Прошёл "медовый" наш месяц, свежесть ощущений спАла, и я стала замечать неладное. Те, кто смотрел на меня спереди, норовили потом оказаться сбоку и бросить взгляд оттуда. Чего это они? Блин, да это ж грудь оценивают! Очень хорошо Кира связала, имитировала выпуклости, но раньше-то меня другой знали! Вот и не верят глазам своим, проверяют.
Ладно, это я б ещё пережила, но они же ещё и хмыкали после боковых своих взглядов-подглядов. Не могли сдержаться, из вежливости хотя бы.
В общем, стала я с Кирой "сестрёниться" всё реже и реже, в основном в малолюдных местах. А потом и вовсе на нет сошло. Кофточку надевала только в девичьих компаниях, где все "ажурнее" меня. Не обижать же мастерицу! Да и кофточка здоровская, честное слово. Если бы не эти боковые ухмылки…
Мы стояли в спортзале какого-то захолустного детского сада — арендовали его на день. Посерёдке стоял стол и пара стульев.
Фотографом оказался довольно молодой парень, полусонный и с замедленными движениями. Впрочем, резких движений делать ему и не полагалось. Стрижен коротко, рукава рубашки закатаны, над аппаратом своим цифровым хлопочет — аки над сокровищем.
— Переодеваться будете вон там, — кивнул он на ширму в углу. — Одежду можете разложить на скамейке. — Действительно, тянулись такие вдоль стен. Сколько я страху в детстве натерпелась, на них сидючи! Бревно, разновысокие брусья — всё мне было не по силам, со всего страшилась сорваться… — Темп будет быстрый, должны успевать. Подготовьтесь пока. — Он снова склонился над своим "циклопом" на треноге.
Интересно, это он к Кире на "вы" или к обеим, а с ней — на "ты"? Скоро выяснится.
Примечание Киры. Вставлю здесь от себя, авось Евка не заметит. Мне Глеб тоже приглянулся, но за одним исключением. Джинсы на нём не были подпоясаны по талии, и по всему было видно, что живот великоват. Не безобразно велик, как у некоторых богатых дядек, но всё-таки. Когда такой парень ещё не намочил на пляже свои модные плавки, то отчётливо виден облегаемый "арбуз" живота, ниже — долинка у лонной кости, где паховые складки сошлись наполовину, и ещё ниже, чётко отделённое этой долинкой от живота, бугрится мужское достоинство. По мне лучше те, у кого живот поскромнее, долинки никакой нет, и всё, что обтягивается плавками, смотрится единым целым. Типа наконечника тяжёлой стрелы, который, пока она в колчане, обращён вниз. Но можно при случае и развернуть в нужную сторону. Мою. Продолжай, Евка!
Мы зашебуршились у скамейки. Скоро всё содержимое сумки было разложено для скорого переодевания.
— Тогда прошу сюда, — предложил фотограф, которого звали Глеб. — Обычно будет три ракурса: стоя в полный рост, как бы у доски, сидя за столом, наклонившись к собеседнику, сидя за столом — вид сзади без спинки. А также крупные планы. Ну, вставайте в этот круг. — Ага, на "вы".
Кира встала в очерченный мелом на полу кружок.
— Так, сейчас на вас нейтральная одежда. Лицо тоже сделайте серьёзным.
"Нейтралкой" была плотная кофточка цвета топлёного молока с воротником "под горлышко", поверх был надет однотонный жакет с V-образным вырезом, слегка скрадывающим бюст. Всё это было в меру свободным, обтягивала кофточка только полные плечи натурщицы, рукава были закатаны почти до локтей. Туалет дополняла шерстяная бежевая юбка чуть ниже колен, плотные коричневые колготки и туфли на низком каблуке. Кофточка чуток налезала на юбку, живот был обтянут в меру.
Ну, и физиономию Кира скорчила серьёзную, правда, слегка давясь от смеха. Представила, что "синий чулок" и что отвечает у доски хорошо выученный урок. Это Кира-то — "синий чулок"?!
— Во взгляде поменьше экспрессии, — командовал Глеб, смотря на заднюю стенку фотоаппарата. — Будто думаете о предмете и немного в себя ушли. Вот так, хорошо. Снимаю!
Мигнул блиц. Кира повернулась, её сняли в профиль, в три четверти, со спины. Нормальная спинка, между прочим. Видно, что девушка полненькая, фигурка хорошенькая, застёжка скрадывается. Попка тоже юбочкой обтянута по-скромному, профиль бёдер хорош, в общем — гармония и радость глазу, но без эротики.
В профиль, конечно, бюст дал о себе знать (как не дать?), но по минимуму. Ну, есть у меня такого размера прелести, не ужмёшь ведь их никак, упаковала поэтому поплотнее, чтоб ни отвисали, ни напружинивались и в глаза как можно меньше бросались, делу не мешали. А если кто всё же вперился — ну, мы не виноваты, любуйся.
Потом Кира села к столу, чуток наклонилась, край столешницы коснулся её рёбер. Чуть-чуть резче очертилась грудь, нависла над столом, но снова вполне естественно. Скромнее при этих объёмах ну никак.
Глеб зашёл сзади, установил свою треногу. По его команде натурщица задом отодвинула табуретку и как можно сильнее наклонилась вперёд. Нехотя, очень нехотя край кофточки улез вверх, а пояс юбки — вниз, чуть-чуть разомкнулась серединка, и то — только в центре, узким ромбиком этаким, но там — нижняя маечка или давно забытая нынешними девушками комбинация, цвета неяркого, в глаза не бросающаяся.
Впрочем, скромные так и не наклоняются.
По просьбе Глеба я тоже села за этот стол, чтобы разыграть жанровую сценку. Но почти вся скрылась за телом подружки. Главное, на фотке чтоб было видно, что с кем-то героиня заинтересованно, по-умному разговаривает. И мы действительно перешёптывались.
— Не моё амплуа, — подмигнула Кира, елозя жакетом по столу. — Эх, как у меня там зудит! Скорее бы к делу перешли!
— С некоторыми преподами и поскромничать надо, — ответила я. — Тренируйся, подружка, да ещё тебе заплатят за это.
— Разговорчики в объективе! — шутливо крикнул Глеб. — Пересниму, а то рот у вас, Ева, больно уж открытый вышел. Ещё вы не совсем в фокусе, так вообще лягушачья пасть.
Ну уж! Я обиделась и уже хотела было отвернуться, но Кира меня удержала за руку. Так и вышло на плёнке: скромница Кира держит полувидимую свою собеседницу за запястье.
— Теперь крупные планы! — раздалась команда.
Кира встала, поправила одежду, и по фигуре тут же прошёл объектив: грудь, талия, живот, ноги.
— С нейтралкой, пожалуй, всё. — Фотограф щёлкал кнопкой, прогоняя кадры. — Девочка весьма скромненькая, только такие и попадались бы вашим преподавателям. Только вот такой скромняшке умной быть надо, а это не всем дано. Так что теперь мы будем показывать, что нам по плечу, если ум как у блондинки.
Мы уже знали, что первым пунктом значилось закрытые выпячивание и облегание. Кира подошла к скамейке, встав спиной к фотографу с его аппаратом, и спокойно начала раздеваться.
Такого я не вполне ожидала. То есть знала, что она так может поступить, но в реальности, когда живой парень в двух шагах… Я бы могла, осмелев, погрозить раздеться до белья, но в реальности струсила бы, верно говорю. Теперь вы представляете, какая у меня подружка.
Смелость, раскованность — ещё не распущенность. То есть никоим образом не распущенность. Кира явочным (раздевочным) порядком отстаивает своё право ходить в том, в чём хочется, но также ценит и право поступать, как хочется. Сунься кто к ней, полуобнажённой, кого она на звала, и быстро получит по рукам. Да и я ей помогу.
Пока же я на всякий случай держусь позади, между подружкой с быстро обнажающимся торсом и мужскими глазами. Ах, так за мной же низ!
Вспоминаю, как она мне рассказывала. Когда лифчик из простого покрытия (типа платка на голову) превратился во вместилище и подтягалище, это в старших классах, одно время она изменила утренний порядок: сначала, расчесав, забирала волосы, потом надевала лифчик, "прибирая" пассивные свои владения, чтоб не дрыгались, не мешали, а уже после натягивала трусы, облачая владения обширные и активные, тоже чтоб не дрыгали понапрасну, а в оболочке консолидировали свою силу.
Было это у неё недолго, когда пришлось вскакивать в спешке, всё делается на автомате, как привыкла с детства. Когда встаёшь на чьих-то глазах, пусть и родных — тоже выбора нет, ещё сочтут извращенкой.
Быстро снялась скромная юбка, колготки, снизу остались одни чёрные трусы. Конечно, мини, ягодицы на воле, чуть поёкивают. Родная моя! Сзади только треугольник и виден. Я обратила внимание на то, что ткань тонкая и податливая, вот ёкнула ягодица, чуть подалась нога вперёд (в колене она согнула) — и на трусах сразу морщинки, отходят они от тела, потом возвращаются. Нет впечатления "броневого" обтяга, вот я к чему.
И это по контрасту с джинсами, которые я на неё уже напяливаю. Тянуть приходится сильно. Большие ягодицы улезают в синюю "броню", та нехотя распрямляется, разворачиваются во всей красе полушария со строчкой и заклёпками. Тяну дальше. Напрягается шов посерёдке — значит, коснулась перемычка мыса. Кира, занимаясь верхом, чуть дёргает ягодицами назад — мол, туже, туже давай, не бойся. Делаю рывок вверх и пока не сползло, затягиваю ремень, любуюсь. Можно чуток и отдохнуть.
Профессиональные писатели любят делать отступления от темы, я знаю. Наверное, мне тоже надо так отступить. Я же не только о дне съёмок пишу, а вообще о своей жизни.
Мы, девушки, любим ощущение от облегания жёсткой грубой джинсой наших нежных ягодиц. Считается, что пододеваем мини-трусики или стринги, чтобы не выпячивались канты. Но не только. Чтобы ягодицы… весь таз вошёл в жёсткую упаковку, как пуля в гильзу, без зазора, чтобы не было складок, когда ногами двигаешь. Это у мужчин пускай морщинит, у них объективные обстоятельства. Ну, и конечно, возникает чувство бронированности снизу, раз такой тесный контакт. Двигаешь ножками, а ягодички пошуршивают по изнанке джинсы, хорошо так.
Но Кира в общаге у нас любит ходить в трусах или шортиках. Ей и в туалет, и в кухню так пойти нет проблем. И вот как-то сказала она в том духе, что жаль, из саржи трусы не сошьёшь, а целиком джинсы надевать она дома не хочет. Теряются ценные ощущения. Можно этому помочь?
Я задумалась. И тут помог случай. Как раз в то время порезала я пальчик, порез уже затягиваться начал, красный такой валик оставался. Задела я им за что-то, больно — дую, лижу, морщусь. И думаю: вот края у меня тогда разошлись, а потом вновь стали сходиться, зарастать начала ранка. Не иначе, как ткани организма по обоим краям пореза "чувствуют", "признают" друг друга, тянутся друг к другу, вступают в контакт, да такой плотный, что смыкаются и всё зарастает. А ведь от джинсов и требуется такой плотный контакт, там его покрой обеспечивает. Трусы так не скроишь. Не может ли помочь сродство материалов?
Из чего кожа состоит, верхний слой? Грубо говоря, из белка. Ну, из чистого белка ткани пока не делают. Какое волокно ближе всего к белку? Подняла старые свои конспекты по полимерам, полистала — это полиамид. Из его волокна много чего сейчас шьют.
Рассказала Кире. Пошли мы с ней и купили полиамидные трусы, большие такие, "бабушкины", что таз обхватывают полностью, до пояса доходят. Выпороли переднюю подкладку. Н животе они ещё чувствуются, но, перевалив за лонную кость, почти пропадали ощущениями, что создавало кайфовый эффект полуоткрытости.
Зато задний проход запирался крепко — со всем к нему прилегающим. Неплохо стягивались ягодицы, при их сокращениях чуялось, как они опираются на эспандерно натягиваемую материю. На свободе и подрыгать неплохо, а вот когда передвигаешься осмысленно, нужно дойти куда-то с малой усталостью — умеренное дисциплинирование весьма кстати. Ещё ремешок вставили, чтобы на джинсы похоже было. И Кира начала их носить.
Сначала всё было в норме. От надёвки к надёвке всё больше напоминало джинсы. Но потом Кира, как обычно, постирала своё бельё, и по ощущениям от трусов откатилась назад.
Снова я на бывший порез смотрю, там уже не валик — след только красноватый. Когда края одинаковы — они сходятся без проблем. А белок с полиамидом? По идее, белок должен чувствовать, что полиамид какой-то не такой, похожий, но не идентичный. Срастись с ним нельзя, пока, во всяком разе. Но может… можно "воспитать", чтобы потом попробовать и срастись, слиться. Как, скажем, обучают и воспитывают нас преподаватели, чтобы взять в свои научные группы.
А как это — "воспитать"? Единственный способ — пропитывать воспитуемого "дикаря" кожными выделениями, да не просто потом и салом, как обычную одежду, а чем-то специальным, чтобы "своим" сделать. Ну да, пропитывать. А для нас это всё — грязь, стираем, чистоту ценим. Вот Кира и постирала, вот всё "воспитание" и вымылось.
Она согласилась. Но совсем не стирать нельзя — пот, снаружи грязь садится. Стала прополаскивать в чистой воде, чуть-чуть добавляя порошка. Нашла состав. Раз, другой…
И что вы думаете — получилось. По ощущениям стало сближаться с джинсами, даже ещё лучше, роднее как-то. Я сама пробовала надеть, хотя размер не мой, нет должного облегания. Тогда мы с подружкой посмотрели в лупу. Волокна как бы срослись, спаялись, между ними что-то такое аморфное виднеется. Биотрусы прямо получились. И процесс, видно, всё ещё идёт.
Ну, я и себе такие же подыскала, по размеру. Сразу и в лупу оглядела. Нет, волокна хоть и сплетены, но порознь, если иголкой чуть ковырнуть, сразу друг от друга отходят, если ткань растянуть, сразу прозрачнеет. А ведь полиамид плавится за двести по Цельсию. Да и не такая горячая моя подружка, чтобы на ней волокна оплавлялись. Выходит, биовоспитание.
И стали мы с ней носить эти "джинсовые" трусы и кайфовать. Я, правда, халатик сверху всё же накидываю, а Кира ещё прикупила полиамидный лифчик, отпорола хлопковую подкладку и несколько дней носила не снимая, даже спала в нём. Потела, давала поту высохнуть, отделяла свои "дынки" от прилипшего, медленно так отделяла, кайфовала. От помывки до помывки носила и такое ощущала… Но это уже другая история.
Тем временем моя подружка поддёрнула свои джинсища так, что попа колыхнулась, шумно выдохнула и резко затянула ремень. Мне так было не под силу. Я забежала вперёд и помогла ей затянуть его на самую последнюю дырочку. Кира провела ладонью по промежности, среднему шву — крепко сидит, врезался в кожу. Осторожно вздохнула…