Но и он был не промах -- мог подняться на трибуну и под аплодисменты произнести короткую речь на газетном языке. Или накропать стихи для торжественной кантаты о дружбе народов. Он и в правду был интернационалистом, за смешанное население, потому что от этого получаются самые красивые девушки.
Его заклятые друзья, похлопывающие по плечу и радующиеся его успехам, не могли ничего против него замыслить, он чуял их повадку, как гончая, в потаённой борьбе всегда опережая на шаг.
Справедливости ради надо сказать -- была на киностудии пара-другая нешумных и тонких режиссёров, "понаехавших" некогда по распределению. Их вклад в развитие молдавского кинематографа значителен. Но они со временем перебрались от национального своеобразия кто в Москву, а кто заграницу. А "раскрутиться" удалось только Монтяну. Именно ему досталось всё золото славы, как олицетворению Молдавского кино.
У Монтяну была редкая черта -- он не мог отказать представительницам прекрасного пола в помощи: он ссужал их деньгами, устраивал на работу, определял учиться, проталкивал их малышей в детсады и ясли. Мало того, это делалось охотно, ему всё было легко. Думается, иногда его беззастенчиво использовали.
Он любил, когда его хвалят. Обычно он был занят, не имел свободного времени, но стоило только сказать при встрече в коридоре - 'Я смотрела ваш...' или 'Я читала ваши...' - он останавливался и с интересом выслушивал. А потом уже можно было переходить к просьбе.
Жена моего тогдашнего коллеги, машинистка редакции кинопрограмм, не могла устроить ребенка в специализированный детсад -- группы по восемь детей, усиленное питание и прочее. Врачебная справка имелась, но мест, считалось, не было.
Михай зашёл в детсад и попросил взять ребенка. Заведующая его не узнала, и скучно пояснила -- болезненных и ослабленных детей много, и всех принять мы не можем. Михай улыбнулся своей знаменитой улыбкой -- одними глазами, и сказал, что ребенок ждёт в коридоре и хочет есть, а если его не примут, он отправится с ним прямиком в горком партии и попросит проверить -- все ли дети в этом учреждении болезненные и ослабленные... И ребенка "в порядке исключения" тут же приняли.
А вам встречались такие, как Михай? Really? Так вот -- вся его доброта кончалась на съемочной площадке. Там те же самые дамы тряслись от его рыка, и готовы были обмочиться.
Монтяну любил хороший анекдот и знал их множество. И когда шел в высокий кабинет пробивать фильм, то мог устроить там "Час Анекдота". Студенты, а Монтяну в лучшие времена преподавал во ВГИКе, знали, как его задобрить -- рассказать в лицах серию анекдотов.
Будущая супруга автора встречала Михая в коридорах техуправления киностудии "Молдова-фильм", когда выходила покурить. Он звал ее пацанкой за возраст и короткую стрижку, и обычно говорил:
-- Слышишь, пацанка, хочешь анекдот?
Вот один из них. Кажется, он придуман им самим.
"Где-то сидит мужская компания и, конечно, выпивает. Кто-то говорит -- а не поехать ли нам к девочкам в номера.
-- Поехали!
И наш герой оказывается рядом с роскошной красоткой, и та предлагает:
-- Ну что -- дилижанс?
Он испугался, какой дилижанс? Вдруг он не сумеет, опозорится.
-- Нет, нет, в другой раз.
Но в голове засело: а что же такое дилижанс?
На следующей попойке спрашивает у друзей:
-- Парни, а что такое дилижанс?
-- Как? Ты не знаешь, что такое дилижанс?
Все валятся со стульев.
-- Да, не знаю! Ну и что?
Компания подыхает со смеху и тычет в него пальцами.
Он растерянно уходит. А спрошу-ка я жену. Взрослая женщина, и, наверное, знает.
И как-то в постели спрашивает:
-- Ну что, дорогая, дилижанс?
-- Ах, дилижанс? С порядочной женщиной дилижанс? Ну, теперь мне всё понятно!
Жена одевается, забирает детей и уходит к матери.
Ошарашенный, он бежит к своей единственной тёте. Тётя при смерти.
-- Тётушка, дорогая, вы мне вместо матери. Ради всего святого, заклинаю вас, скажите мне, что такое дилижанс?
-- Ах, дилижанс! - восторженно выдыхает тётушка и умирает.
Он бежит домой, достает из тумбочки пистолет и пускает себе пулю в лоб..."
Михай замолчал. Слушательница подумала и спросила:
-- А что же такое дилижанс?
Он улыбнулся:
-- Пацанка, вот для этого вопроса и рассказывается анекдот.
Не правда ли, изящная вещь, с лёгкой иронией и провокацией слушателя. Сценарии всех своих фильмов он писал сам. Читатель, наверное, помнит, что Монтяну -- земляк Ионеско, и, возможно, они даже сталкивались в коридорах Академии Театра и Кино в Бухаресте.
-- Что ты такое несёшь? -- возмутилась хорошая знакомая с киностудии "Молдова-фильм", ознакомившаяся с заметками автора. -- Он не прочь был пописывать, но до Ионеско ему далеко. У нас была литературная страна, и тогда писали многие. Да, он был широким человеком, но одновременно жмот, куркуль, копейки не упустит. В то время считалось на киностудии хорошим тоном на своей идее дать заработать сценаристу. А ему хотелось урвать ещё и гонорар за сценарий...
Она права и нет. По иронии судьбы Ионеско и Монтяну, хотя и в разное время, учились в Бухаресте в одной престижной гимназии (мать Михая, видимо, смогла его туда определить). В этой гимназии, по легенде, Михай и тиснул в стенгазете свои первые стишки. Но талант, конечно, по воздуху не передаётся.
Да и товарно-денежные отношения пронизывают жизнь. Во времена БАМа жаловался автору помощник председателя Молдавского Гостелерадио, что пишет, к примеру, праздничный сценарий для шефа, и получит за это рублей пятьдесят-шестьдесят. А шеф отправляет этот сценарий за своей подписью в производство на телевидение и получает за него восемьсот-девятьсот рублей. Помощника держало на должности обещание квартиры.
Сам Иван Иванович Бодюл, начальник республики, в начале перестройки вдруг стал создателем киносценария о колхозной жизни. О деталях можно догадываться. Тот же самый председатель Молдавского Гостелерадио, приходя к нам на комсомольское собрание в телецентр, мог говорить три четверти часа без бумажки на темы коммунистической морали, нравственности и построения нового общества.
На фоне таких пламенных коммунистов Михай выглядит сущим ангелом. Автор, между прочим, некогда тоже разделял веру в светлые идеалы.
-- Михайликэ, -- уменьшительно-ласкательно звал Монтяну секретарь парткома, кисло улыбаясь, -- ты наша смена... И аккуратно собирал все доносы, стекающиеся к нему в кабинет, и записывал сплетни. Так его учили в партшколе: если записано где, когда и кто -- это уже документ. Почему этому беззаботному баловню всё, а другим?.. И что эти породистые бабы в нём находят?.. Вот он из крестьянской семьи, за его плечами университет и совпартшкола; он следит за собой, и отлично выглядит для своего возраста, даёт девушкам служебный телефон, а никто не звонит... Ему не хватало главного -- заявлений самих женщин о предосудительном поведении Михая. А они не желали их писать, и, по слухам, даже если залетали, разбирались сами. Ну, ты дождёшься...
Лука Монтяну пишет -- однажды Михай по пустынной улочке возвращался из гимназии. Сзади шёл парень, и Михай почему-то понял, что тот направляется к нему. Сейчас начнется -- эй, малец, дай пятнадцать грошей! А потом, независимо даст он или не даст эту мелкую монету, начнется избиение с отбиранием всего.
Парень нагнал его и положил руку на плечо. Михай схватил свободной рукой его кисть, прогнулся вниз и выбросил правую руку с портфелем ему в лицо. Тот отпрянул, схватился за лицо руками и, бормоча "Crucea mati!" (твою мать! -- М.К.), пошёл назад.
Михай очень гордился этим случаем. Он никогда не дрался ни во дворе, ни в школе. Этот способ самоутверждения был ему не нужен -- он летал в иных сферах.
Говорят, у Ольги были с Михаем сложные отношения. Сложность была проста, но болезненна -- Ольга хотела за него замуж, а Михай этого не хотел.
Интуитивно он чувствовал необходимость всё время, всегда, вечно быть в движении. Быть вдвоем -- застыть в маленьком замкнутом мире, быть замурованным в капсулу, из которой не выбраться. К тому же Ольга была ему дружески близка и понятна, но еще многие были прекрасны, таинственны и непознанны. И, возможно, было лучше для Ольги любить вне, чем страдать внутри провального союза.
Ольга, наверное, одна из немногих, кто был ему предан всегда.
Любвеобильность подвела Монтяну -- была какая-то интрижка с несовершеннолетней. Родители девушки требовали наказания, мораль была строгой, а закон суров и справедлив. Следствие не спеша разбиралось, поставив в известность партийные органы.
В Госкино запахло скандалом. Стали умывать руки; пришла долгожданная пора производственной характеристики: '...Неоднократно замечен... Моральному облику строителя коммунизма не соответствует. ...Духу коллективизма не привержен. ...В фильмах фальшиво отражает советскую действительность...'
Как-то сокурсник автора -- его мать работала в Комиссии партийного контроля при ЦК Компартии Молдавии, и дело партийца Монтяну проходило через её отдел -- выразился в том духе, что Монтяну, оказывается, большое трепло. И фамилия его вовсе не Монтяну, и бабушка его с Лениным не работала...
Естественно, последовал вопрос:
-- А как его фамилия?
-- Монтецкий.
-- И кто же он по национальности?
-- Еврей.
Подход партии был принципиальным -- аморальное поведение это одно, а уголовное преследование другое. Не может же коммунист сидеть в тюрьме и платить там членские взносы.
Михаю, видимо, парткомиссия задавала неудобные вопросы, иначе с чего бы, если раньше родители во всеуслышание назывались сельскими учителями, то теперь отец вдруг оказался мельником, а мельники в фольклоре связаны с нечистой силой, и носители всяческих легенд, оттуда, де, его романтическое видение.
Со слов матери друг рассказывал, что дело дошло до самого И. И. Бодюла, первого секретаря ЦК Компартии Молдавии. Бодюл, видимо, в решении сомневался и, будучи на своём посту преемником и протеже Брежнева, позвонил верховному шефу посоветоваться.
Девичью честь мужчины не очень высоко ценили -- сама виновата! -- но репутационный ущерб для молдавской культуры в случае осуждения Монтяну видели. С предложением спустить дело на тормозах Брежнев согласился, но в свойственной ему манере добавил: