Роман насчитал с десяток отрядов по несколько человек, меряться силами с которыми было бы глупо. Наконец, появился одиночка, но даже издали было видно, что это старик, наверное, отставший от своих - в победе над ним чести мало...
Запасы съестного кончались, ночью, опасаясь разводить костер, Роман мерз и даже полушубок не помогал. Надо было вернуться к ближайшей деревне, разжиться продовольствием для себя и для коня, отоспаться...
И вот появился тот, кого он ждал. Своего предстоящего противника Роман сначала услышал, а уж потом увидел - не опасаясь быть замеченным, а наоборот, привлекая к себе внимание, степняк громко свистел, призывая соперников. " Еду, еду - не свищу, а наеду - не спущу" - вспомнил Роман фразу из "Руслана и Людмилы". Половец был молод, нагл и Роман, не колеблясь, вскочил в седло своего застоявшегося жеребца. Он выехал из распадка навстречу пришельцу и ответил на свист свистом.
Степняк аж завизжал от радости, ожег коня нагайкой и рванулся к русичу, на ходу перекинув легкий плетеный щит со спины на левую руку и выставив вперед длинное копье. Видно, он был из знатного рода, иначе бы воспользовался луком, который у его народа считался оружием простолюдинов. Роман избрал тот же способ нападения, и теперь они стремительно сближались. "Как на рыцарском турнире. Только прекрасных дам не видно".
Прежде чем они сшиблись, Роман успел разглядеть полное азарта молодое лицо и белозубую улыбку. Лошадь степняка была ниже, чем лошадь Романа, но седло и посадка всадника выше и неустойчивее. Зато копье было куда длиннее русского. Одним словом, из сёдел они вылетели одновременно.
Опомнившись от удара о землю, Роман вскочил на ноги и выхватил меч. Половец, слегка прихрамывая, спешил навстречу с кривой саблей в руке. Щиты оба потеряли при падении. Сошлись - и сталь зазвенела о сталь. Именно по звону Роман определил, что сабля противника перекалена, а стало быть, хрупка на удар - это знание могло пригодиться.
Степняк, быстрый и ловкий, как кошка, толково рубился, но был самонадеян и нетерпелив - град ударов обрушился на русича и тому стоило немалых трудов выдержать его бешеный натиск. Один раз, поддавшись на незнакомое ему обманное движение, Роман пропустил удар, но старинная кольчуга деда Рожно выручила - зато полушубок поверх брони оказался распоротым от груди донизу. Половец, увидев, что под полушубком русича надета справная кольчуга и, оберегая заточку своей богатой сабли, теперь старался попасть по незащищенным железом ногам, по лицу или по левой руке ниже локтя, зная, что это место на правой у русичей защищено стальным наручем. Но Роман по совету бывалых стариков надел наруч и на левую руку, чего степняк под полушубком видеть не мог. И когда Роман подставил её под саблю степняка - как бы в отчаянной и безнадежной попытке защитить голову - половец вложил в свой удар все, что мог. Он лишь на долю секунды растерялся, когда удар не возымел должного действия, но меч Романа уже перешиб его саблю у самой рукояти.
Половец оторопел. Досада отразилась на его лице, а глаза наполнились слезами. "Хоть извиняйся перед ним", - подумал Роман, но степняк выхватил кривой кинжал и с утроенной яростью кинулся на него.
Что сделал бы на месте Романа Срезень? Да просто развалил бы парня на две половины одним ударом - нож против меча слаб. Но Роман отбросил меч и в свою очередь вытащил из-за голенища засапожник. Довольно скоро он выбил нож из руки противника и стал с удовольствием мутузить половца руками и ногами. Тот и в драке был не промах, но минут через пять лежал с помятой физиономией и крепко связанный.
- Твоя взяла, - сказал он неожиданно по-русски сквозь прерывистое дыхание. - Руби голову, не тяни.
Степняк шмыгал разбитым носом, тщетно стараясь утереть кровь о плечо. Он был не старше Романа, но тоньше его и уже в плечах. Волосы под сбитым шлемом отсвечивали рыжинкой, как у многих его соплеменников, карие глаза на удивление спокойно смотрели на русича.
- Бронь снимай, - велел Роман, перерезав веревку на руках. Половец исполнил - под полушубком была кольчуга удивительной красоты, отделанная золотом.
Роман собрал свое воинское имущество, разбросанное по полю, подозвал жеребца, бросил трофеи в приседельный мешок и вскочил в седло.
- А теперь ступай домой, - сказал он степняку, понимая, что по местным меркам совершает глупость.
...К ближайшей деревне Роман подъехал в сумерках. Перекусив у скромного крестьянского стола, улегся спать, предоставив заботы о своем коне хозяйскому мальчишке. Что-то надо было придумать - не возвращаться же пустым:
Старики на Казачьей заставе рассказывали, что дед Рожно на спор уходил поляковать без оружия и пешком, а возвращался, ведя в поводу несколько лошадей с воинским добром и с дюжиной голов у седла. Он действовал просто - искал в степи половецкую ватагу, нападал и рубил всех. При этом богатырь сетовал: "Я больше привез бы, да уж больно они глазастые. Увидят меня издали, и ходу - только пыль столбом:"
... Чуть свет Роман проснулся от истошных криков и выбежал из избы без сапог, но схватив первое попавшееся из своего оружия - лук и колчан со стрелами.
В утреннем полумраке деревенской улицы конные половцы с гиком и хохотом вылавливали белиц - молодых баб и девок - не давая им уйти в ближний лес, и рубили мужиков, оказавших сопротивление.
"Господи, - подумал Роман, - помоги мне, дураку неверующему". Первой стрелой он срезал степняка, уже занесшего саблю над русой головой деревенского парня, отчаянно защищавшего то ли сестру, то ли невесту. Вторая стрела вошла в горло половцу, увидевшему неожиданного стрелка, и указывавшему на него рукой. "Только не мазать", - подумал Роман, когда на тетиву легла следующая стрела. Третьей целью был степняк, уже растянувший до самого уха тетиву своего лука, направленного в сторону Романа. Выстрелили они одновременно, но нервы у русича были покрепче - его стрела вошла противнику в глаз, Роман же отделался глубоким порезом щеки.
Одного степняка сбил тот отчаянный парень, воспользовавшись колом из плетня, а остальные трое ускакали, бросив награбленное и полон,.
...Роман ехал в Курск, ведя в поводу груженую половецкую лошадь. Среди прочего груза был и мешок с чубатыми головами - на этом настояли деревенские, зная о поляковской задаче юного воина. Они же не без удовольствия обезглавили убитых степняков, на что Роман так и не решился.
В голове у Романа, как испорченная пластинка, крутились слова из баллады о Робине Гуде: "Он был прославленный стрелок, стрелять, как он, никто не мог".
Дай Бог здоровья деду Куреве и его плетке:
Роман, не заезжая в город, направился в Казачью заставу, чтобы сдать тяготивший его груз и военные трофеи.
Первым, кого он увидел, въехав в низкие ворота заставы, был отец Федор. Священник трижды сплюнул в сторону мешков со страшной добычей, истово перекрестился, пробормотал: "Прости неразумного, ибо не ведает, что творит". Добавил, обращаясь уже к Роману:
- Ныне же каяться и грехи замаливать, - и последовал далее, оставив после себя сильный запах медовухи.
Одобрительно галдя, молодые гридни развязали Романовы мешки и бесцеремонно вывалили их содержимое на землю:
- Поубавилось нехристей в Поле... С почином тебя, парень! Помогла кольчуга дедова?
Подошел Срезень и еще кто-то, в ком Роман не сразу узнал князя Всеволода.
- А ты и вправду малый не промах, - одобрительно сказал князь, рассматривая добычу поляковщика. - Недаром тебя Срезень хвалит, а уж от него похвалы добиться:Ну, поведай, как ты их одолел?
Роман хотел по традиции приукрасить свои подвиги, но под внимательными взглядами князя и Срезня врать не решился и рассказал про бой в деревне коротко: не велика удача - повезло.
Кто-то в толпе огорченно крякнул:
- Вот дурья башка. Головы привезти сумел - так ври напропалую, чтоб пыль до небес...
- Да уж, - рассмеялся князь. - Твой промах, Срезень: как сам складно баять не умеешь, так и его не научил. - И обратился к Роману: - А удачу, парень, зря гневишь - без нее воевать трудно.
Роман решил, что будет в самый раз рассказать и об отпущенном половце. Он достал золоченую кольчугу, развернул её и положил к ногам князя. Даже Срезень при виде диковинного доспеха не сдержался и удивленно присвистнул:
- Вот это жар-птица!
Никто не слушал рассказ Романа о поединке с молодым степняком. Бывалые старики распознали клеймо на изукрашенных цветной эмалью стальных накладках:
- Не иначе - один из сыновей хана Кончака, - решили знатоки. - Зря отпустил - теперь будет искать тебя, мстить за позор.
Князь Всеволод одобрительно ударил Романа по плечу и обратился к окружавшим его старшим дружинникам:
- Я так мыслю, братья, что нашего полку прибыло. Пора молодцу воинский пояс надеть!
- Воистину, княже, - одобрили старики. - Гож Ромша в дружину курскую.
:Несколько объемистых корчаг с пенником, заботливо собранные благодарными деревенскими в дорогу своему освободителю, оказались очень кстати: Среди шумной трапезы князь спросил у Романа, сидевшего рядом с ним, по обычаю посвящаемых в дружинники:
- Стало быть, пожалел ханского сына?
- Молод показался, княже.
- А ты больно стар, - рассмеялся князь: - Жалеть жалей, да сначала стреляй так же метко, как в той деревне.
"Хороший половец - мертвый половец", - подытожил Роман княжье наставление.
- Ничего, - вставил Срезень, - пооботрется в походах - заматереет.
- Да уж, - улыбнулся Всеволод. - Ему чести воинской много надо, чтобы Седоватый свою дочку за него отдал. А я боярышне Анюте крестный отец, и за суженым ее присмотрю - не забалует...
...- Гой еси, княже, - шумела захмелевшая дружина, поднимая тяжелые кубки. - Будь здрав, Срезень и Ромша... Вольному воля, смелому Поле!
Воинский пояс турьей кожи, подаренный князем, был Роману великоват. Как и дедова кольчуга:
Глава четырнадцатая
ВОЙНА
(апрель 1185 года)
В первой седмице апреля странники первыми принесли весть: хан Кончак двинул войска на Киев, но был разбит князем Святославом и откатился в Степь, оставив русским много пленных.
- А мы-то что? - волновалась младшая дружина. - Второй год без курян Киев обходится. Куда северские князья смотрят?
Воевода курской дружины вместе с князем Всеволодом уехали в Трубчевск, и старшим в Казачьей заставе остался Срезень:
- Навоюетесь еще. Чего-чего, а войны на всех хватит.
Но скоро из Трубчевска на взмыленной лошади прискакал гонец с княжьим повелением немедля готовиться к походу. В Курске ударили в била* и в клепала*, созывая народ на площадь. Бирюч-глашатай объявил сбор рати из горожан и слободичей:
- Князь наш славный, Всеволод Святославич, бьет челом вам, куряне и, ведая о вашей воинской доблести, просит всякого, в ком сила есть, поддержать честь земли курской в походе на степняков:
Курские ратники народ вольный - хотят, пойдут в поход, а если князь не по нраву, так и с печи их не стянешь и никакой воинской добычей не прельстишь. Но тут дело другое: князя Всеволода куряне любили и гордились им, и если уж он просит, как откажешь?
Курск зажужжал, как растревоженный улей. Перво-наперво шли в кабак, пили за князя Всеволода, за воинскую удачу, вспоминали былые походы:
- На половцев идти куда легче, чем на своих русичей. Уж больно много зла от степняков...
Потом, слегка протрезвев, шли в церковь, чтобы отмолить накопившиеся с прошлого похода грехи, а заодно и будущие.
- Вспомнили про Господа, - ворчал отец Федор, отпуская грехи. - Эк перегаром-то от тебя разит, раб Божий - хоть святых выноси.
И только соблюдя ритуал, начинали готовиться: приводить в порядок старинный дедовский доспех, прикупать у стрельников товар, запасаться новыми тетивами для луков. Да мало ли хлопот у ратника перед походом? А встревоженные матери и жены вялили и коптили мясо, сушили сухари - готовили припас недели на две.
Брали в рать не всех. У каждой слободы, городского конца или улицы был свой большак, как Людота у кузнецов, который собирал маленькое войско, заботясь о том, чтобы ратник был остальным не в тягость - не слишком стар, не слишком молод, не хвор, не трусоват и чтобы не остатний* мужик в семье.
- На развод вас оставляем, - смеялись над остатними. - Коль нас в Поле положат, то на вас только и надежда.
..Роман давно не был дома. Срезень в ответ на просьбу своего воспитанника об "отгуле" кивнул: " До утра".
...Когда Роман подъехал к распахнутым воротам, смеркалось. Двор полон народом - слободичи судили и рядили, кто пойдет в поход. Среди прочих стоял Никита с весьма довольной физиономией:
- Меня берут, Ромша.
- А меня нет, - чуть не плача, пожаловался Алешка. - Мал, говорят, воинских уроков не исполнял. Кабы ты слово замолвил:
Чем ближе был день предстоящей битвы на берегах степной речки Каялы, тем нереальнее казалось Роману его знание о роковом для курян исходе. Он все более чувствовал себя не временным попутчиком этих людей, а по-настоящему их современником. Жизнь обволакивала его своей повседневностью, не оставляя места тому, что выходило за рамки обыденных забот. На ближайшие дни такой заботой была подготовка к походу - куча поручений от Срезня, которые надо исполнить тщательно и не мешкая. Для себя времени не оставалось, разве только на то, чтобы повидаться с Анютой...