Вадим простоял среди специалистов почти час, дожидаясь, пока Петров решит проблемы в хозяйстве. Директор не замечал Малькова, или делал вид, что не замечает. Наверное, догадывался, что тот будет отрывать его от работы своими собраниями и заседаниями. Закончив разговоры, он поспешил к своему уазику, но Мальков схватил его за рукав:
– Подождите, Владимир Андреевич, мне надо согласовать с вами дату партийного собрания.
С недовольным выражением лица, Петров остановился.
– Давайте в конце месяца соберёмся, – предложил он. – Сейчас не до собраний.
Они согласовали дату, и разъехались в разные стороны. Вадим приехал в контору, не зная, чем заняться. Он чувствовал себя лишним в совхозе, и от этого было тоскливо на душе. В бухгалтерии у женщин происходила примерка новых покупок одежды, и они заперли дверь изнутри. Возле дверей дежурила Тамара Станицкая, она остановила секретаря парткома:
– Извините, Вадим Николаевич, девушки лифчик примеряют. Купили дефицит, и не терпится померить. Вадим стоял перед дверью в растерянности. Тем временем, за дверями слышался женский смех. Женщины, видимо, поочереди меряли обновы.
– А почему вы такой грустный? – спросила она.
– С меня Иванова требует проведение партийного собрания, а директор говорит, что сейчас не до собраний. Да я и сам это понимаю.
Тамара Станицкая спокойно его выслушала и посоветовала: «Давайте проведём собрание без механизаторов, а в протоколе укажем, что все присутствовали. Мы всегда раньше так делали». Вадим и сам так предполагал поступить.
– Ладно, я согласен, – ответил он и зачем-то стал подниматься по скрипучей лестнице на второй этаж. Контора располагалась в старом купеческом доме. Чувствовалось, что здесь давно не было ремонта. На стенах краска со штукатурки облупилась, всё здесь было неприглядно, не по-современному. На втором этаже слышался стук печатной машинки, это секретарша печатала документы. Увидев Малькова, она сообщила: «Если вы к директору, то его в кабинете нет».
Он и сам это знал и зашёл в соседнюю комнату, где сидели две молодые женщины, одна экономист, а другая инспектор по кадрам, но её на месте не было, и Вадим спросил: «Где же Ольга?»
– У неё сын заболел, – ответила экономист Куликова.
Вадим сел на стул и со скучающим видом завёл разговор сначала о предстоящем собрании, а затем они стали обмениваться опытом по выращиванию огурцов у себя в огороде. Ещё вчера он копал на своём участке гряды и сегодня планировал эту работу продолжить.
Время приближалось к обеду. Вадим съездил на мотоцикле на телятник, надеясь там застать Воробьёва Веню, но тот уже уехал. Поговорив с телятницами, он завёл ещё не остывший мотор мотоцикла, и поехал домой в Кленовики.
Ему нравилось гонять на мотоцикле по асфальтированной дороге. Тёплый, весенний ветер, дул в лицо. Вадим иногда носил очки, особенно, когда ехал на мотоцикле, и они помогали защитить глаза от пыли. А так он стеснялся очки носить, хотя их прописал ему врач окулист. Обычно очки лежали в кармане в футляре, и он надевал их на нос, когда надо было читать.
Подъезжая к деревне Кленовики, он свернул на грязную боковую дорогу, чтобы подъехать к дому. Возле подъезда его дома, куда он подъехал, стояли пять доярок, дожидаясь совхозного автобуса, чтобы ехать на работу, на животноводческий комплекс. Вадим заглушил мотор и хотел слезть с мотоцикла, но тут его остановила Юля Марьина, тридцатилетняя женщина. Среди доярок он её не видел, она вышла из-за угла дома. Юля была симпатичной, слегка полной, замужней женщиной. Её муж работал в совхозе трактористом, а она сидела дома с тремя детьми. Женщина взялась за руль мотоцикла и, бледнея, не громко сказала: «Вадим Николаевич, увезите меня в лес, я хочу изменить мужу». Вадим оторопел. В пяти шагах от них стояли доярки и с интересом наблюдали за происходящим.
– Ты что, с ума сошла? – воскликнул Вадим, – Или шутишь?
Но Юля не шутила, она задышала от злости, её ноздри расширились, глаза налились кровью.
– Мне муж изменяет, – гневно прошипела она, – и я хочу ему отомстить.
Он слез с мотоцикла, хотел поставить его на подножку, но Юля вцепилась в рукав его курточки. Мотоцикл упал, а Вадим стал вырываться, но её пальцы не разжимались. Тогда доярки пришли ему на помощь, пытались оттащить взбесившуюся женщину. Её пальцы всё ещё не разжимались, и он вынужден был снять курточку и бежать в рубашке вокруг кирпичных домов. Юля вырвалась от женщин и побежала за ним. Думая, что он забежал в следующем доме на почту, она заскочила туда. А Вадим благополучно скрылся у себя в квартире.
Через некоторое время пришла из клуба Вероника. Она встретила возле дома соседку, и та рассказала ей о случившемся. Вадиму она пересказала всё, что поведала ей соседка.
Взбесившаяся Юля, преследуя Малькова, забежала на почту. Там находились посетители, в том числе высокий парень в красной рубахе. Она набросилась на него, сорвала с него рубаху и поцарапала ему тело. Парень был крепкого телосложения, но справиться с сумасшедшей женщиной не смог. Другие люди за него заступились, а Юля выскочила на улицу. Там она увидела главного агронома Лёвина Степана Викторовича, тоже молодого, симпатичного и набросилась на него. Вместе с ним шли трое мужчин и вчетвером они сумели связать простынёй сумасшедшую. Затем с почты позвонили в скорую помощь. Вскоре приехали санитары и увезли Юлю в психиатрическую больницу.
Пока её долго лечили, Вадим встретил её мужа и спросил:
– Зачем ты довёл свою жену до психического состояния?
– Я не доводил её, – оправдался он, – просто я много работал на тракторе в посевную, приходил домой ночью, уставший, и на неё уже сил не оставалось. Она меня подозревала, что я развлекаюсь с другой женщиной.
Когда больную подлечили, и она вышла из больницы, то ничего не помнила о своих приключениях. Однако муж помнил, и они после этого куда-то переехали на постоянное место жительства.
Глава 15
К родителям Вероники супруги Мальковы вместе с детьми ездили часто, почти каждый выходной. У Вадима от предвкушения вкусной закуски под водочку, засосало в желудке. Мать Вероники вкусно готовила мясные блюда.
Когда они вошли в квартиру родителей, то отец радостно закричал: «Аня, зять приехал! Ставь бутылку!» Мать всех расцеловала, особенно Вову и Надю. Она соскучилась о внуках. Затем она стала жарить на кухне говяжью печёнку.
Неожиданно в дверях появились ещё гости, Вороновы. Это Лида и Вася. Они бесцеремонно, сняв обувь, прошли в комнату. Вася, глядя на Мальковых, весело сказал: «Вот, и зять с дочкой к вам приехали. Значит, будет пьянка».
Лида являлась Анне Григорьевне племянницей, а Вася был Лидин муж. Они часто приезжали из города к матери, но сначала заходили не к ней, а к Смирновым. Им нравилось здесь пировать по любому поводу, потому что Смирновы были гостеприимными и материально обеспеченными людьми. У них всегда было чем закусить, и что выпить.
– Чем тут у вас вкусно пахнет? – спросил Василий, присаживаясь на стул.
– Это Аня печёнку жарит, – ответил Виктор Петрович. – А я сейчас схожу в сарай и солёных огурцов принесу. Пойдём, Вася, со мной, прогуляемся. Они ушли, а Лида спросила детей: «Когда у вас начнутся каникулы?»
– Они уже начались с сегодняшнего дня, – сообщила Надя. – Я окончила первый класс, а Вова перешёл в четвёртый. В комнату из кухни пришла бабушка, и начались расспросы детей: с какими оценками окончили школу, кто были учителя, нравится ли школа?
Вероника помогла матери принести в комнату картошку с мясом, салат из квашеной капусты, салат из свежей зелени и жареную печёнку. Мать между делом поинтересовалась, что у Вероники посажено в огороде. Она ответила, что всё посадили, кроме красной свёклы.
– Свёклу ещё не поздно и завтра посадить, – заверила Веронику Лида. Мать тоже с ней согласилась.
– Что-то наши мужчины долго не идут, – забеспокоились женщины.
– Сейчас я за ними схожу, – сказала Анна Григорьевна и вышла из квартиры. Через несколько минут в квартиру вошли вместе с ней Виктор Петрович и Василий. Выяснилось, что они в сарае успели выпить по стакану красного вина, его там было много – целый ящик. С Виктором Петровичем расплатились вином в сельпо, за то, что он там возил товары в неурочное время на совхозной машине. Директор совхоза сам послал его на такую шабашку.
Мать ругала мужа: «Бессовестный ты, Витя. Гости ждут, а ты пропал. Я завтра разобью все твои бутылки в заначке. Я удивлялась, почему он с утра ходит навеселе? Оказывается, у него целый склад вина в сарае».
После короткой перепалки, гости, и хозяева сели за стол, уставленный закусками, и в центре стола стояла бутылка водки. На её этикетке была надпись: «Столичная». Возле каждой тарелки стояли хрустальные стопки, отец стал наливать в них водку. Он сообщил, что сегодня большой церковный праздник «поминовение усопших».
– Давайте выпьем за тех, кого нет с нами, – предложил он.
– За нашу маму Александру, – поддержала Анна Григорьевна, и все выпили, кроме детей. Им налили компот из красной смородины, который принесли из сарая в трёх литровом баллоне. Вадим тоже водку запил сладким компотом. Вася это заметил и рекомендовал водку не запивать, что это вредно для желудка. Затем он начал рассуждать, что водка подорожала. Несколько лет назад пол литра водки стоила три рубля шестьдесят две копейки. Теперь водка стоит пять рублей тридцать копеек.
Вася балагурил и шутил за столом, он был душой компании. Отец предложил снова выпить: «Между первой и второй, промежуток не большой», – вставил своё слово Василий. Затем он попросил рассказать Виктора Петровича, как он вытащил из грязи машину директора местного совхоза Кузина Ивана Петровича. Директор жил в этом же подъезде на одной лестничной площадке и был соседом Смирновых.
– Я возил недавно солому с поля на ферму, – начал рассказывать Виктор Петрович, – когда возвращался назад, гляжу, уазик директора застрял на дороге. Он махал мне рукой, чтобы я ему помог, но я проехал мимо и обругал его: «Раз ты рабочих лишил премии, то сиди здесь!» Но потом одумался и вернулся. Говорю ему: «Как директора я бы тебя не стал вытаскивать, а как соседа – вытащу». Анна Григорьевна не знала об этом и ужаснулась: «Так он тебя за это уволит. Как ты мог так обращаться с директором!»
– Если уволит, то я найду другую работу, в другом месте, – сказал Виктор Петрович. – У нас нет безработицы.
Вася по этому поводу высказался с юмором: «У нас никогда не будет безработицы, потому что всё приходится переделывать. Водопровод раскапывают каждый год, У нас в городе опять всю улицу перекопали». Вадим тоже дополнил его слова: «Служащих в нашей стране столько же, сколько рабочих. Они убежали из колхозов, а их теперь обратно к нам присылают на всё лето».
Выпили ещё по стопочке. Вадим на этот раз не стал водку запивать компотом. Через несколько минут он почувствовал, что опьянел. В его глазах помутнело, голова закружилась. Дальше всё было, как в тумане.
На другой день он припоминал, что жена и тёща заметили его, опьяневшим, и уложили на диван. Потом он очнулся, тесть и Вася потащили его на улицу прогуляться, походив по улице, они зашли в сарай и выпили ещё по стакану «бормотухи» – так в народе называли плодово-ягодное вино. В магазине такое вино стоило девяносто копеек за бутылку. После выпитого вина он уже не помнил, что было дальше. Утром, в понедельник, он спросил жену:
– Вероника, я ничего вчера не натворил?
– Ничего страшного, только кровать всю облевал.
Это сообщение его сильно расстроило. Голова болела с похмелья, немного подташнивало. Вероника собиралась ехать домой и торопила его:
– Давай одевайся, опоздаем на автобус.
Он стал надевать пиджак и спросил: «Почему дети не собираются ехать домой?» Но вспомнил, что они должны погостить у бабушки с дедушкой, ведь у них начались каникулы.
Вернувшись, домой в Кленовики, на работу, из-за головной боли, он не пошёл, а выпил аспирин и валялся на диване. Он всё это время клялся себе, что больше выпивать не будет. Наконец, к двум часам дня голова перестала болеть. Вероника в это время ушла в огород сажать свёклу. Он решил ехать не в контору, а на животноводческий комплекс. Полдня он уже прогулял: «Пусть люди думают, что я ездил по разным совхозным объектам», – размышлял он. У него было предчувствие, что его уже ищут: или директор, или кто-нибудь из райкома. Поэтому, приехав на комплекс, он зашёл в кабинет к заведующей, чтобы позвонить в контору. Дверь в кабинет была не заперта, там никого не оказалось. Мальков подошёл к телефону, набрал номер конторы совхоза, и в трубке послышался длинный гудок. Затем голос секретарши ответил: «Контора совхоза Молотово».
– Таня, добрый день, это Мальков. Мне никто не звонил?
– Вам звонила из райкома инструктор Иванова. Просила, чтобы вы ей перезвонили. И главный агроном вас искал.
Вадим сразу перезвонил Тамаре Васильевне, и она сообщила, что в среду в совхоз приедет лектор «Общества Знание». Надо подготовить ему аудиторию. Лекция будет на тему: «Загнивающий капитализм».
Он любил подобные лекции, особенно «О международном положении».
«Зачем же меня искал Степан Викторович?» – думал он. В голову никаких предположений не приходило. Он вышел на улицу и столкнулся с Веней Воробьёвым – соседом по подъезду. Тот приехал на своём мотоцикле и поставил его на подножку. Они поздоровались. Вадим поинтересовался у него, не знает ли он, зачем искал его главный агроном. Веня пожал плечами:
– Я только что видел Степана Викторовича, он ничего мне об этом не говорил. Пойдём в здешнюю столовую, – предложил он, – тут очень вкусный гороховый суп. Я почти каждый день сюда езжу обедать.
На животноводческом комплексе, в административном здании, находилась столовая для животноводов. Но сюда ходили обедать все, кто мог до комплекса добраться. Здесь всё было бесплатно. Вадим пообедал вместе с Веней, и они поехали в Кленовики, где, по словам Вениамина, он видел Лёвина. Нашли его в новом гараже. Он там занимался ремонтом своей служебной машины, которую недавно отобрал у главного зоотехника. Москвич часто ломался и Яковлев без сожаления отдал её.
– Здравствуйте, Степан Викторович, – протянул руку Мальков, – вы меня искали?
Лёвин пожал руку секретарю парткома и сказал: «Через три дня мы полностью заканчиваем посевные работы и тебе надо организовать праздник в честь окончания посевной. Напиши объявления и повесь везде». Говорил он это повелительным тоном. Вадим давно заметил в его поведении высокомерие и наглость, в отношениях с другими людьми. Он и с директором не церемонился, будто сам директор. Пришлось это стерпеть, и Мальков не подал виду, что в душе обиделся. Ведь благополучие совхоза во многом держалось на усердии главного агронома. По сути дела, он был руководителем совхоза, и все это видели и понимали. Урожайность зерновых при нём увеличилась до 22 центнеров с гектара.
Не дожидаясь окончания рабочего дня (восемнадцати часов), Вадим пришёл к себе в квартиру и стал писать объявления детскими фломастерами, о лекции и о празднике в честь окончания посевной страды.
Глава 16
Лектор из общества «знание» приехал в совхоз Молотово в назначенный день, к шестнадцати часам. Выглядел он обычным интеллигентом: в потёртом костюме, не большого роста и в очках. В зале сельсовета на лекцию собралось много людей, так что свободных мест почти не было. В основном это были служащие и пенсионеры. Из общей массы, в рабочей одежде, выделялись только три человека.
Лектор назвал своё имя и фамилию, подошёл к трибуне и положил перед собой тетрадку и какие-то журналы.
– Товарищи, – начал он, глядя в зал. – В настоящее время усилилась пропаганда с западных радиостанций на нашу страну. Они рассказывают о преимуществах капиталистического строя перед нашим советским строем. Думаю, что многие из вас иногда слушают такие передачи.
Из зала раздались еле слышные реплики: «Всё равно эти радиостанции глушат». Через паузу лектор уткнулся в свои записи и стал зачитывать цифры по выплавке стали, добыче нефти и других полезных ископаемых в СССР, по сравнению с другими странами. По этим показателям Советский Союз был впереди планеты всей. И в частности, впереди США. По другим показателям промышленности и сельского хозяйства Советский союз отставал. Лектор успокоил слушателей: