– Вадим Николаевич, можно любить человека всю жизнь? Или это только в кино показывают?
– Конечно, можно, – ответил он. Однако его слова звучали как-то не убедительно и формально. У них с женой отношения складывались по-разному: то любовь разгоралась, то вдруг угасала. Говорить об этом с детьми, хоть и взрослыми с виду, ему не хотелось. И он вернул разговор в русло репетиции.
Часа через два домой вернулась Вероника. Увидев полный дом гостей, она не подала виду, но чувствовалось, что это ей не очень понравилось. Когда ребята ушли, она недовольно сказала мужу:
– Зачем в квартире клуб устраивать? Мне потом за всеми грязь убирать.
– Но я для тебя стараюсь. С тебя же отдел культуры требует проведение кружков художественной самодеятельности. То, что я делаю, будет тебе плюсом, – заверил он жену.
Глава 13
В апреле Вадиму исполнилось тридцать четыре года, и в субботу они с женой устроили по такому случаю праздник. Он, включил радиолу и поставил пластинку с танцевальной музыкой. Затем раздвинул на окнах шторы, и комната наполнилась солнечным светом, весёлой музыкой, а Вова с Надей радостно начали кружиться в танце. Вадим, тем временем, постелил скатерть на стол, поставил бутылку вина и закуски. Из закусок была селёдка в селёдочнице, квашеная капуста и картошка, тушённая с мясом. Детям был компот. Всё это он сам приготовил и пригласил всех занять места за столом.
– Давайте выпьем за маму, чтобы никогда не болела, – поднял он бокал с красным вином, а Надя с Вовой подняли бокалы с компотом.
– Нет, сначала давайте выпьем за твой день рождения, – возразила Вероника.
Родители стали спорить за кого пить, а дети сказали, что надо выпить за маму.
Пришлось им подчиниться. Веронике было приятно, что дети проголосовали за неё. Когда наелись, стали смотреть по телевизору начавшийся фильм о революции «Ленин в октябре».
– Я уже два раза смотрела этот фильм, – зевнув, произнесла Вероника. – Он у нас недавно в клубе шёл. Вы смотрите, а я прилягу на диван. Она легла, а из телевизора доносились звуки фильма. Вадим хотел убавить звук до минимума, но жена запротестовала: «Не надо, я под звук телевизора лучше засну». Она закрыла глаза, и он смотрел на жену, отмечая, что она по-прежнему красивая. С тех пор, как они поженились, прошло одиннадцать лет, но она продолжала вызывать в его душе любовь и нежность. Конечно, она не осталась такой же молодой девушкой, как раньше, но все её черты лица и характер остались прежними.
Вова смотрел фильм внимательно, а Надя занялась со своей любимой куклой, вертела её в руках, стала снимать с неё платье. Сын спросил, указывая на лысого человека на экране:
– Папа, а Ленин был смелым? У него пистолет был?
Отец много читал про Ильича, видел немало о нём фильмов, но ни разу не видел, в кино Ленина с пистолетом.
– Да, он был смелым и умным человеком, но пистолет он с собой не носил.
– А если бы его жандармы схватили? – спрашивал Вова. – Как бы он стал обороняться?
– Они его не узнали, – ответил папа, – ты же видишь, как он изменил свою внешность. Завязал лицо платком, будто зубы болят.
Вероника слышала их разговор, хотя глаза её были закрыты. Она открыла глаза, села на диван и уточнила:
– Ленин был обычным человеком, сейчас о нём ничего плохого не говорят, потому что он вождь мирового пролетариата. Я, думаю, у него тоже были недостатки, и они с женой тоже иногда ссорились.
После окончания фильма дети ушли гулять, а супруги продолжили обсуждать Ленина. Вероника спросила мужа:
– Как ты считаешь, если бы не было Ленина, революция всё равно бы произошла?
– Конечно, произошла бы, – не задумываясь, ответил он. – Кроме него было много замечательных революционеров. Это Калинин, Сталин, Троцкий, Ворошилов, Микоян и многие другие.
– А, если бы революции не было, то, как бы мы сейчас жили? – продолжала рассуждать Вероника. – У нас в больничной палате женщины говорили, что их дедушки и бабушки до революции жили хорошо. Может, зря была эта революция?
Вадим был убеждённым коммунистом и ни на минуту не сомневался в правильности действий коммунистической партии. Он много читал статей на такие темы в журналах «Агитатор» и «Коммунист», который выписывал.
– Нет, Вероника, большинство рабочих и крестьян жили плохо, – сказал он, – и революция была неизбежна. Между богатыми и бедными образовался большой разрыв. Богатые становились богаче, а бедные ещё бедней. Это и привело к революции.
Прошло несколько дней, снег на асфальтированных дорогах весь растаял, и Вадим решил теперь ездить на мотоцикле, который с прошлой осени стоял в совхозном гараже. Добравшись до гаража вместе с главным зоотехником на его «Москвиче», он подошёл к мотоциклу. Это был не большой, лёгкий мотоцикл, сделанный на Минском заводе. Поэтому в народе эти мотоциклы называли «Эмки». Этот мотоцикл нравился Вадиму, за его небольшой вес и неприхотливость. Например, у председателя профкома Воробьёва Вениамина был мотоцикл «Ковровец». Он весил более ста килограмм, и если в пути заглохнет, то его нельзя будет толкать до дома – сил не хватит.
– Я забираю свой мотоцикл, – сообщил Вадим завгару. Тот кивнул в знак согласия головой и продолжал разговаривать с Николаем Яковлевым.
Вадим проверил наличие в баке бензина, сделал подсос, открыл газ и ударил ногой по педали. Мотор взревел, из выхлопной трубы повалил голубоватый дым, заполняя помещение гаража выхлопными газами. Он убавил газ, и мотор тихо затарахтел. Выезжая из гаража, Мальков увидел, шедшего к гаражу, коммуниста Татарова и остановил мотоцикл.
– Здравствуй, Леонид, – поздоровался он. – Приходи завтра на заседание парткома, мы будем обсуждать твоё поведение в семье. Я разговаривал недавно с твоей женой, она не отрицает, что ты часто бьёшь её, но не хочет на тебя жаловаться. Кроме того, на тебя сигналят и твои соседи, в том числе и председатель сельсовета.
Леонид спокойно выслушал парторга и сказал: «Она сама виновата. Когда я прихожу, домой выпивши, то начинает на меня орать и швыряет в меня что попало. Вот я и применяю силу. Вызывайте её тоже».
Закончив разговор с Татаровым, Мальков поехал дальше, в контору. Мотоцикл двигался по асфальту легко и быстро, доставляя удовольствие ездоку. Возле конторы ещё лежал снег, и мотоцикл стало заносить, отчего Вадим с трудом справился с управлением и чуть не упал. В конторе жизнь кипела в прежнем режиме. Женщины в бухгалтерии что-то бурно обсуждали, а когда он вошёл, то замолчали.
– Хотите чаю? – спросила его Станицкая. Возле окна, на тумбочке, стоял электрический чайник, и у неё на письменном столе из фарфоровой кружки шёл пар. У других женщин тоже на столах были кружки.
– Спасибо, – поблагодарил Вадим, – я дома позавтракал.
После этого он зашёл в свой кабинет, повесил на вешалку кожаную курточку, которую ему подарил со своего плеча тесть. В этой курточке он ездил на мотоцикле. Её не продувало, как другую одежду, и с неё хорошо счищалась грязь.
Он сел за письменный стол и стал думать, чем заняться. Дел по писанине было много: надо дооформить протокол партийного собрания за март. За апрель протокол написала Станицкая. Это, когда присутствовала инструктор Иванова. Но за март он решил написать протокол собрания сам, и приписать явку коммунистов не менее половины от общей численности. Иначе собрание будет считаться не легитимным. На то собрание явка была очень низкая. Ему не хотелось заниматься этой рутинной работой, но пришлось. Пока он писал протокол собрания, в кабинет зашёл председатель профкома Веня Воробьёв.
– Здорово, Николаич, – протянул он руку, – ты тоже, я гляжу, приехал на мотоцикле?
– Да, беру пример с тебя. Завтра у нас будет заседание парткома, тебе тоже надо быть, – сообщил Вадим, пожимая руку Вениамину. – Будем обсуждать поведение коммуниста Татарова. Он бьёт жену, но она не хочет, чтобы мы его ругали.
– Раз бьёт – значит, любит, – шутя, сказал Веня.
– Но разбираться с ним нам придётся, – с серьёзным видом произнёс Вадим. – Потому что за стенкой, по соседству с Татаровым, живёт председатель сельсовета. Он настаивал, чтобы мы заслушали коммуниста на парткоме.
Веня работал в совхозе ветеринаром, а председателем профкома был на общественных началах и зарплату за эту должность не получал. Он жил в том же доме, где и Мальков, на втором этаже под квартирой Мальковых. Они часто виделись и быстро сдружились.
Заседание парткома начали в назначенное время. В кабинете директора собрались все члены парткома и одиннадцать человек приглашённых. Вместе с Татаровым пришла и его жена Галина. Она работала дояркой на животноводческом комплексе. Ещё до начала заседания, она сказала парторгу: «Зачем вы вмешиваетесь в нашу личную жизнь? Мы сейчас уйдём домой».
На её слова Вадим ответил:
– Твой муж член партии и должен соблюдать моральный кодекс строителя коммунизма. Это позор для семьи коммуниста, если случаются скандалы и драки между супругами.
Но свою речь он был вынужден прервать, когда в кабинет вошёл директор Петров. У него был озабоченный вид, его мысли занимали проблемы в хозяйстве. Он увидел главного инженера, приглашённого на заседание парткома, и спросил: «Михаил, ты привёз запчасти к технике?»
– Да, Владимир Андреевич, привёз, но не все, какие планировал, – ответил он и стал перечислять запчасти. Заседание парткома могло превратиться в производственное совещание, и Мальков напомнил директору о повестке дня, что собрались для обсуждения поведения коммуниста Татарова. Мальков ещё вчера говорил Петрову об этом, но тот, видимо, забыл. Опомнившись, он освободил своё место за столом и указал Малькову на стул:
– Присаживайтесь, Вадим Николаевич.
Вадим почувствовал, как от Петрова пахнуло винным перегаром. Это ему не понравилось, ведь люди могли заметить. Но с другой стороны, рабочий день закончился, время было десять минут восьмого. У директора могла быть с кем-то деловая встреча. Вадим занял место за директорским столом и объявил: «Заседание парткома считаю открытым. Все члены парткома присутствуют». Он посмотрел на председателя сельского Совета Силантьева, тоже приглашённого на заседание. С ним он заранее договорился, что тот выступит с обвинением Татарова, как свидетель.
– Слово по повестке дня, предоставляется товарищу Силантьеву, – объявил он.
Михаил Юрьевич встал с места и начал говорить своим громким басом: Выглядел он солидно, по его виду и манерам можно было представить, что это не председатель сельсовета, а, по крайней мере, председатель райисполкома.
– Товарищи, я живу по соседству с семьёй Татаровых, – начал он говорить, не вставая с места, – и часто слышу за стенкой их скандалы и драки. Скоро мне поставят в квартире телефон, и я буду вызывать милицию, так как они мешают нам спокойно жить. Таким людям, как Татаров Леонид, не место в партии. Я предлагаю исключить его из партии.
Вадим не ожидал, что он так выступит. Исключать из партии сразу было бы не правильно. И его мысли озвучил директор. Он высказался за вынесение Татарову строгого выговора с предупреждением, а с исключением из партии подождать. Надо дать человеку возможность исправиться. Началось шумное обсуждение, каждый из присутствующих здесь людей старались что-то сказать в оправдание Татарова. А его жена с обидой произнесла:
– Я никому не жаловалась на мужа, это наша жизнь. Вы, Михаил Юрьевич, не правы. Вы очень преувеличиваете наши ссоры. Мы тоже слышим через стенку, как вы ругаетесь с женой, но не придаём этому значения.
Силантьев в свою очередь указал ей на плохой пример детям:
– Галя, ты не понимаешь, какой пример вы с Лёней показываете детям этими драками. Ведь твой старший сын потом тоже будет бить жену. У вас четверо детей. Я часто слышу, как младшая дочка Вера плачет, вовремя ваших скандалов и драк. А недавно она просила отца: «Папа, не убивай маму!»
– Не правда! – возмутилась Галина, – Вера такого не говорила!
Она встала со стула и с обиженным видом ушла из кабинета. Мальков не знал, как отреагировать на это. Все в кабинете замолкли, а директор, обращаясь к Татарову, спросил:
– А ты, Леонид, что скажешь?
– Я, думаю, что мне надо завязывать с пьянками, – спокойно произнёс он. – Но как это сделать, не знаю.
– Тебе насильно водку в рот наливают? – с иронией спросил Силантьев.
– Вам. Михаил Юрьевич, этого не понять, – возразил Леонид. – Если я буду отказываться выпивать, когда друзья предлагают, то меня перестанут уважать и посчитают жадным.
После его слов все присутствующие стали давать ему советы, как надо отказываться от предложения друзей выпить. Ведь можно сослаться на плохое самочувствие, на угрозы жены отправить на лечение от пьянства и давали другие советы. Леонид молча слушал и не возражал. Время было позднее, и директор предложил:
– Сделаем Татарову предупреждение, и пора всем расходиться по домам!
Домой Вадим приехал на мотоцикле быстро. Вероника ждала его, сидя у телевизора и предложила поужинать на кухне одному. По телевизору показывали соревнования в клубе весёлых и находчивых (КВН). Ему хотелось поделиться с женой своими мыслями о наболевшем, но не стал её нагружать: «Пусть смотрит КВН», – решил он. Ужиная на кухне в одиночестве, он переваривал в голове заседание парткома. В совхозе, как и по всей стране, процветало пьянство. Работая в райкоме комсомола, он обнаружил для себя, когда бывал в различных колхозах и на предприятиях, что люди пьют не в меру. В его семье пьяниц не было, но среди соседей таких было не мало. И однажды, в 1978 году Вадим написал письмо Брежневу – генеральному секретарю ЦК КПСС, с предложением ввести в стране сухой закон. Он в письме приводил несколько случаев связанных с пьянством и в конце письма написал: «Если бы наш народ не злоупотреблял спиртными напитками, то мы бы уже построили коммунизм». Получить ответ на своё письмо он, конечно, не рассчитывал и сухой закон никто не установил.
Глава 14
В мае механизаторы совхоза начали пахать поля, сеять зерновые культуры, сажать картофель и кормовую свёклу. Для механизаторов руководители совхоза старались создавать благоприятные условия для ударной работы. Трактористы трудились с рассвета и до позднего вечера. Некоторые из них работали и в тёмное время суток, используя освещение от фар трактора. Обед и ужин в совхозе организовали для них бесплатно и привозили к месту работы в поле, иногда на грузовых машинах, а чаще на колёсных тракторах, так как автомашины из-за грязных дорог не везде могли проехать. Готовили обед и ужин на животноводческом комплексе, где была оборудована столовая.
С утра, обычно, все специалисты совхоза собирались в старом гараже в селе Молотово, хотя в Кленовиках уже действовал новый гараж. Возможно, в старом гараже собирались по привычке, или из-за Быкова – заведующего гаражом, который ещё не успел переехать в новый гараж. Он заведовал запасными частями, и к нему по этому поводу было много вопросов.
К восьми часам утра, Вадим, приехал на мотоцикле в старый гараж. Вместе с ним ехал сосед Веня Воробьёв, на своём «Ковровце». Вадиму надо было готовить очередное собрание в этом месяце, а зачем в гараж поехал ветеринар, парторг решил поинтересоваться:
– У тебя какие на сегодня планы? – спросил он Вениамина.
– Мне надо ехать сначала на телятник в Молотове, лечить телят, а потом поеду обедать на комплекс. Мне там очень понравился гороховый суп.
– А зачем сюда приехал?
– Хочу директора увидеть, у меня есть к нему пара вопросов, – пояснил Вениамин. Увидев директора, окружённого несколькими специалистами, он подошёл к нему.
Вадим тоже подошёл к этой компании, расположившейся в кружок. Между директором, главным инженером и главным агрономом шёл спор по поводу организации переезда техники на новый участок для вспашки. Спорили, по какой дороге лучше туда проехать. Директор нужен был всем: и старшему ветеринару Максимовой, и главному зоотехнику и секретарю парткома. В гараже проходила стихийная планёрка. Секретарю парткома надо было согласовать с Петровым дату проведения очередного собрания. Он понимал, что сейчас не время проводить собрания, надо пахать и сеять. Но райком партии требовал соблюдать Устав, и собрания проводить каждый месяц.