Тяготы Казачьей заставы были по плечу не всякому. Из молодых парней, что намеревались стать профессиональными воинами, даже до младшей дружины доходили немногие. Из дружинников-гридней доживали до старшей дружины и того меньше - в бою дружина младшая всегда впереди, а опыта настоящего еще маловато. Так что, коли за княжий стол сесть хочешь и побратимом воеводы прослыть, то учись воинскому мастерству без лени.
А у кого учиться, как не у стариков, коим рядом со смертью удалось прожить долгую жизнь? Стало быть, благоволит к ним Господь, от него и удатность боевая, часть которой, глядишь, и на учеников перейдет. Может и слово тайное ему ведомо, в сече лютой от вражьего железа оберегающее? Такой дед и меч-то с трудом поднимет, под кольчугой гнется, но научит молодого лучше некуда - его наука шрамами да боевыми рубцами на его старой шкуре записана.
Как правило, учителя-старики были казаками без роду, без племени. Деды доживали свой долгий век в курской дружине, на княжьих хлебах - без особого покоя, но в почете. При этом ревностно отрабатывали "пенсион", пестуя дружинную молодежь.
Был такой дед-наставник и у Романа, которого ему выбрал Срезень. Звали наставника Курева. Вредностью и въедливостью в деле обучения молодежи он обладал легендарной - куда до него Тимохе Сухому. Роста был небольшого,, худой и жилистый. И хоть ноги уже слушались плохо, но к земле его не тянуло - смолоду сохранил хорошую осанку и задиристый вид. Клочковатая седая борода не добавляла ему благообразия, а тяжелый взгляд из-под косматых бровей выдавал человека неуживчивого и непростого. Даже Срезень не всякий раз знал, с какого бока к нему подступиться.
Курева был мастером лучного боя, артистом своего дела. Он учил этому многих из курской дружины - даже самого князя Всеволода. Но в ученики брал далеко не всех: Дед, дремавший на теплой завалинке, открыл один глаз и недовольно пробурчал:
- Мне в могилу пора, а ты своё: учи да учи! Каков из него лучник-то, коли он кулаком привык. Из дюжего кулачника хорошего лучника не выйдет. Да к тому ж кузнец он - руки, что клещи. Сам учи:
Старшине стоило немалых усилий убедить несговорчивого деда взять в обучение нового гридня.
Теперь надо было соблюсти положенный ритуал. Перед вечерней трапезой, когда большинство обитателей Казачьей заставы в сборе, Роман поклонился деду Куреве до земли и произнес должные слова:
- Научи меня, знаёмый воин, тому, что сам умеешь, научи крепко. Даю слово твердое, что не ослушаюсь тебя в уроках воинских, и буду чтить твои наставления в миру и на войне:
Сговор следовало закрепить крепкой медовухой, не то удачи не дождешься. В этом помог Людота, очень кстати навестивший Романа с гостинцами, изрядную часть которых составлял хмельной пенник собственного изготовления. Людота охотно разделил брашно с дружинной братией и убрался восвояси только утром.
- Упрям Срезень - по его хотению выходит, - сказал он на прощанье Роману. - Видать, сыне, и вправду тебе воинская стезя на роду писана, а не кузнецкая:
Учить лучному мастерству дед начал на следующее утро.
- Лук тебе не топор и не копье, - объяснял Курева ворчливо. - Он мягкого обращения требует: Хорошего лучника с колыбели пестовать надо - как у половцев. Тогда попадать будешь, куда стреляешь - и целиться не надо: А ты? Зачем тебе лук? Видал я тебя на Маслену... Каб не Срезень просил - не взялся бы:
Для начала Роман подолгу простаивал с луком в руках, натянув тетиву до половины, а потом все дальше. К нижнему рогу лука немилосердный дед привязывал увесистый камень и, ухмыляясь, засыпал, прислонившись спиной к ближайшему дереву. Но стоило Роману дать себе поблажку и ослабить натяжение тетивы, Курева немедленно открывал глаз:
- Это тебе не кулаками махать: А вот теперь обернись с луком назад, как будто ты в седле и степняк тебя на коне догоняет: Теперь стой и терпи, пока тень от березы до того камня не дойдет:
Прав был Курева - дело лучное не всякому дается. Иному и дубьем не вдолбишь всех лучных тонкостей и хитростей, коих куда больше, чем в иных видах средневекового воинского искусства: как выбрать лук, как его содержать в боеспособном состоянии при всякой погоде, какие тетивы для чего годятся и как их хранить: шелковая, кожаная, пеньковая, из лосиных сухожилий или из "кишечной струны". Одних только способов прихвата пальцами тетивы со стрелой было больше десятка - и всяк для своего случая. Да и стрела стреле рознь: для каждой своя сноровка. Даже древко стрелы для меткого выстрела надо выбирать умело и целиться с учетом его гибкости: стрела с жестким древком уйдет выше цели, со слишком гибким - ниже. Чем дальше отстоит оперение-стабилизатор от ушка стрелы, тем дальше и стрела полетит - но в точности потеряешь: Много чего поведал Роману Курева, многому научил в перерывах между дремотой.
- Долго целишь, Ромша. Степняк тебя давно уже выцелил и подстрелил. Научись стрелять быстро, а то грош цена всей моей науке: Иди-ка сюда, хлопче, я тебя плеткой огрею за нерадивость:
Однажды Курева взял у Романа лук и велел выбрать из колчана исправный "киберь"* - попробуй, ошибись в выборе стрелы и тогда привередливый дед снова огреет плеткой. Курева ловко наложил стрелу на тетиву и, почти не целясь, выстрелил вверх. Стрела круто ушла в небо, прервав полет хищной птицы, парившей метрах в шестидесяти над землей.
- Подбери-ка, - велел дед. - Орел для лучного дела - самая полезная птица.
За время учебы Курева первый раз показал ученику свое искусство, полагая, что его мастерство в подтверждении не нуждается:
Но вот, наконец, первый боевой выстрел - тетива растянута до самого уха, стрела лежит справа от лука, сам лук под углом сорок пять градусов наклонен влево. Сейчас дальнобойная сиверга сорвется с тетивы и упадет метров через сто пятьдесят: Отпущенная тетива жестко ударила по запястью левой руки, глубоко рассекла кожу, окрасилась кровью. Забыл надеть предохранительный костяной щиток, а дед-то все видел:
- Наука тебе, дурень.
Лучнику полагалось еще и специальное кольцо на один из пальцев правой руки - в зависимости от способа захвата тетивы. Кольцо помогало растянуть тетиву с усилием килограммов под восемьдесят, не повредив пальцев. Но Курева полагал иначе:
- С кольцом толком стрелять не научишься. Пальцев-то не жалей. Мозолями разживешься - полегчает:
На успехи Романа в стрельбе Курева только иронически хмыкал:
- Любой попадет, когда никто не мешает. А привяжи-ка к луку камень, чтобы внизу болтался, и стреляй на бегу:
Кроме лучной стрельбы следовало еще многому научиться. Фехтованию на мечах и саблях обучал Срезень. Пятеро парней в полном доспехе против одного старшины, мечи тупые - таким не убьешь, но покалечить можно. Старшина почти не пользуется щитом, а вот и вовсе его бросил, уходит от ударов, а иногда мягко принимает чужой меч на кольчугу - без всякого вреда для самого себя. Мудреное искусство, не иначе - заговорен Срезень тайным словом.
- Не робей, ребята, - подбадривали зрители. - Лупи старшину почем зря.
Но "лупить" получалось только у Срезня - время от времени он потчевал учеников весьма чувствительными ударами плоской стороной лезвия, при этом подсказывая парням их ошибки: - Мягче на щит принимай:Ноги открыл:Замах шире:Ничего не видишь за щитом:
Роману доставалось меньше других - выручала хорошая реакция.
По знаку Срезня запаленные учебным боем парни отошли в сторону, оставив Романа один-на-один со старшиной.
:После очередного увесистого шлепка мечом Роман решил изменить ход боя - надо же когда-то перенимать воинскую науку по-настоящему. Срезень, конечно, бился в полруки, это и можно использовать.
Он стал чаще ошибаться, делая вид, что устал. И когда в глазах старшины увидел готовность завершить урок - Роман применил обдуманную хитрость. Приспособившись к ставшему монотонным ритму ударов Срезня, он пропустил очередной мимо щита, и увернулся от меча, прошедшего в сантиметре от его плеча. Когда меч старшины, увлекаемый собственным весом, а более того неожиданностью, ушел к земле - сделал шаг ближе к противнику. Шаг совпал с мгновением, когда Срезень стал поднимать слишком низко опущенный меч - Роман поймал меч у рукоятки кольчужной подмышкой правой руки и рванул его в сторону, подставив старшине ногу, об которую он и споткнулся. В следующее мгновение меч Романа завис над горлом старшины.
Зрители восторженно заорали:
- Научил на свою голову.
- Молодец, - похвалил Срезень, поднимаясь с земли. В первый раз на памяти Романа он весело улыбался. - Никак сам придумал? Хитер. Завтра повторим:
Но на следующий день бой не состоялся - старшина по княжьему делу уехал в Рыльск, поручив подшефных другому:
Тем временем дед Курева придумывал все новые задания для своих пятерых учеников:
- А пойдите-ка вы, младни, в чисто поле, да настреляйте мышов. И не вздумайте хитрить:
Как же подстрелить такую быструю и маленькую тварь? Ни у кого не получилось. Решили, что надо найти хорошего кота и ушли за ним в город. Но Роман стал думать и придумал: среди пожухлой осенней травы нашел мышиную норку, положил рядом кусочек сала, а сам примостился рядом со стрелой в руках, как с острогой. Дело оказалось нескорым, но трех мышей он добыл:
- Что мне подсовываете, возгряки? - негодовал Курева при виде предъявленных ему мышей, добытых с помощью кота: - Это не полевые мыши, а домашние, вот и следы от зубов кошачьих. А ну, подходи под плетку.
При виде добычи Романа, дед крякнул от удивления:
- В поле настрелял?
Романа часто подводило неумения складно врать.
- Добыл стрелой, - ответил он деду. - Но без лука.
Курева долго молча шамкал беззубым ртом и сумрачно хмурил косматые брови, вникая в технологию охоты на мышей:
- Ну, хоть затейливое что придумал. И не соврал.
Взял лук с колчаном и пошел в поле, дав знак, чтобы ученики следовали за ним. Замер, вглядываясь в невысокую траву:
Из семи стрел целей достигли шесть.
- Старею, - сказал Курева. - Глаза уже не те.
Роман решил попробовать выполнить урок по-настоящему и к его удивлению попал из семи один раз.
- Молодец, - первый раз похвалил ученика дед Курева. - Коли усердия не пожалеешь, глядишь, толк и будет:
Хороший стрелок должен пробить насквозь дубовую, высотой с человека плаху толщиной сантиметров пять, с расстояния в двести метров. Когда первая стрела находила цель, две других должны быть уже в полете. Попасть в плаху первой стрелой по силам многим, а вот с остальными сложнее - или промажешь, или не успеешь.
Кто не выполнял урок даже с третьей попытки, тех ждало еще одно задание. Парни, надев шлемы с кольчужными бармицами, уходили в поле метров на тридцать и по знаку деда Куревы что было прыти пускались бежать от наставника, который держал в руках боевой лук и несколько стрел с тупыми наконечниками - по одной на каждого. Такая стрела называлась "тамара" и предназначалась для стрельбы по пушному зверю - чтобы шкурку не испортить. Роль белок предстояло сыграть гридням, не справившимся с уроком по скорострельности. Это не столько наказание, сколько отработка навыков уворачиваться от вражеских стрел.
- Стрелу слушать надо - твоя поет по-другому, - без лишних подробностей объяснял дед.
Парни метрах в пятидесяти от Куревы бегут, петляя, как зайцы. Дед медлит, но вот первая "тамара" настигла одного из парней - синяк на мягком месте долго о нерадивости напоминать будет. Вот еще один нерадивый пострадал:
Роман понял, как уходить от дедовых стрел. Хитрость в том, чтобы услышать "свою" стрелу, которая в полете звучит совсем не так, как чужая. А как услышать её негромкий посвист, когда ты громыхаешь сапогами и громко сопишь от натуги? Поэтому Роман уходил в сторону от остальных, чтобы те лишними звуками ему не мешали, а затем бежал неспешно и как можно мягче, сдерживая при этом мешавшее слушать дыхание. Надо было упасть на долю секунды раньше, чем услышишь тот самый звук.
- Ловок, - одобрил дед, и недоверчиво добавил: - А может, стрелу эту ты как раз ковал - она тебя и не бьет?
Однажды Курева выставил в качестве единственной "белки" Романа, а стрелять поставил другого ученика, вручив ему с десяток тупорылых стрел. Солнце клонилось к горизонту и Роман, не мудрствуя лукаво, метнулся в сторону заходящего светила, усложнив задачу стрелку. В результате все стрелы ушли в траву, и стрелок потом долго их разыскивал, прежде чем подставить спину под плетку:
Одной из самых колоритных фигур Казачьей заставы был воевода Сиверга. По местным меркам он в возрасте весьма почтенном, лет за шестьдесят, но старость его не согнула - рост под два метра, необъемный по ширине. Сиверга носил длинные, выбеленные годами варяжские усы, голову брил наголо, оставляя на темени чупрыну-оселедец. В ухе золотая серьга с двумя алмазами и рубином. Одевался воевода просто: как и у Срезня - волчья безрукавка зимой и летом, иной раз на голое тело. Богатый плащ-корзно накидывал на богатырские плечи только, когда приезжал князь. Должность воеводы давала боярские привилегии, но Сиверга к богатству и почестям был равнодушен.
О серьге воеводы рассказывали, что досталась в подарок от друга-половца, а тому - от череды предков. Будто бы она принадлежала знаменитому киевскому князю Святославу Игоревичу, а потом вместе с княжьей головой попала в руки хана Кури, который сделал из черепа заветную чашу, а серьгу отдал своему воину, победившему русского князя. Серьга, по мнению курян, была заколдованной, от нее-де и сила у воеводы.
:Посредине незастроенной части заставы, в центре площади для военных занятий и сборов, лежал изрядных размеров гранитный валун, о котором упоминал Смага. На нем затейливой вязью было выбито: "Камень сей поднял над главой княжий воин Илья": Дальше шел еще десяток имен, большую часть которых уже нельзя было разобрать. Предпоследним стояло имя ":Рожно", а замыкал список силачей Сиверга.