— Заброшка, да, — поймав на себе растерянный взгляд, тут же принялась привычно пояснять Марго. — Она и есть олицетворение второй дороги. Здесь всякое ночует, — она нагнулась и, зачерпнув двумя руками снега, стала формировать ладошками шар, — да наши мордобой устраивают.
— Прямо мордобой? — Волков посмотрел на неё, следом чуть дальше и действительно разглядел край здания детского дома, только оказались они с боковой левой стороны.
— Не-е-е, — Марго покачала головой, — избиение скорее. Сюда старшаки или шкеты водят тех, кто провинился, и чтобы шнури не засекли. В детдоме не сильно накажешь. А до берега далеко.
— Угу-м.
Олег присмотрелся к унылой картине недостроенного дома, заметил кучу мусора на первом этаже и повернулся больше к Марго, которая продолжала корпеть над снежком, словно пыталась сделать его идеальным.
— Тебя сюда затаскивали? — тише спросил он.
— Конечно, как и всех, — удивительно-спокойно подтвердила она и посмотрела на него. — Волосы обрезали да гуашью облили. Красной. Ведь снегирь же, а белых снегирей не бывает.
— А ты чего?
— Стерпела, — тихо призналась она. — Это в первый месяц было. Ну и я допоздна по берегу ходила, не хотела возвращаться. А там и идея пришла, как насолить.
Волков вскинул брови, Марго улыбнулась, подкинула снежок и, поймав его снова, перекинула в другую руку. Когда их взгляды пересеклись, она продолжила:
— Двух ужей поймала с жёлтыми ушами, и к ним в комнату. Визгу было! Ты бы слышал!
Они рассмеялись. Успокоившись, Марго закончила:
— Васюткин с Палочкиным выбежали, другие — за ними. И пока они бегали, я собрала в их комнате ужей и выпустила обратно потом. Ведь змеи не виноваты. Мне вообще тогда показалось, будто они испытали больший стресс.
— В итоге им не поверили, — предположил Олег.
— Именно! — Марго кивнула. Осмотрев друг дружку, она с меньшей задоринкой проговорила:
— Только не говори, что ты так не делал.
Олег помолчал и вдруг уловил, что хруст снега не прекратился, только раздавался ближе, но списал это на проделки птиц или других бродяжек. Припомнив своё детство, он, совершенно смущаясь, потрепал себя по затылку, зажмурил один глаз и затянул:
— Ну-у-у у нас на Юге мы ужей узлами завязывали, — Марго притихла, вскинув брови, — иногда выдували, и взрослым на танцы, да тикали сразу, чтобы не поймали.
Марго прыснула со смеху, затем будто из приличия заставила себя стать серьёзной.
— Живодёры, а, — она хлопнула его по плечу и качнулась в сторону, вроде бы отворачиваясь обратно на путь к батору. Олег возмутился:
— Ты знаешь, сколько этих ужей по весне и…
Договорить он не успел. Марго метнула взгляд в сторону, замахнулась и кинула снежок. Олег отвернулся и заметил, как её снаряд угодил мимо, зато замеченный и пойманный дал дёру по улице к батору. Бордовая куртка, полосатая с «хвостиками» шапка и потрёпанный рюкзак подсказали, что следовал за ними Сергей.
Марго уже сделала шаг в его сторону, как Олег придержал её за локоть. Заметив её взгляд, он покачал головой:
— Не нужно.
Марго тогда успокоилась, хотя Олег знал — даже по сугробам девчонка могла нагнать его, но какой смысл?
— Со школы за нами идёт, — хмыкнула она, делая вдох. — Я несколько раз меняла направление, а он так и увязался. Имперский шпион, кто так делает? Если вместе хотел, подошёл бы. Зачем следить?
— Может, он не умеет иначе? — здраво рассудил Олег и, приметив потемневший взгляд, пояснил:
— Ты ж сама говорила, бойкот, а тут я с защитой.
— Вдвойне непонятно, зачем скрываться. Ты же вступился за него! — Марго помрачнела.
— А сама бы первой подошла?
— Нет, но тебя-то я знаю, — возразила она.
— Сейчас знаешь, — поправил её Олег. Взгляды столкнулись, и он пожал плечами, не особо желая продолжать разговор. — Фиг его знает, короче. Пойдём, а то обед пропустим, — толкнув её локтем в плечо, Олег направился дальше по дороге, на самом деле убегая от неудобного разговора.
Сделав мысленную засечку подумать об этом позже, Волков поймал себя на том, что слишком много стало этих мысленных засечек, а ответов на многие он так и не нашёл. Марго расспрашивать не стала, только поравнялась с ним. Разговорились они уже у ворот батора, где воспитанница повела вдоль забора к запасному входу с прилегающей части.
— Если его пригласить к нам, м?
— Сергея, что ли?
— Ну да.
Олег покривил губами — ему в общем-то сложно дался этот вопрос, о котором он думал все прошлые десять минут. Отчего-то подобное показалось ему правильным, тем более они с Сергеем вроде бы как даже соседи: и, если один не нарушает баррикады молчания, это должен сделать другой. Особенно после произошедшего.
Марго нахмурилась.
— А чего меня спрашиваешь?
— Ну мы, типа, вместе собираемся, тем более в библиотечной ты место указала.
— А-а-а. — Белёсые брови вновь вскинулись. — Не против. Валяй. И библиотека — общее место, а не моё персональное.
У Олега с груди словно камень спал. Марго продолжала:
— Кстати, как контроша?
— Не спрашивай. Ты уже делала по ней отработки?
— Не совсем. Но Алексеевна дала на подготовку, я переписала. Можем сегодня покумекать, что да как, а там и отработки легче. Идёт?
— Забили.
Так за разговорами оба добрались до перекрытой железкой дырки в заборе, через который пролезли, уместили обратно железку и направились уже к черновому входу, где распрощались до вечера. Поднимаясь по лестнице до своей комнаты, Олег через окна увидел, как шохи Васюткина караулили парадник, оттого лишний раз поблагодарил Марго. После обеда и до вечера Волков прождал Разумовского, но тот в комнате так и не появился, а когда время перевалило к пяти, он плюнул, оставил записку и направился на ужин, затем в библиотеку.
К ним в тот день Сергей так и не присоединился, да и засыпать Олегу пришлось в пустой комнате.
========== Олег Волков ==========
«Губернатор города, Валентина Матвиенко, взявшая на особый контроль расследование убийства, отчитала следственный отдел ГУВД Петербурга и Ленинградской области за затяжной характер следствия. В свою очередь начальник криминальной милиции Владислав Пиотровский заявил, что следователи отыскали связь между убийством, совершённым в феврале этого года, и нападением, произошедшим двадцать первого сентября прошлого года на цыганский табор. Напомним, что оно было совершено десятью скинхедами, вооружёнными цепями и палками. В результате нападения погибла шестилетняя девочка, и ещё одна — семилетняя — попала в реанимацию…»
Диктор намеренно помедлила, приковывая к себе окончательно внимание не только Олега Волкова, но и других воспитанников, собравшихся в центральном зале детского дома, где стоял единственный на всё здание телевизор. Но Олег всё же ненадолго отвлёкся, скользнул взглядом по макушкам детей их потока, затем чуть дольше задержал взгляд на побледневшей Ольге Петровне — удерживая одной рукой вязанную мохнатую шаль, она касалась ею подбородка, а другую сжимала в кулак. Бледный испуганный взгляд цепко следил за демонстрируемыми на экране пузатого телевизора сводками, вниманием к которым Волков также вернулся, когда диктор продолжила:
«…Что любопытно, тогда старший помощник прокурора Петербурга Елена Ордынская утверждала, что «идеологической подоплёки и национальной вражды в действиях подростков нет — это просто хулиганы», а известие о нападении стало доступным лишь спустя две недели, и то, после независимого журналистского расследования, проведённого нашей сотрудницей Евгенией Добролюбовой. В таком случае, если бы не наше вмешательство, то милиция продолжила бы умалчивать о случившемся? И неужели даже сейчас, несмотря на все открытые факты, нас продолжат убеждать, что идеологической подоплёки и национальной вражды в убийстве не присутствует, и угроза в лице набирающего преступные обороты действия скинхедов контролируется властями?»
Диктор снова взяла паузу. Олег пробежался взглядом по комнате, ощутив на себе чужое внимание, и отыскал его источник. Взгляд его столкнулся с Васюткиным, на чьём носу уже как пару дней красовался широкий лейкопластырь. Шкет стоял по другую сторону комнаты, но, приметив на себе внимание, не отвернулся. Олег сцепил зубы, сделал шаг назад, когда Васюткин ткнул Палочкина вбок и указал головой на Волкова, а следом как можно аккуратнее направился к лестнице. В спину ему донёсся остаток репортажа, эхом прокатившегося по удивительно тихому детскому дому:
«Мы будем следить за развитием ситуации и напомним, что убийство таджикской девочки Хуршеды Султановой произошло девятого февраля этого года. Ребёнок получил одиннадцать ножевых ранений, несовместимых с жизнью. Убийцы скандировали националистские призывы. Данное убийство стало десятым преступлением, совершённым за последний год на национальной вражде. А теперь к другим новостям…»
Волков достиг холла и, минуя охрану, выскочил наружу. Он договорился вчера, что встретит Марго после дополнительной секции волейбола у школы, но теперь с вмешательством «шкетов» планы пришлось менять кардинально. Уводить к школе — нельзя, батор слишком малый, чтобы скрыться, более того, если они позвали кого из других потоков — точно не скрыться. «Если есть погоня», — вдруг мелькнула в сознании мысль, заставившая его смутиться — что если он неверно интерпретировал сигналы и знаки, полученные тогда в комнате второго этажа?
Олег замер, оглянулся назад и приметил, как вслед за ним шохи таки кинулись, только было их всего двое: Васюткин и Палочкин. Они остановились пока на пороге, набрасывая куртки и осматриваясь, а Волков выжидал. Его взгляд цепко изучил окрестность.
У парадного обнаружились смотритель-уборщик, орудующий лопатой над снегом, и директриса с незнакомыми, скорее также с сотрудницами опеки или с родителями. Чуть дальше виднелся кусочек тропы, уводящей на задний двор и, насколько Олег помнил, там сейчас совершали вечернюю прогулку дети младшего потока. И первое, и второе не спасёт — шкеты как шакалы начнут ходить вокруг территории, и, если на втором ещё можно спрятаться (если это не «Горыновна», которая отвадит к Ольге Петровне обратно в здание), то первая точно отошлёт Олега куда подальше. А там и эти схватят.
«Нельзя, нельзя, нельзя», — взгляд бешено и загнанно метался по окрестностям, пока не устремился на противоположную едва чистую дорогу. Её слегка присыпало снегом, но уводила она на боковую территорию, откуда был выход к берегу и к «дырке» на улицу. Если смотрителя не будет на задних воротах, то к берегу — рассудил Олег, а если ближе, то через дырку на улицу.
«Если следовать будут». Взгляд метнулся обратно на выскочивших преследователей. Мелькнувшая мысль уже склонилась в сторону продолжения — мол обознался, когда взгляды Васюткина и Волкова столкнулись, и «шохи» кинулись к нему с криком «лови!»
«Не обознался». Уличное чутьё оказалось вновь правым.
Олег дал дёру влево.
Расчищенная часть тропинки там вскоре закончилась, а с ней иссякло преимущество — пришлось перепрыгивать снег, под которым в некоторых местах обнаружились ледяные скользкие полосы. Пару раз на них Олег чуть не поскользнулся и не улетел в сам забор. План по выходу к берегу Волков отмёл, а потому надеялся только на зазор в заборе.
Перекрывающая его железка уже проглядывалась посреди белого снега, но тут наперерез к нему как раз к «спасительной дырке» подоспели двое других шкетов — тех, которых Волков не досчитался. И тогда его загнали.
Он замер у забора окружённый, да так и ощетинился, сжимая руки в кулаки, тяжело дыша и осматривая стягивающихся «шестёрок». Старшаков и малолеток не позвали — порешать с ним, видимо, хотели самостоятельно, но едва это успокаивало: четверо против одного, и никакой подмоги.
«Надо вырваться, надо-надо-надо». Олег дёрнулся влево — там ему перекрыл доступ Палочкин, раскрыв руки и пригибаясь. Метнулся вправо — обрезал другой. Вперёд и пробовать не стоит, притеснят с боков. Все трое склабились, щетинились и смеялись, а Олег отступал обратно к забору, продолжая быстро осматривать каждого и думать. Тут его взгляд упал на снег.
«Точно!» Олег припал вниз, ухватил руками горсти снега, и просчитался. На него накинулось сразу трое гурьбой. Бросив лицом в снег, его скрутили, но сначала отпинали, следом кинули к забору, где голову пронзила ужасная мигрень. Олег не сразу осознал, что ударился о металл, и только после того, как в ушах, постепенно затихая, продолжал раздаваться гон, понял: удар был.
Руки заломили, кто-то также ухватил за волосы, после перед лицом выросло пока двойное мутное лицо Васюткина. К горлу подкатила тошнота.
— Добегался, шаврик. — Лицо, наконец, соединилось в одно. Олег скривился от боли и выдохнул, меж тем Васюткин рукавом щедро провёл под носом, шмыгнул им и посмотрел на шкетов. — В коробку его, исправлять будем, русским делать, — свистнув, скомандовал он.
Олег, собрав остатки сил, кинулся на него, да руки тут же заломили сильней, и он зашипел. По мышцам прокатилась судорога, которая отдалась резью «белого шума» в глазах, перед которыми всё снова поплыло.
Позади раздался лязг железки, и в сознании эхом — слова Марго: «Заброшка, да. Она и есть олицетворение второй дороги. Здесь всякое ночует, да наши мордобой устраивают»
Его дёрнули назад.
«Прямо мордобой?»
«Не-е-е, избиение скорее. Сюда старшаки или шкеты водят тех, кто провинился, и чтобы шнури не засекли. В детдоме не сильно накажешь. А до берега далеко»
Мозаика дальнейшего сложилась сиюминутно.
Здание заброшки с улицы высилось неуместным монолитом на фоне малых частных домиков, где некоторые жители ещё умудрялись держать скотину. Последние расходились криками с наступлением сумерек. Поднялся ветер, и на этажах недостроенного здания он гулял сквозняком, задувая все щели. Вонь внутри стояла такая, что слезились глаза. К ней Олег вскоре привык, да и особого выбора не было — когда сдёрнули куртку, перевязали сзади руки, и лицо облили бурой, чёрной и белой краской.
Разводами она стекала по лицу, залила правый глаз так, что тот не открывался, потому Олег смотрел на стоявшего чуть дальше Васюткина только левым. И вся эта жижа, дополненная собранными по всему этажу мусором — какой нашли шохи — липла, застыла и замёрзла, как и перевязанные руки кололо морозом. Олег почти не чувствовал их и практически беспомощно наблюдал, как с сумерками изо рта при дыхании поднималось всё больше облачков пара. Порой он пытался сконцентрироваться только на этих завихрениях, чтобы не ощущать боли — в конце концов, шохи когда-то «наиграются». Только страшно было, и подпитывали его слова диктора из репортажа про убийство детей — таких же, каким был и Олег Волков.
«Погибла шестилетняя, семилетняя в реанимации…»
«Если не сдержатся?..» — паниковало сознание.
— Ты вроде говорил, что русский, м? — Снова этот голос. Хватка на плечах чуть ослабла, зато появилась на волосах. Кто-то из шкетов схватил за них и поднял, тогда взгляды вновь столкнулись.
Присевший перед поставленным на колени Волковым Васюткин продолжал щёлкать зажигалкой. Её дешёвый пластик ловил блики зажжённого не так далеко фонаря, отражал его в пространство, а порой Васюткин и вовсе чиркал по колесу. Тогда перед лицом Олега на пару секунд мелькал небольшой огонёк.
— Вот только русские русских не убивают, — выдохнул он злее почти ему в лицо.
Волков, поджав губы, загнанно продолжал следить за шестёркой, чьё лицо кривилось и мрачнело. А глаза горели болью — только раз Олег видел такой взгляд, когда матери похоронка на отца пришла, но у Васюткина он был другой. В нём разгорались ненависть и ярость, которые, мешаясь с болью, создавали что-то ужасное и тёмное. Злое.
Олег сглотнул.
«Скинхеды убили торговца из Азербайджана…» — эта новость всплыла не из дневного репортажа, а из того, какой Волков слышал когда-то мельком в коммуналке, придя с улицы.