В подростковом же возрасте эта тоска вылезла наружу и добавила чувства свободы, раскрепощённости. Хотя и забот у меня прибавилось, без выпендража в нынешних компаниях никуда. В том числе и...
С хохотом переставляли мы слоги: под-росток - росток под. Под себя, то бишь, вниз, понятно что. До наготы мы не доходили, а вот обтянуться потуже и в таком виде показаться в компании - милое дело.
Кстати, плавки хороши такие, которые сокровенное покрывают, а вот мышцы, наоборот, как бы выталкивают из-под себя - работайте, милые, на воле! Не полностью, конечно, не стринги, небось, но по ощущениям - мышцы наружу. И это подстёгивает. В таких плавках не усидишь, не устоишь - хочется двигаться, плясать, гимнастировать, а то и по именному назначению - плавать. Стимулирующие штучки.
Как-то я смотрел по телику художественную гимнастику, не столько на художества, сколько на тела. Показывали спортсменок и крупным планом. Бабушка возмущалась, что сильно размалёваны девки, брови будто широкой кистью обведены и всё в таком духе. А мама объяснила - раскраска эта не для близи, не для крупного плана. Если подкраситься, как обычно, или вообще не мазаться, с задних рядов... да даже со средних в большом зале лицо "провальное" будет, никаких бровей, ресниц, губ вообще видно не будет. Не лицо, а бесцветная маска. Чтобы детали хотя бы угадывались, надо размалеваться по-чёрному. Те, кто обычно сидят спереди, те знатоки гимнастики, они всё понимают, да и на лицо меньше всего смотрят. Зато галёрке лучше видно - человек со своим лицом выступает, не безликий кто.
Интересно... И я вдруг подумал о другом. Не о лице, а, скорее, наоборот. Вот обтянулся я плавками и лежу на пляже или там в волейбол играю. Тем, кто близко, хорошо видны мои мужские достоинства. Но отойди девчонка чуть подальше, а стеснительные именно оттуда и наблюдают, и рельеф скрадывается, нужно удачное освещение, чтоб тени-полутени его проявляли, а если плавки с пёстрым окрасом, то и освещение не поможет, съеден рельеф. Равно и если отойти ещё подальше. Только тогда и подумал об этом, а так и не грузился.
А что, если позаимствовать кое-что у гимнасток? Объяснил я друзьям, чтобы не удивлялись, и тушью для ресниц прямо по плавкам подмалевался чуток. Друзья повторили, посмотрели мы друг на дружку с приличного "девичьего" расстояния, а разных ракурсах, и внесли коррективы. Толnbsp;ько вот тушь не подошла. Смывается в воде, размазывается, а покупаешь сам - продавцы тебя за "голубого" принимают. Сёстры-то не у всех есть. И стали мы имитировать машинную строчку. Словно сшиты наши плавочки из нерастягивающейся материи, и надо заранее портняжными средствами создать объём для частей тела. Обводы этого объёма резкие, издали хорошо заметны, ну, и формы тоже.
Позже, вырастя из подростковых амбиций, я перешёл на менее тугие и менее узкие плавки, до талии, почти вернулся к детсадовскому покрою. Главное - чувствовать себя в них, будто попа в джинсах. Повседневные плавки - это мои мини-джинсы, а джинсы - макси-плавки. Обыденная одежда, стандартное ощущение в паху. Надёжная обтяжка попы важнее, пожалуй, чем чего другого. Тут ведь и велосипед, и мопед, и мотоцикл, и на девичьих коленках приходилось оказываться. А менее обтянутое "чего другое" подспудно готовились к исконной своей роли, которую в наше время начинают много раньше, чем прежде...
Тут воспоминания прервались. Мы вошли в подъезд. Вахтёрша проводила нас долгим подозрительным взглядом. Лёшка приободрился, выпрямился, целомудренно взял меня под руку, но лишь миновали мы вахту, охнул, бросил меня и согнулся. Снова его передёрнуло, теперь уже нескрываемо. Так страшно передёрнуло, как невидимой рукой, всё тело содрогнулось. Я уж забоялась, что могут начаться конвульсии, но пронесло.
Джинсы остались сухими. Силён мужик! Сколько он может ещё вытерпеть?
- Ну где-где-где тут у вас сортир? - отойдя, заспрашивал он, вертясь.
Я положила ему руки на плечи, посмотрела в глаза доверчивым взглядом и проникновенно сказала:
- Я провожу тебя в туалет самым коротким путём. Самым коротким, ты понял? Тогда не отставай.
- Да понял, понял, веди скорее, а то уссусь прямо здесь.
- Не подведи меня, гость мой. Убирать за тобой мне не светит.
- Да идём же!
Лифтов для студентов не поставлено ещё. Мы зашлёпали по лестнице на самый верхний этаж. Мочевому пузырю это энтузиазма не прибавило.
По дороге я усомнилась в умственных качествах своего спутника. Не спросить, есть ли туалет пониже! Может, моча уде в голову вступила, а может, задурила я ему голову своим "кратчайшим путём".
Жаль, что у нас не небоскрёб. Наблюдать за виляющей джинсовой попкой, косить на распираемость и ждать - когда же наконец? - я могла бы ещё этажей сорок-пятьдесят. Или даже - сколько потребуется.
Ох, толстая джинса, вроде, побледнела. Неужели её так растянуло? Как у девки попа, честное слово! Потрескивает, или мне это кажется? Ладно, нечего особенно смотреть, если бы я вызвала распирание - чуть ниже пузыря...
Но последнем пролёте я отстала, а когда поднялась, то Лёшка вошёл в штопор - отчаянно сгибался-разгибался и не мог убрать рук из паха.
- Не томи, пошли. Где он?
"Он" был недалеко, но путь к нему пролегал через мою с Евой комнату, что была, однако, подальше. За отвод глаз я не сомневалась, но мог выдать запах. Я рискнула, зайдя между Лёшкой и дверью "М" и небрежно бросила:
- Женский. Мужской дальше.
И он рысью промчался мимо, не взглянув.
Один запах ослабел, второй и не думал появляться. Подозрительно для страждущего. Но моя комната была уже недалеко. Я вошла и поманила:
- Зайди-ка!
Евы нет. Повезло! Но парень кочевряжился:
- Да ты что! Покажи сортир, а с тобой потом.
Чёрт знает что! Какой-то сортир ему милее девушки! И так небрежно: "С тобой потом". Но я тоже хороша, отпустила его слишком далеко. Он может помчаться не самостоятельные розыски, и я не успеваю его остановить. Пришлось пойти на экстраординарные меры - по наитию. Я мгновенно схватила маечку по бокам, вскинула руки и быстро сдёрнула её, рискуя порвать.
Мои роскошные "дынки", мягкие и пышные, с маечкой исподтишка вздёрнутые, плавно опустились в кружевные чашки. Я естественным жестом поправила своё бельишко, как бы намекая, что могу избавиться и от него. И зачарованный парень мимо своей воли вошёл, неуверенно как-то, не решив окончательно, что делать. Два органа в одном лице разрывали его, как буриданова осла.
Пока его моча не наставила мне рога, я обошла статую, заперла дверь и спокойно сказала:
- Лёха, минутку охладись. Зажмись, руки напряги, сказать что-то хочу.
Вообще-то, мой практически обнажённый верх располагал не к разговорам, а к чему-то другому, но одеваться я не стала - некогда.
- Гони свой базар, да скорее. И дверь открой. Вот-вот хлынет.
- Лёшенька, дорогой мой. Тебе сейчас плохо, и ты и не подозреваешь, какой ты себе нагулял сейчас капитал. Надо им правильно распорядиться. Если просто рухнешь на очко, то всё уйдёт в канализацию. С умом надо. Для того сейчас с тобой я. Ты не думаешь - я думаю.
- Чего ты хочешь? Скорей говори!
- Хочу, чтоб ты получил побольше удовольствия от облегчения. Ну, поссал бы нетрадиционным образом, с кайфом. Вот, скажем, ты с закрытыми глазами когда-нибудь лил?
- Ну... На природе иногда, куда хочу, туда пускаю.
- А здесь хочешь?
- Здесь? - Он очумело оглядел комнату. Раскордаж небольшой место имел. Мы с Евой на ремонт замахнулись. Все вещи свалены в один угол, часть обоев содрана. - На пол, что ли? Да ты что?
- Вот представь: стоишь ты посреди комнаты с завязанными глазами и пускаешь струю, куда хочешь. А я бегаю вокруг с горшком, - выдвинула его из-под Евиной кровати, - и ловлю в него твою струю. Не поймаю - опозорю свою собственную комнату. Только ты быстро не вертись, - добавила я деловито, будто это было делом уже решённым, - а то я не успею. Поворачивайся в ритме вальса, и всё будет хоккей.
Как раз перед тем Лёшку согнул сильный позыв, и теперь он медленно выпрямлялся, на его лице начинала играть улыбка.
- Кир, а ты умница! Сам бы я не допетрил. Давай попробуем, а!
Я быстро воспользовалась ситуацией и завязала ему глаза косынкой.
- Погоди, а джинсы? Э-э... трусы?
- Сниму я тебе, сниму. Ты пока не возбуждайся, а то трудно будет начать. Расслабляй пока свой "камень", я сейчас. Накину только чего-нибудь.
Я отошла к шкафу, но накидывать ничего не стала, а достала из него длинный и прочный поясок с пряжкой. Вдела конец в пряжку, сделав петлю. Подошла к Лёшке, и тут будто меня озарило.
- Слушай, лучше сделаем. Подойди сюда. - Я взяла его за руку и подвела к батарее центрального отопления. - Здесь батарея. Холодная. Нагнись чуток. - Положила его ладони на холодный металл и аккуратно подвела к ним петельку. - Это скатёрка свисает, - соврала. Вряд ли он заметил, что подоконник голый. - Что, если ты поотжимаешься от батареи, поизнуряешь себя, а когда достигнешь апогея, тогда и свистнешь струёй? Представь: с силой отжимаешься вверх и с ещё большей силой пускаешь вниз струю - реактивно, выбиваешь горшок из рук. Потом опускаешься вниз и стараешься зажаться, но неудачно, капаешь. Потом опять вверх и так по изнеможения. Пари держу - такого кайфа ты ещё не ловил. - И дразняще добавила: - Нет, горшок тебе не выбить.
Лицо под косынкой дёрнулось - наверное, Лёшка самодовольно улыбнулся.
- Можно и так. Только выбью я у тебя горшочек, за милую душу зазвенит. Будешь тут лужу сушить. Такие силы во мне созрели! Давай только джинсы сыму. А может, трусики свои дашь, кайфу больше будет.
Да он извращенец!
- Нет, Лёшенька, - как можно мягче и убедительнее сказала я. - Покачайся в джинсах, так бы большего давления достигнешь. Когда в трусах, да ещё чужих, соблазняешься сдаться раньше времени, а так будешь до последнего. Но ты не бойся, я момент засеку и джинсы тебе расстегну, выпущу "джинна" на волю. На тебе не плавки, а семейные? Тогда все о-кей. Ну, если всё же намочишь семейники свои, дам женские. Какой кайф в женских трусах под мужскими джинсами шагать!
Он нехотя согласился. Но оговорил:
- МочИ море, а мОчи нет. Давай так: раза два отожмусь, и расстёгивай.
- Лады!
Я чмокнула его в щёку.
- Давай, отходи ногами от окна. Помочь тебе?
- Сам я.
Ноги забавно засеменили, и вскоре Лёшкино тело вытянулось по гипотенузе. Можно было бы залюбоваться, какое оно мускулистое и что каждый мускул напряжён до дрожи, но было некогда.
- Ну, готова расстёгивать? Может, под меня ляжешь?
Ну, это уж слишком! Пора воплощать свой план.
- Погоди секунду, скатёрку сниму.
Я шагнула к подоконнику, Но, конечно, не стала убирать несуществующую скатёрку. Вместо этого быстро дёрнула за ремешок и затянула петлю на мужских запястьях.
- Блин, твою мать! - от неожиданности выругался он.
Но попробуй-ка порыпаться, если тело вытянуто наискось и стоит на руках! Единственное, что можно сделать, это опереться на одну руку и попытаться поднять вторую, но эту попытку петля выдержала. А когда парень подсеменил ногами к окну и смог на эти ноги встать, чтобы трепыхаться обеими руками, ремешок был несколько раз закручен за батарею и затянут женским, но крепким узлом. Даже два раза. Моряки, я слыхала, на канате целые корабли держат одной рукой, если пару раз обмотан за кнехт, а тут всего лишь порядком ослабевший мочеборец.
- Что ты делаешь, сука?! Отпусти меня! - раздался визг.
- Всего лишь помогаю тебе накачать давление повыше, - ответила я, не реагируя на оскорбления и затягивая ещё один узелок - для верности. - Помогаю бороться с соблазном быстро сдаться.
- Да ты что?!
- Тише, Лёша, не напрягайся. Оставь силы, чтоб потерпеть и достичь кондиции.
- Погоди, а уговор? Джинсы расстегни хоть.
- Уговор в силе. Отожмись два раза, и я вступлю.
Он как-то неуверенно покачался, будто хотел отступить назад, но не решался. И вдруг резко согнулся, упал на колени, вытянул руки.
- Не могу-у-у-у! Сводит аж. Расстёгивай скорее, льётся уже.
Он преувеличивал, прибеднялся.
- Сам же об уговоре вспомнил. Два отжима с силой, и "молния" - тр-р-р-р! - Я проделала это со своими джинсами, чтобы подразнить его. Нарочито шурша, стащила их. Но мои стройные ножки остались без должного внимания. Повязка!
- Ты что, сдурела, мы ж утонем, если я не выдержу!
- Если польёшь раньше срока, я тебя отхлещу веником прямо по струйному месту. Но ты выдержишь, солнышко, ты у меня сильный.
Я поцеловала его, осторожно, опасаясь бодания головой - это единственное, что он мог ещё сделать. Потом быстро скинула кроссовки и распустила волосы. На мне остался уже известный вам лифчик (скорее, гамак для моих "дочек") и крохотные трусики. Они у меня от "кошачьего" бикини, тёмно-жёлтые в коричневую крапинку. Размер Евин.