головой.
- Я сама помочь попросила,- слабым голосом проговорила секретарша.- Она хотела, как лучше. Не могу я ее подвести. Уголовное ведь дело. Ну, пожалуйста! А вы в этом деле ни при чем. Уедете и все наше забудете или с собой увезете. А мне жить здесь! Из меня много крови вышло...- испуганно произнесла она.- Раньше Ведьма бабам помогала, а теперь... Вы,- она посмотрела на Вадика,- вы поможете? Я не умру? - приподнимая голову, спросила она.- Нет? Я ведь молодая, доктор.- Вадик кивнул.- Устала только я.
Он скормил ей десяток таблеток, не задумываясь над тем, много это или мало, надеясь только, что кровотечение остановится или хоть ослабнет, и побежал в лагерь. Свет в избе был погашен. Тогда Вадик приник к тонкой стенке и стал толкать ее в том месте, где спала Галя.
- Галя, Галя! - шептал он.- Тихо! Это я, доктор. Попроси Олю выйти ко мне. Быстрей!..
- Олюш! - беря ее за плечи, теплую, сонную и немного испуганную, сказал он.- Помоги!
...По дороге через поле он несколько раз останавливался, вскакивал на подножку:
- Какой пульс?
- Давай быстрей! - кричала ему побледневшая и испуганная Оля.- Сто двадцать! Быстрей, Вадя!..
"Сто двадцать,- повторял он про себя.- Двадцать за счет страха, а сто много? Какой же пульс при анемии второй степени? Спокойно, спокойно! Скорей!.."
Потом он вырулил на шоссе. С пугающей скоростью понеслась ему под онемевшую от давления на акселератор правую ногу серая лента дороги, казалось, гладкая, но сзади громыхало ведро, и он вздрагивал и втягивал в плечи голову, зная, как там, в кузове, трясет и бросает из стороны в сторону цепляющуюся за борт Олю и лежащую на тощем, промокшем кровью матрасе женщину.
Стволы берез, попадая под луч фар на поворотах, вспыхивали остро-белым, и когда он мчался через долгий березняк, ему на мгновение почудилось, что он несется вдоль бесконечного белого забора, потеряв направление, цель, надежду успеть, что всей этой гонке не будет конца, и впервые за всю дорогу руль дрогнул в его руках, правая нога соскользнула с педали акселератора, и машину повело к обочине, и она послушно замедлила бег... "Вадик!" - послышалось ему. Он сцепил зубы и, выводя опять машину на центр дороги и не выключая дальнего света, снова дожал акселератор до отказа.
У самого города навстречу начали попадаться машины, и Вадик издали длинными гудками, миганием фар пугал их, заставляя притормаживать, жаться к обочинам... Он надеялся, что на посту ГАИ к нему пристроится мотоцикл и станет не так одиноко и страшно, но дорога, как испытательная трасса, была пустынна, глуха и открыта для него. У подъема на гору к центральной площади он переключил скорость и полез вверх, слыша, как с грохотом покатилось к заднему борту пустое ведро, как в два голоса вскрикнули женщины, и опять сцепил зубы и не позволил больше себе волноваться,- за его спиной лилась неостановленная кровь.
Когда он вбежал в открытые двери приемного покоя городской больницы, вид у него был достаточно красноречивый - сразу же вызвали дежурного врача, позвонили на станцию переливания крови. Он проводил носилки с мертвенно-бледной безразличной горбуньей до самых дверей операционной и быстро написал направление - он сочинил его по дороге.