18 ОКТЯБРЯ
Утром Беата поехала в эту свою школу, а я пошла проведать пани Марию. Ей я наврала, что не колюсь. Она обрадовалась, что у меня хватает выдержки, но сказала, что мне все равно необходимо сменить круг общения. Я не думаю, что это что-то изменит. Наркоманские связи есть повсюду. И если кому-то вдруг приспичит, с наркотиками нигде не проблема.
25 ОКТЯБРЯ
У нас новая классная руководительница. Мы с ней сразу же сцепились. С другими учителями я тоже в конфликте. Но они мне уступают. Знают, что я была в санатории, и наверняка считают меня чокнутой. Про наркотики в школе никто ничего не знает.
Моя печень дает о себе знать. Она не любит наркотики. Теперь я сижу на «макиваре». Пока что в учебе это не мешает. Стараюсь понемногу учиться, чтобы не вызывать подозрений. Каждый день хожу в школу, хотя желания никакого.
С приготовлением «макивары» свои проблемы. Надо успеть все сделать, пока родители не вернулись с работы, да еще замести следы. К тому же от нее остается запашок.
2 НОЯБРЯ
По дороге из школы я вдруг почувствовала, что со мной происходит что-то странное. Утром я, как всегда, выпила свою баночку отвара и лотом спокойненько сидела себе на уроках, никому не мешала. А когда вышла на улицу, вдруг поняла, что я всех страшно ненавижу. Это была именно НЕНАВИСТЬ ко всему человечеству. Я не хотела этого чувства. Но оно сидело во мне. И если бы кто-нибудь в этот момент попался мне под горячую руку, это бы добром не кончилось.
Дома я поостыла. Села за стол и попыталась разобраться в своем состоянии. Ответ здесь только один. Такое может быть только из-за наркотиков. Просто я накроманка, вот и все.
И опять болит печенка.
6 НОЯБРЯ
Наш класс поехал на экскурсию. А я осталась, меня все это не интересует. Пошла к неврологу с выпиской из санатория. Кроме наркомании у меня там еще какой-то диагноз – что-то с мозгом. Врач прописал мне лекарства, которые надо принимать постоянно. Наверное, это все от наркотиков. Значит, они уже начинают постепенно разрушать мой организм. Сколько лет можно колоться? Я колюсь уже пятый год. Наверное, мне уже недолго осталось. Кем я была раньше? Нормальной девчонкой. Любила разговаривать со своими родителями. Когда все это начало расползаться? Может быть, когда я в первый раз вкатила себе укол? Нет, это уже был результат чего-то. Дома стало что-то разваливаться. Это было почти незаметно. Так что же все-таки? ..
16 НОЯБРЯ
Встретила сегодня Филиппа. Это он в первый раз вколол мне морфин. Спросил, есть ли у меня проблемы с товаром, предложил помочь. Выглядел ом кошмарно. Вены у него на руках уже полностью атрофировались. Куда он колется, ума не приложу. Ом обрадовался, что я тоже сижу на игле. Вместе помирать веселее. Я ему сказала, что мне от него ничего не надо. Это живой труп. Посоветовала ему поехать полечиться в санаторий, даже предложила его туда проводить. А он мне на это говорит: «Васька, мы ведь с тобой люди конченые, так что нечего нам в эти игры с психушками играть». И пошел своей дорогой.
Эта встреча сильно меня подкосила. Я вернулась домой и долго плакала, никак не могла успокоиться. Мне вдруг так захотелось жить, просто нормально жить.
20 НОЯБРЯ
Я редко возвращаюсь в действительность. Придумала себе свой мир и живу в нем. Отгородилась от всех высоченной стеной. Время от времени, правда, приходится туда возвращаться, и это ужасно. Иногда просто невыносимо. И поэтому я колюсь, чтобы все это исчезло.
Хотя, если я несильно подогретая, то мне легче контактировать с людьми. Хуже всего, когда действие наркотика кончается. Тогда меня раздражает буквально все, и я становлюсь страшно агрессивная.
24 НОЯБРЯ
Я обстриглась ежиком. Это даже привлекает ко мне некоторое внимание. Просто было такое поганое настроение, что очень захотелось сделать что-нибудь эдакое. Вот и обкорналась. В классе решили, что я совсем свихнулась. А мне плевать на них, особенно на девчонок. Им кажется, что сами-то они нормальные. Пускай, тем хуже для них.
Опять проблемы со сном. «Макивара» уже действует очень недолго, и я или мучаюсь всю ночь, не могу уснуть, или у меня начинаются какие-то видения, до того жуткие, что я тут же просыпаюсь. Не могу побороть в себе страхи.
Вот и начинают крутиться в голове мысли о самоубийстве. Я могла бы это сделать, на это у меня хватит товара, чтоб заснуть И уже никогда больше не проснуться. Но все время что-то останавливает. Наверное, в самом деле, еще хочется жить.
30 НОЯБРЯ
Наконец пришло письмо от Беаты. Она опять в санатории, ее туда затащили в принудительном порядке – за наркотики в школе.
Мажена сейчас а МОНАРе. В санатории якобы тоже ширяются. Один Котан еще как-то за этим следит. И поэтому он вынужден все время вышвыривать проштрафившихся. Это ужасно, но» пока что другого способа нет. Для него главное – обезопасить остальных.
Я знала, что Беата рано или поздно опять окажется в санатории. Может, теперь она наконец одумается и перейдет в МОНАР. Тогда бы у нее еще была надежда вырваться из этого. Мама Беаты мечтает, чтоб ее дочка была с ней рядом. Она все так же сильно любит ее и верит, что Беата обязательно вылечится.
4 ДЕКАБРЯ
Сегодня мои именины. Смешной день. Все вокруг такие добренькие, все тебя поздравляют, дарят подарки. Такие милые. Правда, всего один день. День всеобщей доброжелательности к виновнику торжества. Неважно, как они к тебе относятся на самом деле, что они про себя думают. Важно, что сегодня у тебя именины и поэтому полагается быть доброжелательным. Хочется сбежать и никогда больше сюда не возвращаться,
Вчера я снова встретила Филиппа. Он подделывает рецепты, разумеется, розовые . Когда-нибудь его с этим накроют, и он плохо кончит – за решеткой. Махинации с рецептами всегда рано или поздно вскрываются. Но разве он способен отвечать за себя? Скорее всего, что уже нет.
10 ДЕКАБРЯ
Я ездила в санаторий. Медсестру проверила мне каналы и ничего не нашла. Но она не посмотрела на мои ноги, вот в чем ее ошибка. Естественно, я не стала признаваться, что колюсь. Воспитатель только спросил, не плотно ли я подсела на иглу. Значит, они не очень-то верят моим россказням.
Опять все знакомые. Беата обрадовалась, что я приехала. Ей тут хорошо, у нее здесь свеж друзья-наркоманы, своя наркоманская жизнь.
А вечером лежание в койке, музыка, разговоры о наркотиках, в общем, как сказал бы Котан, нормальный бардак.
Беата расстроилась, что я не привезла ей никакой наркоты. А я никогда не даю эту дрянь тем, кто лечится. Такие мои наркоманские принципы? Можно и так это назвать. Но я еще ни разу не дала товар человеку, который не колется.
Больше не могу тут оставаться. Мне здесь плохо.
11 ДЕКАБРЯ
Приехал Котан и забрал меня в МОНАР, к Мажене. Мажена учится, немного работает, но настроение у нее не лучше. Долго, наверное, она тут не протянет. Психика не выдерживает, все время думает о наркотиках.
В МОНАРе несколько новеньких, я их не знаю. Есть женатые пары с детьми. Котан взял сюда самых лучших. Он рад, что я завязала. Я тряпка, у меня даже не хватает смелости ему признаться.
12 ДЕКАБРЯ
Дома меня ждало письмо от Анны. Она пишет, что многое зависит от меня самой и что, если я продолжаю колоться, то это мой собственный выбор. Если я сама себя сознательно гроблю, то насильно мне никто не сможет помочь. Да, от меня многое зависит. Например, могу сама себя взять и погубить. Разве это не здорово? Мой мир такой, каким я его себе выдумала. Я часто совершаю разрушительные поступки, и с каждым разом все трудней переживать новые удары от очередного падения. Тогда мое тело начинает приспосабливаться к действительности, соблюдать какие-то принятые в человеческом общежитии правила поведения. Оно живет биологической жизнью. В этом теле постепенно начинаю созревать Я. Созревать в страшных муках, пытаясь обнаружить в себе что-то новое – то ли смысл, то ли ощущения? Это состояние нагнетается, достигает высшей точки и… вдруг я вижу вокруг себя огромную пустоту. Время от времени эту пустоту заполняет боль. Так нельзя жить. Но смогу ли я по-другому, смогу ли изменить свою жизнь?
Хочется самой все довести до конца. Я больше не желаю быть интересным экземпляром для исследований, безнадежным «случаем», обещающим исправиться, я вообще не хочу быть «случаем». Не хочу быть шизиком – психотропиком, чокнутой психопаткой. Но и не хочу быть нормальной в вашем ненормальном мире. Значит, надо уйти?
Нет, не сейчас.
15 ДЕКАБРЯ
В школе я потеряла сознание. Меня забрала «скорая». Как только пришла в чувство, сразу же выписалась. Не хочу, чтоб родители узнали, что я снова колюсь. Наверное, это была кома. Я уже несколько дней сижу на «майке» и сегодня утром слишком перебрала. Врачей умолила, чтобы не сообщали в милицию. У меня и без того забот хватает. Я им наговорила, что совсем недавно начала баловаться наркотиками, что обязательно завяжу.
Кажется, поверили.
17 ДЕКАБРЯ
Никак не могу прийти в себя после этой отключки . Руки трясутся, боюсь вколоть лишнее, чтобы снова не перебрать. Мое тело само себя защищает. Когда начинается медленная наркоманская смерть? Наверное, это длится не один год.
Выгляжу я кошмарно, вместо лица – маска. Стала понемногу худеть. Когда смотрю на себя в зеркало, меня начинает тошнить. Уже с трудом удается все это скрывать. Ой, Баська, -плохо, гадко ты кончишь! Разговариваешь сама с собой, не хочешь никого видеть, и мир тебя тоже не хочет такую, какая ты есть.
Сколько можно обманывать родителей?
Но разве я вправе теперь лишать их надежды?
31 ДЕКАБРЯ
Год кончается. Итоги ужасающие. Сейчас я ближе всего подошла к краю пропасти, чем когда бы то ни было. Потому что раньше я верила, что у меня есть шанс. А сейчас уже нет. Филипп дал мне морфин. У него еще оставалось после взлома аптеки. Все-таки они ее грабанули. Невесело это все. Милиция теперь начнет бушевать.
2 ЯНВАРЯ 1979 ГОДА
Филиппа больше нет. Покончил с собой. Значит, он-таки сделал выбор. Не мог больше терпеть. Я узнала об этом от Альфы. Альфа предложил мне вместе идти брать аптеку.
Я согласилась. Нет денег на «майку». Назначено на завтра. Наверное, они собирались взять с собой Филиппа. Теперь я пойду вместо него. Ему было 26 лет, восемь лет – на игле. Теперь он уже по-настоящему свободен, свободен от всего. Прощай, Филипп.
3 ЯНВАРЯ
Все уже позади. Я даже не думала, что это так гладко пройдет, боялась страшно. Аптека находилась в каком-то глухом месте. Мы прошли с черного хода. Альфа сбил замки, Я тоже зашла внутрь, собирала банки с «кодой». Альфа искал «майку», «дороту» и «гуму» , остальные стояли на стреме. Альфа наверняка заранее знал, где какой товар. Он прекрасно ориентировался в этой аптеке. Каждый получил по небольшой доле, и мы разошлись. Остальной товар Альфа забрал с собой. Отдаст нам позже, когда легавые немного поутихнут. Вернувшись домой, написала письмо Анне. Я должна была ей обо всем написать. Это ужасно. Я становлюсь преступницей.
4 ЯНВАРЯ
Сижу на морфине, чтоб не думать о том, что я натворила. Потому что, когда его действие слабеет, начинается кошмар.
Я вступила на преступный путь. Да, я совершила преступление. Любимое, единственное дитя своих родителей, воспитанное в любви и для высоких целей. А что теперь? Привет вам, тюремные стены. Но я не хочу за решетку, не хочу так же сильно, как хочу колоться. До чего я еще докачусь в своей жизни, что еще такого совершу, чтобы уже даже не чувствовать ненависти к самой себе и быть способной только на то, чтоб себя убить?
Я должна сидеть тихо, как будто ничего не случилось. Так велел Альфа. Вот я и сижу, спокойно беру насос, разбиваю стекляшку и аккуратно накачиваю сантиметры. И верю в то, что меня не посадят.
5 ЯНВАРЯ
В школу я все время хожу под кайфом. Но пока еще могу контачить с людьми. Хочу все-таки сдать выпускные экзамены. Не знаю, зачем, но хочу.
Пока все тихо. На допрос нас никто не тащит. На меня они могут выйти, только если кто-то настучит. Я же вольный стрелок, колюсь в одиночку, контактов почти ни с кем не поддерживаю. Вполне безопасная ситуация, но иногда недостает людей. Особенно наркоманов. Они, по крайней мере, меня не осуждают.
10 ЯНВАРЯ
Анна ответила на мое письмо. Она уверена, что в конце концов нас все равно поймают. Я не хочу угодить за решетку. Она считает, что я должна вернуться в санаторий и там закончить школу. Ей кажется, что еще не поздно. Хочет ко мне приехать поговорить.
Я была у врача и призналась, что колюсь. У меня увеличенная печень и еще что-то с сердцем. Врач прописал мне какие-то укрепляющие лекарства, но я видела, что он не в силах мне помочь.
Мажена написала, что я должна вернуться в отделение. Коган тоже хочет, чтобы я приезжала себя спасать. Не знаю почему, но я чувствую, что уже слишком поздно. К тому же наркотики держат, сейчас у меня столько дарового товара. Мажена пишет, что несколько человек загнулись на «гере». Она думает там остаться до мая и выписаться к началу сезона. Может быть, мы еще повстречаемся где-нибудь на маковом поле.
13 ЯНВАРЯ
До четырнадцати лет я была ребенком. Как все, ходила в школу, приносила пятерки и слушалась учителей. А потом оказалась, что взрослых слушаться не стоит. Тогда я прислушалась к самой себе и в итоге потерпела поражение. Полный крах. Так тому и быть. Я перестала воспринимать аргументы взрослых. Им вздумалось вмешиваться 8 мою биографию. Идиоты, они не хотели меня понять. А ведь я каждый день криком кричала о помощи. Но тогда они были глухими и слепыми. И вот теперь мы все вместе приближаемся к финалу – они от старости, а я от молодости. Я, молодая, должна уйти, далеко-далеко, в никуда. Мимо на моем пути проносятся, как дорожные знаки, морфиновые столбики, героиновые указатели. Я приду туда одна, в полном и осознанном одиночестве. Как и все мы. Там я встречусь с Филиппом. Филипп, когда ты в первый раз вколол мне иглу, я верила, что ты открываешь мне счастье. Но ты уже тогда знал, что убиваешь меня. И радовался, что когда-нибудь тебе не придется помирать в одиночку.
15 ЯНВАРЯ
Наверное, мне надо сначала пойти в больницу и выгнать из себя отраву, если я на самом деле хочу сдать экзамены. Нельзя так сильно подогреваться, никакая учеба теперь в голову не идет. Скоро каникулы. Поеду в какую-нибудь больницу, а маме скажу, что собралась с подружкой на море. Я давно хотела посмотреть на море зимой. В санаторий возвращаться неохота. Надо будет все это как-нибудь устроить.
Учителя как-то странно на меня поглядывают. В последнее время я стала очень вспыльчивая, наркотики меня добивают, да и дозы я уж слишком взвинтила.
24 ЯНВАРЯ
Стало тяжело с левой веной. На ней появились такие сросшиеся жгуты, я их иглой чувствую. Поэтому начала колоться в запястья. Но остаются следы, прямо не знаю, что делать. Длинными рукавами их не прикроешь, и какой длины должны быть для этого рукава? Тогда я попыталась колоть левой рукой в правую. Понемногу стало получаться. Иногда колюсь в ступни, правда, потом больно ходить. Вчера товар кончился. И весь народ как испарился. Я места себе не находила. У меня еще от Филиппа осталось несколько разовых бланков. Пришлось рискнуть. Выписала себе «майку», оделась поприличнее и отправилась в аптеку. Пока подавала рецепт, взмокла от страха. Но все прошло гладко. Я взяла товар и спокойно вышла из аптеки. По дороге забралась в общественный сортир и прямо там всадила себе иглу. Но я до того перепсиховала и выдохлась, что потом долго еще не могла оттуда двинуться. Не гожусь я на такие фокусы.
25 ЯНВАРЯ
Приехала в психиатрическое отделение. Меня отправили на «прочистку». Пробуду здесь две недели. Пока все о’кей, потому что я еще в кайфе, еще ни чего не началось. Лежу вместе с двумя шизофреничками. Но они вроде смирные. Здесь нет особой палаты для наркоманов. Просто женское отделение. Брожу по коридору. Коридор здесь – главное место встреч и разговоров. На дверях нет ручек, окна без решеток.
Я уже побывала на предварительной беседе у врача. Он спрашивал, что я намерена делать после школы. А у меня в голове одно – наркотики. Этого я, конечно, ему не стала говорить. Сочинила какую-то байку, что собираюсь дальше учиться, что хочу жить по-человечески. Не знаю, поверил ли он мне. Впрочем, это не имеет никакого значения.