У меня же болело все. Особенно совесть.
Поскольку Нику все еще приходилось поддерживать — мы со Светкой довели ее до кабинета и усталые плюхнулись в глубокие кресла туманно-сумеречного холла. И уставились в очередную ересь по СТС.
Прошло тридцать минут.
Сорок.
Ересь по ТВ завершилась, и мы со Светой принялись шугать рыб в аквариумах.
— Смотри, вон та рыжая на Нику похожа, — Светка вдула щеки и начала пародировать голос.
Скрипнула дверь кабинета.
Я уже подпрыгнула, чтобы помочь Нике преодолеть очередное расстояние в пространстве, но показался незнакомый нам субъект — в халате медсестры.
— Ну что там? Долго еще? — спросила Светка.
— Нет, уже заканчивают. Ей повезло, врач сказал, что через полгода сможет хоть на лед, хоть на сцену, хоть в горы и слалом осваивать!
Мы обрадовались! Я тому, что этот кошмар в виде странного сожительства точно закончится.
Ника вышла в слезах. Ее подергивало в нервной дрожи, уже больше походящей на конвульсии.
— Эй, ты чего? — спросила я.
— Врач сказал, что о карьере балерины я могу забыть.
Мы со Светкой проглотили языки. Вот и поужинали.
Светка взывала к здравому рассудку и сдержанности путем sms, которые умудрялась набивать, находясь за рулем.
— Знаете, что я решила, — начала я свой монолог, за содержание которого Светка испугалась до потери загара, — что пора бы мне съездить и поговорить с Эмилем. Начистоту.
— Думаешь, что это лучший вариант? — Светке было необходимо быть уверенной, что я не совершаю данный поступок в состоянии аффекта и злости на Нику.
— Абсолютно!
— Тогда подъезжай в «Sky Bar», как закончишь с выяснением отношений.
Я была абсолютно уверена, что мамы нет дома — на уровне интуиции, подсознания и фактов, ведь мама никогда, если заходит домой, не забывает выключить автоответчик, а мне только что сказали, что я могу оставить свое сообщение… холодильнику.
А вдруг я сейчас застану Женю с Эмилем? Что тогда? Как на такое принято реагировать, никто не знает?
Такие мысли лезли мне в голову, пока я поднималась в лифте. Я пыталась гнать эти мысли прочь, хотела бросить их на ветер и в пустоту. Разумно.
Эмиль только встал и, судя по звукам струящейся воды, был в душе.
Поскольку мне безумно хотелось есть, я решила приготовить нам с Эмилем завтрак и выяснить все за необременительной трапезой.
Я сделала свой волшебный омлет из 6 желтков и 4 белков, бекона, зелени, лука, картошки и помидоров, тосты с сыром и даже сварила кофе.
— Тебе что-то от меня надо, ведь так? — спросил Эмиль. Он зашел на кухню мокрый, голый и вытирал поочередно то волосы на голове, то половые органы.
— Не совсем. Но ты мыслишь в верном направлении, — я протянула ему стакан свежевыжатого апельсинного сока. — Не могу смотреть, как ты пьешь сок прямо из бутылки!
Эмиль пил подобные вещи залпом — особенно с утра. Для него утро начиналось около четырех вечера. И не зависело от прогноза погоды.
В какой-то момент он поперхнулся, обнаружив на дне стакана браслет.
— Это что за номер такой? — зло спросил Эмиль.
— Это не номер, это браслет, который я еще неделю назад нашла под кроватью в вашей спальне. Мама была во Франкфурте, ты был дома один. Ты спишь с кем-то еще?
— Да. А что в этом такого?
Эмиль закурил. Был спокоен как удав.
— А если мама узнает?
— Она знает. Думаешь, у нее никого нет?
Я села и начала есть омлет, понимая, что еще минута, и аппетит меня покинет. Слезы катились прямо в тарелку, солить не требовалось. Я так хотела заступиться за честь мамы, а у меня не получилось.
— А если вы все равно спите с другими людьми, почему живете вместе?
— Потому что любим друг друга! — Эмиль пододвинул стул и сел завтракать рядом со мной. — Эй, не плачь, все же хорошо! Я не собираюсь причинять твоей матери боль.
Потом неожиданно для нас обоих он запел «Не плачь, девчонка, пройдут дожди…». Пел так красиво, обнимая меня и утирая слезы.
— Я думала, что ты плохой. А ты оказался еще хуже — теперь я даже не могу найти виноватого.
— А обязательно его искать?
— Значит, ты правда любишь мою маму?
— Очень. Но это не мешает мне сейчас хотеть тебя поцеловать.
Если честно, я себя ловила на том же желании, но всячески списывала его на нервный гастрит.
Мы доели. Я загрузила стаканы и тарелки в посудомойку. Мы смотрели друг на друга, смеясь.
— Мир?
— Мир-то мир, а браслет-то чей? Не Женькин?
— Какой Женьки? — спросил Эмиль.
— Помнишь, девочка сидела у нас дома.
— С ней мы только флиртовали! Неплохая девочка, но нет в ней чего-то животно-сексуального, не самка она…
— А зачем ты изменяешь маме? Чего тебя в ней конкретно не устраивает?
— Ее никогда нет рядом — постоянные поездки, разъезды, в остальное время она пишет ночами. А я мужчина, и я хочу секса, иногда даже тепла… Но это не мешает мне любить твою маму, она увлекательная, насыщенная, интересная, зрелая, опытная, мудрая… Все, совсем я себя пацаном выставил.
— Дай сигарету, родственная ты моя душа! Мне тоже все время не хватало мамы!
— Ну так возвращайся домой. — Эмиль протянул мне самокрутку.
— Это слишком опасно! Учитывая, что желание поцеловать промелькнуло и у меня. Все-таки ты тот еще козел.
Я решила ехать к девчонкам. Мне казалось, что душа моя побывала в душе, и огромный слой грязи утек далеко по канализации, и по законам физики уже не вернется.
В дверях я обняла Эмиля, а он вместо отцовских объятий наградил меня достаточно сильным, с поджатием, долго не отпуская руку после удара, шлепком по заднице и словами:
— Больше никогда не надумывай проблем. Хватает и реальных, чтобы еще придумывать!
Он был прав. Во всем, кроме шлепка.
— Kiss my ass! — крикнула я ему вальяжно и игриво, заходя в лифт.
— Any time! — ответил он.
У меня флирт с собственным отчимом. И какую из проблем я решила, спрашивается???
Я внеслась в «Sky Bar» взмыленная и возбужденная. Рассказывать девчонкам о случившемся или не стоит?
Светка пила чай с марокканской мятой, Ника — пятый по счету коктейль.
Когда я проходила к их столику, меня за руку схватил юноша, от неожиданности я взвизгнула на все заведение:
— Машка, ты чего тут делаешь? Я был уверен, что ты в Лондоне!
— Привет, Витя! — черт, черт, черт, я не хочу ничего объяснять. — Да вот, вернулась!
— Я вас, кстати, не представил, это Гера — писатель и редактор.
Витя — в свое время учился стилистике у моей мамы, выпускник журфака, мы познакомились еще в 2003 году, сейчас Витя руководит порталом Dj.ru — и что-то мне подсказывает, что с Другом из Бронкса у них взаимная нелюбовь. Витя постоянно тусовался с кем-то относительно звездным — ну планетками такими, людьми, состоявшимися в профессии, но еблом на каждом шагу не торгующими.
Герман приятно отвлекся от беседы и разглядывал меня с присущей писателю тщательностью. Ему было за тридцать, как Максу, но они были диаметрально противоположными типажами.
— Ты все там же живешь? Я как-нить в гости заеду, Германа с собой возьму, — констатировал Витька.
— Нет, я теперь за городом. Я помолвлена, — мне почему-то было жизненно необходимо подчеркнуть, что я почти замужем.
— Когда для женщины был проблемой? А в гости заедем! Я с твоего разрешения потом возьму у Вити номер.
Герман был достаточно высокий и вычурной внешности. Особенной. От него за версту пахло похотью и сарказмом.
Мне не оставалось ничего, кроме как улыбнуться и попросить разрешения присоединиться к подругам.
Позднее мы образовали некоторый симбиоз и дружественно выпивали. Все, кроме Светки.
— Господи, когда же у тебя машина появится и я перестану извозчиком работать? — сетовала Светка на судьбу.
Ника была изрядно пьяна, ее клонило к флирту с Витей, который открыл рот, когда, уронив зажигалку, нагнулся поднять — и увидел под столом гипс.
Времени было уже около восьми — что было положено по закону подлости (как и в каком чтении принять поправки, я до сих пор не выяснила), позвонил Макс, спрашивая, как мы поживаем. Я, чувствуя себя виноватой за случившееся, объясняла, что мы ездили делать рентген и сейчас ужинаем. Он фыркнул, сказав, что будет дома уже через час.
Почему-то именно мой кусок счета предпочел оплатить Герман и именно мою руку отвел далеко от счетовой папки. Мне показалось это вульгарным. А как же Ника? За нее заплатил Витя, ну а Светкин чай — для нашего счета был каплей в море. Каплей рассудка в море алкоголя.
Ну а что поделать? Сегодня пятница.
Раньше я безумно радовалась этому дню — что, наконец, наступила пятница-развратница и я вольна… А теперь я не вольна и не хочу быть вольной.
Пока мы пытались прорваться сквозь практически онкологические пробки до дома, Ника уснула на заднем сиденье, а из меня выветрился весь алкоголь. Я погрустнела.
— Светк, а как ты поняла ситуацию с ногой? Думаешь, сестра напутала?
— Возьми и спроси у Ники. Мне кажется, все иначе. Но я не хочу сообщать тебе о своих выводах — особенно при таком раскладе. Ты зря с ней так носишься — отстранись, еще немного и тебе вообще жалко ее станет.
— Но она столько знает про Макса! Она — как створки окна в большой мир, в его жизнь.
— Узнав ее Макса, ты рискуешь не открыть своего Макса, такого, каким он может быть с тобой, и только с тобой.
— Ты права.
— Я знаю.
Светка не была оптимисткой. И тем более пессимисткой. Ей удавалось найти баланс будильника и ночи как истинной реалистке.
Я же пыталась не винить себя, смахивая свою вину на погодные явления и стрессовые факторы — сначала чуть не поцеловать собственного отчима, потом взрослый мужчина оплачивает мой счет, откровенно говоря, что муж — не помеха. И я молчала, и этим молчанием соглашалась.
Определенно, гормональный день. Может, сегодня новолуние? Пойду. Повою на луну. Макса все равно нет дома, хотя он и обещал.
Дождливая тучка № 4
Хороня истину за тумбочкой
Самая опасная ложь — это истины, слегка извращенные.
Мы провели два очень хороших дня с Максом. Их не хочется описывать, потому что счастье с ним однолико и банально. Спрятано в рамках дома и быта, оно не представляет интереса ни для кого, кроме нас — это и есть противофаза светскому образу жизни.
Я была уверена, что он не посмеет проявлять чувства ко мне при Нике, что он будет сторониться меня при ней — и уже морально приготовила себя к этому явлению.
— Сфотографируешь нас? — попросил он Нику и, обратившись ко мне, добавил: — Ника закончила Академию фотографии, я сегодня с дизайнером созванивался, предлагаю сделать дверь в кабинет стеклянную — с нашими черно-белыми фотографиями, по-моему, интересно может получиться?
— Тебе не кажется, что это культ личности?
— Что ты знаешь о жизни?
— О твоей ничего!
— И слава Богу.
Ника фотографировала спор.
Друг из Бронкса болел вторую неделю. Ему нездоровилось: то на руках экзема, то нейродермит, потом простуда — никак не мог поправиться, да еще и гастрит обострился. Я каждый день собиралась поехать его навестить, но, как известно, у меня большие проблемы с выходом в открытый космос ввиду отсутствия транспорта. Мне показалось, что последнее время я потеряла его из вида, мы отдалились или даже разлетелись, уже нет того родства страданий — когда из горла да разом, и закуривая, то в клубах, то в кабаках, то на дворовой паутинке.
— Ты не хочешь съездить со мной навестить Сашку, он болеет, я очень давно обещала, ты же сам понимаешь, что своим ходом это сделать достаточно сложно?
— А как же Ника? Кто-то же должен быть рядом с ней. Хочешь — возьми мою машину.
— Но у меня нет доверенности.
— Я тебя научу решать данный вопрос.
— Ты не боишься давать мне машину? Она же все-таки не тридцать тысяч долларов стоит, чтобы вот так давать девчонке погоняться.
— Я еще раз повторяю, тебя научить решать подобного рода вопросы? Бери ключи, пока я не передумал.
Я обняла Макса и убежала в Москву. В первую же совместно-жительскую субботу свинтить — я дала маху. Но тварь я дражащая или право имею??!
Когда я представляю, что мои одноклассники, а главное, одноклассницы, сели за руль — мне сразу хочется бежать в метро и избегать наземного транспорта.
Именно поэтому на половине перекрестков мне хочется выпить волшебный коктейль из корвалола, пустырника и валерьянки. А что еще вы хотите от женщины, чья любимая книга — настольный медицинский справочник Фельдшера, м???
У Сашки на «приеме» по стечению обстоятельств в виде отъезда Женьки в Китай я столкнулась с Сашей № 2, то есть временной пассией Друга из Бронкса.
Она была обходительна и мила. Высокая стройная брюнетка, с сильными руками, волевыми кистями и обворожительной улыбкой. Она тоже была настоящей. Ох уж эта любовь Друга из Бронкса к периферийным взглядам.
— Привет, я Маша!
— Я так и поняла!
Сашка лежал в больнице на обследовании уже третий день. Никаких болезней у него не нашли, кроме сдвига по фазе, то есть невралгии, которая есть у всех. Врач пытался объяснить Сашке, что тот ничем не болен. Но ему этот вариант категорически не нравился.
А вы знаете, что восемьдесят пять процентов болезней носят психосоматический характер и большая их часть происходит из-за чувства вины? Мы самоистязаем себя переживаниями о сделанном. В то время как здоровье — это забыть.
— Я подумала, что журналы и фрукты тебе привезли все кому не лень, поэтому купила полное собрание сочинений Пушкина.
Друг из Бронкса помрачнел.
— Шучу, шучу, держи! — Я протянула ему пакет, в котором лежали все сезоны «Друзей» и пара свежих комедий!
— Лучше отдайте мне все сигареты, что у вас есть!
Мы с Сашкой вывернули содержимое сумок наизнанку и сдали все, включая последние табачинки в швах.
— От меня Женька ушла, — прошептал он мне на ухо. — Я хоть и сам виноват, но мне очень плохо.
Время посещения подходило к концу, мы с Сашкой двинулись к двери.
— Тебя подвезти? — спросила я ее, грустную и уж очень задумчивую.
— Ты в сглаз и приворот веришь?
— Слабо, если честно! А что такое?
— Ко мне сейчас сестра подошла, которая за Сашкой ухаживает, и сказала, что его сглазили судя по признакам — у него даже обострения по луне начинаются.
— Ну все мы приливно-отливные существа, согласись.
— Я не спорю, но очень уж Сашке плохо… У тебя нет никакой гадалки или экстрасенса знакомого?
— С тех пор, как у моего психоаналитика поехала крыша и та начала орать, что я перешла на сторону темных сил, я предпочитаю с этим контингентом не пересекаться.
Я вдруг вспомнила ладони Друга из Бронкса, засунула свой скептицизм куда подальше и изрекла:
— Ладно, давай съездим! Узнаем, что все хорошо — и никому не будем про это рассказывать!
Я позвонила Светке, не то чтобы она увлекалась походами к бабкам, но после пары случаев гадалкам верила. Иногда, когда чувства входили в стадию безысходности, она ехала, пила крохотную чашечку кофе, тасовала карты и получала ответ, стоит ли переживать и томиться в печали, али жить начинать?
Мы взяли Светку с собой.
— У тебя есть что-нибудь из Сашкиных вещей с собой? — спросила меня Светка.
— Есть, у меня в сумке плеер его — один раз я не успевала купить новый, опаздывала на самолет, и он мне свой отдал.
— Отлично!
Я начала ржать в голос:
— Девчонки — вы прикиньте, рассказать кому-нибудь, как мы ездили отмораживать Друга из Бронкса. Нам не поверят!
— Когда ты в контрольной по истории написала, что Ленин — реинкарнация Чингисхана, тебя мало заботило, поверят тебе или нет, — решила осадить меня Светка, радостно попивающая Redd`s на пассажирском сиденье.
Гадалка жила на ул. Удачная, в поселке Солнечный в Солнечногорском районе Подмосковья. Мне показался данный факт уже даже не тавтологией, а тривтологией. Правда, в доме номер тринадцать.
Ей было за тридцать, но меньше сорока, она жила в небольшом аккуратном домике, постройки середины девяностых годов. Когда мы более пристально присмотрелись, оказалось, что дом разделен — и ей принадлежит всего треть, и построен он достаточно давно, а свежая лишь облицовка.