- И не надо. Пол - каменный, подойдёт.
- Пол? На что вы намекаете?
Гуго ответил ни словами. Взяв один из оставленных в комнате табуретов - прежде Амалия всегда стелила на них круглые домотканые половички, - он с размаху саданул им об пол. Грохот. Треск. Спинка с ножками раскололись и отвалились. Тогит зажмурился. А разрушитель присел на корточки и стал складывать обломки в кучу. Когда Гуго принялся плескать на них маслом из лампы, Тойво всё понял. Чародей вынул из кармана грязную тряпку, бывшую, видимо, его платком, также смочил её маслом и поджёг. После чего сунул под обломки. Но полированное дерево занималось плохо.
Хрустнув коленями, Гуго поднялся. Прошёл к шкафу, раскрыл и начал рыться внутри. Что-то достал. Тойво узнал свою старую рубаху. Чернобородый разодрал её и, стараясь не загасить тлеющие язычки, подложил в огонь.
- Бездна! - Гуго пытался раздуть пламя. - Эй, тащи ещё что-нибудь, что будет гореть. Дрова из очага тащи!
Командирский окрик вывел Тойво из ступора, в котором тот находился.
- Я передумал, - произнёс тогит.
- Что передумал? - Гуго всё возился у не желающего гореть костра, обратившись к Тойво оттопыренным задом. - Поздно передумывать, друг мой.
Развернулся разрушитель столь быстро, что Тойво не успел и ойкнуть. Пальцы с чёрными ногтями железной хваткой сомкнулись на запястье тогита. На него воззрилось бородатое лицо с ощеренным ртом.
- По-хорошему говорю тебе, толстячок, - делай, что велено. Живее!
Но Тойво уже очнулся. Это был его дом, и он мог выпроводить отсюда нежеланного гостя в любой момент. Тогит дёрнулся. Даже замахнулся свободной рукой, стремясь оттолкнуть или даже ударить противника, впрочем, ни на то, ни на другое так и не решившись.
- Вон! Вон! Вон! - завопил он. - Вон из моего дома!
Гуго с сожалением покачал головой.
- Не хотелось мне прибегать к подобному раньше времени, но...
Чародей поволок Тойво за собой, словно строгий отец нашкодившего ребёнка. Тогит продолжал брыкаться, что не имело никакого смысла. А Гуго подвёл его к своему мешку, порылся в нём и достал моток верёвки. Орудуя весьма ловко, так, что Тойво не заметил как, уже был скручен. Гуго подтащил его к оставшемуся в комнате табурету, усадил и привязал к сиденью. Всё это он проделал в сосредоточенном молчании.
- Посиди пока тут. - Чародей перевёл дух. - Когда понадобишься, отвяжу... Мне ведь, в самом деле, без тебя не обойтись. Такие дела.
Пока они боролись, костёр успел разгореться. Гуго раскрыл окно, давая дыму выход. Затем сходил в коридор, принёс ещё один табурет, который также был разломан, а затем брошен в огонь.
- Хорошо. Теперь далее.
Из своего мешка он достал толстую книгу с деревянным окладом. Зажав её под мышкой, вновь вышел из комнаты. Куда он направился, Тойво видеть не мог. Чародей вернулся с кружкой, из которой глотал воду.
- Хочешь? - предложил он своему пленнику.
Тойво смотрел на него во все глаза. Он был пленён в собственном доме, человеком, которого сам же и привёл сюда. В голове у него крутилось одно: "этого не может быть, просто не может быть...".
- Ну, как знаешь. - Гуго швырнул опустевшую кружку на пол.
Пламя уже вовсю трещало и плевалось искрами, его отсветы разогнали тьму по углам, превратив комнату в подобие пещеры. От дымного чада першило в горле. Подойдя ближе к огню, Гуго принялся листать свою книгу. Тойво наблюдал за его действиями, не способный вымолвить ни слова, лишь сдавленно хрипя. Он словно был зрителем некоего пугающего представления.
Чародей совершал ритуал.
Помимо упомянутой книги из мешка были извлечены две свечи чёрного воска в высоких подсвечниках. Их зажгли и поставили по обеим сторонам от костра. Была извлечена резная шкатулка, полная рыхлого порошка. Целую горсть его Гуго швырнул в огонь. Пламя взвилось синим языком, что лизнул потолок, оставив на нём закопчённое пятно. Поднялась кислая вонь, от которой оба закашляли. Благо пламя почти сразу унялось до прежних размеров.
- Так, так, так, - твердил Гуго, сверяя с книгой каждое своё действие.
Должно быть, предварительные приготовления были закончены. Ничего более чародей из мешка не доставал. Удерживая тяжёлый переплёт одной рукой, ногтём другой он водил по строкам и что-то заунывно бубнил.
С содроганием Тойво начал замечать, как синеватое пламя отзывается на его бормотания, чуть взвиваясь и опадая в такт с ними, колеблясь и шипя, будто танцуя. Гуго почти уткнулся в книгу носом. Губы его беспрерывно шептали слова на неведомом тогиту языке. В уголках рта вспузырилась пена. Голос усилился. Теперь он вещал на весь дом - грозно, повелительно, словно приказывая кому-то незримому. Слова не произносились, а выплёвывались.
Тойво страшился пошевелиться и тем обратить на себя внимание. Была бы его воля, он бы отвернулся. Но некая сила, покрепче связывающих его верёвок, не позволяла ему даже сомкнуть век, заставляя смотреть на творящийся ужас.
Гуго прокричал нечто надрывное. Прокричал и оборвал своё чтение. А эхо его вопля ещё катилось по дому. Чародей захлопнул книгу и небрежно бросил её в сторону - своё предназначение она выполнила.
- Теперь только ждать, - сказал он.
Глядя в огонь, Гуго вытянул над ним ладони, как если бы они у него мёрзли. Сам Тойво так весь взмок от пота. Пламя трещало, озаряя лицо тогита. А снаружи расстилалась ночь. Жители Дубков мирно спали в своих постелях и даже не могли помыслить о происходящем под самым их боком.
- Что вы делаете? - простонал Тойво, когда молчание и неподвижность, наступившие после недавней бури, стали невыносимо давящими.
- Я? - Гуго перевёл взгляд на сидящего в углу тогита.
Чародей сходил в коридор, откуда послышался грохот. Ещё один табурет пал жертвой его вероломства. В огонь полетели новые дрова.
- Я, дружок, избавляю твою трусливую душонку от пришельцев извне, - продолжил Гуго. Видимо, молчаливое ожидание тяготило и его. - Тайные знания - они такие, творятся не при свете дня на летнем лужку, а ночами в чадном дыму. Отчего так? А кто его знает... Один старик - служка в большом книгохранилище, где я перебивался в своё время - любил порассуждать на подобные темы. И он развивал такую мысль, что магия - она, конечно, творится и при свете дня, а это сами чародеи, дабы придать себе таинственности в глазах обывателей ввели привычку проводить свои ритуалы в уединённых местах и желательно ночами. Чтобы никто не подсмотрел, как они нелепо машут руками и что-то бубнят себе под нос. А вдруг при этом ничего путного ещё и не выйдет - один пшик? Вот и сторонились. Да так и повелось... Эту вот книжечку, я кстати, прихватил именно в том хранилище, когда решил, что хватит с меня глотать пыль, да гонять мышей.
- Вы что, ещё и не чародей вовсе? - не смог удержаться Тойво.
Гуго аж заскрипел зубами.
- Искра во мне есть, - произнёс он медленно, взирая на сжавшегося на табурете тогита. - Вот только Творец Сущего не пожелал разжечь её как следует. А затем ещё тот умник, что турнул меня из Академии... Но кое-чему обучиться я всё же успел. Будь уверен.
Вернулось молчание.
- Отвяжите меня! - потребовал Тойво.
- Позже.
- Я не убегу. Обещаю.
- Помолчи пока. Я занят. - Гуго грел ладони над огнём, омывал их в нём.
Он снова начал что-то бормотать, теперь без помощи книги. И всё обтирал и обтирал ладони в синеватом пламене. Вытянутая тень Гуго, лежащая на стене в двух шагах от тогита, тоже обтирала ладони. Но делала она это не одновременно с тем, кто её породил, а словно бы чуть запаздывая за его движениями. Затем чародей опустил ладони, а Тень всё продолжала двигать ими перед собой.
- Это... это, - заскулил Тойво.
- Так надо, - сказал Гуго. - Поймать на поводок тех, кого ты назвал "тенями", может лишь другая Тень... Однако сперва их нужно приманить.
Чародей скосился через плечо, сверкнув на Тойво агатовым глазом.
- А знаешь, мой пухлый дружок, что является лучшей приманкой для всякого хищного зверя?.. Они - хищники, пусть и мелкие. Но и такие в умелых руках могут быть крайне полезны, при их то способности пролезать, куда угодно. Конечно, всё это после должной дрессировки. Как дрессируют тех же крыс в иных балаганах, показывая с ними номера для толпы... Ты не ответил на мой вопрос. Что же является лучшей приманкой?
- Я не знаю - и знать не хочу! - крикнул Тойво с внезапной яростью.
- Ты знаешь. Но злишься и не желаешь подумать. Впрочем, злость сейчас - это хорошо. Она пойдёт только на пользу.
Бывшая до того размытой, а теперь набравшая чёткости и плотности Тень на стене всё продолжала двигать бесплотными руками. Но вот она замерла, точно к чему-то прислушиваясь. Заметив это, замер и Гуго.
Потусторонний Народец вышел на ночную охоту.
Бесформенные тени, бывшие до этого лишь плодом игры трепещущего пламени, что лежали на границе отбрасываемого костром светлого круга, обрели вдруг способность двигаться сами по себе. У них открылись жёлтые глазёнки.
Гуго более не рассуждал. Засучив рукава балахона и подобравшись, он с новой силой замахал руками, погружая их в языки костра. Голос его обрёл властность, громыхая раскатистыми речитативами.
В распахнутое окно заглянул бледный фонарь луны, омыл затылок Тойво своим сиянием. Тогит невольно поёжился, не осознав причины того. Все мысли его были сосредоточены на другом. Он смотрел, открыв рот. Балаганный чародей в этот момент был ужасающ, но и прекрасен в своём грозном виде.
Гуго туго сжимал кулаки, грозя желтоглазым существам. Он выкрикивал им приказания, он плевался на них сквозь поднимающиеся клубы дыма. Он как собака облизывал пересохшие губы и ни на миг не спускал с "серых" взгляда. Его собственная Тень самовольно покачивалась на стене, к которой ни один из потусторонних гостей приближаться не осмеливался.
Серый Народец жался по углам, совершая оттуда короткие вылазки и вновь отскакивая назад. Никто из них не подступал вплотную к костру, но и не сбегал в другие комнаты, где для них было раздолье. Что-то влекло их сюда.
Гуго уронил руки и замолчал. Не страшась, он взирал на близкое серое копошение, на десятки посверкивающих бусинок глаз.
- Бояться, тварюшки... - прошептал чародей. Он вцепился в бороду ногтями, принявшись скрести подбородок.
Тойво увидел блеск перстня на его пальце.
- Бояться... Надо их подманить. Да... Вот теперь твой выход, друг мой.
Гуго развернулся к Тойво. Тогит не сразу осознал, что оскал на его лице был улыбкой.
- Нужна кровь, нужна жертва. Понимаешь?
Ладонь Гуго скользнула в складки балахона, вернувшись назад с длинным ножом. Лезвие его чуть искривлялось, рукоятка была обтянута сыромятным кожаным ремешком. Тойво смотрел на приближающуюся к нему тёмную фигуру, забыв о необходимости дышать. Трусливое сознание куда-то уплывало.
Он уже ощущал остроту стали, пронзающей его несчастное сердце.
Но вместо удара Гуго схватил табурет и вместе с тогитом поволок его ближе к огню.
- Это послужит привязью. Так говорит книга, - объяснил чародей, будто его о том просили. - Не знаю, были ли у написавшего её старого осла Олонира слуги из "серых"... Почему нет?