Новая жизнь, новые заботы... Ежевечерние посиделки в чайхане у трех карагачей закончились. Встречались они теперь реже, в разговорах преобладали другие темы. Всё реже вспоминали и о Джанджигите, тем более, что тот сам выбрал свою судьбу. Может, у него что-то и не сложилось с Мухаббат, зато он обрел житейский опыт. Кто знает, может, он и найдет еще своё счастье на новом месте, в чужих краях? А может, вернется в родные стены, когда Черный Хасан простит его? Вот, правда, разум его матушки помутился, но это помешательство тихое, оно не препятствует ей вести хозяйство, заботиться о детях, радоваться весточкам от своего любимчика...
К окончанию зимы Старый город начал понемногу забывать о беглецах.
22.
В былые времена, еще до великой стройки, Т. славился своими смушками и дынями. То ли сухой климат тому причиной, то ли жаркое солнце, то ли те самые минералы, в меру растворенные в подпочвенных водах, но только завитки каракуля образовывались здесь какие-то особенные, а дыни вырастали размером с хорошего ягненка (русские говорили - "с поросенка") и обладали головокружительным духом и необыкновенно нежной, сочной мякотью.
У многих обитателей Т. имелся в ту пору еще один промысел, о котором не принято было говорить вслух. По весне вся степь вокруг Т. алела от маков. Алым цветом покрывались все холмы - и ближние, и дальние. Но это был не совсем тот мак. Вы понимаете, да? А вот за дальними холмами, за Городом Мертвых, почти каждая семья возделывала свой тайный участок, засевая его настоящим маком. Когда заканчивался сезон, из долины приезжали проверенные люди и без лишних слов платили хорошие по тем временам деньги за урожай, подготовленный по всем правилам и разложенный по аккуратным мешочкам.
Говорят, в других местах, где жители тоже занимались подобным промыслом, тайные участки регулярно выискивали с вертолета, жгли их и распахивали. Но Т. никогда не знал милицейских рейдов. Наверное, потому, что весь урожай вывозился отсюда тихо-мирно, без лишнего шума. Для местных жителей это был только дополнительный заработок, шедший на уплату взаимных долгов. Лишь единицы, вроде бестолковых дядьев Джанджигита, баловались выращенным ими же зельем.
Здесь издревле жили по-простому, слыхом не слыхали про замки и запоры. Случалось, какая-нибудь семья, вся до единого человека, отбывала на день-другой в соседний город Н. - на свадьбу или похороны. Тогда калитку с улицы попросту подпирали колом, и это служило знаком для других, что никого нет дома. Не было слышно, чтобы у кого-нибудь хоть что-то исчезло со двора. Если же кто-нибудь терял какую-либо вещь на улице, то нашедший спрашивал всех встречных, кому принадлежит находка, и та возвращалась в конце концов к хозяину. Если по какой-то причине возникало несогласие между соседями, то вся махалля стремилась уладить спор по справедливости. Почтенные аксакалы всегда находили нужные слова, и страсти, как правило, не выходили из берегов. Злодейства, в особенности смертоубийства, были столь редким явлением, что память о каждом сохранялась несколькими поколениями, служа своеобразной вехой для отсчета прочих событий.
Великая стройка, не спрашивая ни у кого согласия, легко сломала привычный уклад жизни. Дорогую цену приходилось платить за перемены, за надежду когда-нибудь в будущем жить в большом современном городе.
Первое, что сделали новые власти, - уничтожили тайные посевы мака, причем начато было именно с дальних делянок. А ближние участки перепахали самосвалы, обратив верхний слой почвы в пухляк. Уже на второй сезон, по весне, впервые за много веков степь не заполыхала алым цветом. Лишь кое-где, на самых крутых склонах холмов, распустились яркие лепестки, но и они, атакуемые клубами глинистой пыли, зачахли в считанные дни.
Потерю маковых плантаций старожилы перенесли без ропота, поскольку не составляло труда найти заработок и для себя, и для своих домашних в бесчисленных конторах и учреждениях - только выбирай!
Другая беда застигла Старый город врасплох.
Наряду с людьми мастеровыми и умелыми, с опытными, степенными строителями, уважающими порядок и предписания, сюда сразу же нанесло мутные сгустки человеческой пены от ворья и хулиганов до неприкаянных бродяг. Много было и тех, кого сами русские с загадочной усмешкой называли "охотниками за длинным рублем". Работали здесь и заключенные (не из той ли тюрьмы, где сидел Черный Хасан?) Также отправляли сюда на поселение (не из числа ли поселенцев был уважаемый механик Михаил Васильевич?) Был период, когда для приваживания рабочих рук платили действительно хорошие деньги. На их шелест слетелось множество распутных женщин - явление в Т. прежде совершенно неизвестное. Ну, а вслед за ними появились нечестивцы и пройдохи всех мастей.
Богобоязненным жителям Т. порой казалось, что в степи, за дальними холмами, иблис открыл на время невидимые врата Города Мертвых, и вся нечистая сила, истомившаяся от скуки, вырвалась наружу, чтобы творить бесчинства и мерзости.
...По ходу повествования мы уже несколько раз упоминали о Городе Мертвых. Пришла пора рассказать о нем чуть подробнее.
Сохранилось предание, что в старину в Персии обитало сообщество злых волшебников и магов, которые умели оживлять мертвых (но только тех, кто не прошел через обряд погребения) и заставляли их выполнять любые приказания, что и служило средством обогащения этих служителей сатаны. С особым рвением колдуны устремлялись к полям сражений, где непогребенных мертвых тел имелось в избытке и где они могли выбирать по своему усмотрению. Говорили также, что они имели соглашение с главным царским палачом и забирали приглянувшиеся им тела казненных. Несметные сокровища накопила в своих схронах эта нечисть.
Когда в Персию вторглись войска Искандера Двурогого, то злые волшебники выражали бурную радость, предвкушая неслыханное пополнение рядов своих послушников. Вот только не знали они того, что Искандер имеет талисман против их чар и даже дал обет уничтожить их клан.
Гонимые великим полководцем, они бежали в безлюдные места (не все, а лишь те, кто уцелел), пересекли безжизненную местность и подошли с юга к городу Т., который существовал и в ту пору.
Здесь, не желая огласки, они объявили себя благочестивыми изгнанниками и основали поселение на расстоянии шести часов пешего пути от Т.
Странное это было поселение.
Итак, вскоре после начала великой стройки среди местных жителей распространился слух, что невидимые врата Города Мертвых вновь открылись, и что зло снова хлынуло в мир.
Да и как же было этому не поверить?!
Ибо всё, что плохо лежало, начало мгновенно испаряться - сначала с улиц, затем со дворов и, наконец, даже из внутренних помещений! С наступлением темноты, особенно в дни выдачи зарплаты и аванса, стало опасно выходить за околицу. То в одном, то в другом конце огромного, шумного, незасыпающего лагеря, что стиснул широким кольцом тихий городок, по ночам раздавались пьяные крики, вопли, взрывы хохота, переливы непристойного пения. А поутру оттуда докатывались до Старого города жуткие слухи - одному пробили голову, другого пырнули ножом, третьего опоили и обобрали...
Вроде бы прибавилось милиции, ловили воров и грабителей, работали суд и прокуратура, а всё же тревога не унималась, иблис злорадно собирал свою греховную жатву.
В самом конце зимы, на исходе февраля, стало известно о неслыханном, страшном преступлении.
Вдруг открылось, что еще неделю назад бандиты похитили прямо из дома - о Аллах! - не драгоценности, не деньги, не обстановку и даже не скотину, а самого хозяина - старого, но еще крепкого корейца Кима, семья которого выгодно распродала за зиму прошлогодний урожай лука.
Вообще-то, в Т. проживали несколько старых корейцев, носящих фамилию Ким. Но именно этот Ким был известен Старому городу после забавного недоразумения, произошедшего прошлым летом.
Рассказывали, что один из местных маленьких раисов позвонил домой, чтобы узнать, готов ли обед, но, набрав по ошибке другую цифру, угодил к старому Киму. Чуя, что трубку снял кто-то чужой, раис спросил: "Ким бу?" ("Кто это?") Честный кореец Ким, знавший местные языки, вежливо ответил: "Бу Ким!" ("Это Ким!") Не врубившийся раис (а может, он всё еще был спросонья) изумленно переспрашивает: "Ким бу?" А старик отвечает с прежним достоинством: "Бу Ким!" И так раз десять подряд - "Ким бу?", "Бу Ким!"; "Ким бу?", "Бу Ким!"... Заметьте, каждый по-своему был прав. Эту незамысловатую историю целый месяц рассказывали во всех чайханах и лагманных.
Вот именно этого Кима и похитили.
Это в нынешние наши лихие денечки никого не удивишь захватом заложников, а тогда люди диву давались, зачем же бандиты это сделали, какая им в том выгода? Но оказалось, что выгода есть. Бандиты прислали старшему сыну Кима окровавленный мизинец отца и пообещали регулярно присылать еще по пальцу, если через десять дней не получат сумасшедшего выкупа. (Понятно, что всё произошедшее стало известно позднее, после развязки.)
Дальнейшие события развивались так.
Бандитов было двое. Старого Кима они держали в обыкновенном вагончике, которых по степи было разбросано великое множество. Похитители почти не рисковали, ибо Ким имел очень слабый голос и не мог позвать на помощь. Но эти изверги всё равно заклеили ему рот липкой лентой, да еще приковали несчастного за руку цепью к трубе отопления. Окна были заварены снаружи листами железа. Рядом проходила низковольтная линия электропередачи, подключившись к которой бандиты обзавелись всеми бытовыми удобствами. В каких-нибудь ста метрах располагался жилой городок монтажников, тоже сплошь из вагончиков, и это соседство еще в большей степени отводило от похитителей возможные подозрения, тем более, что их вагончик ничем не отличался от тысячи других - такой же обшарпанный, с вмятинами на обшивке. Один из бандитов караулил старика, второй ездил на кофейной "Ниве" по делам. Затем они менялись.
Палец старику Киму эти нелюди отстрелили дюбельным пистолетом. Прижали его руку ремнем к полу и отстрелили левый мизинец, словно это был сучок на саксауле. Очевидно, они и в последующие дни угрожали ему этим самым пистолетом в полной уверенности, что запугали старика до смерти. И уж, конечно, им даже в голову не могло придти, что этот луковый шептун решится на сопротивление.
Между тем, старый Ким был человеком отнюдь не робкого десятка. Он скорее дал бы себя изжарить на медленном огне, чем допустил бы разорение семьи. Вдобавок, и этого бандиты не могли знать, он в молодости работал на стройке и умел отлично обращаться с дюбельным пистолетом. Похоже, этот пистолет и навел его на определенный план.
Теперь уже невозможно установить точную последовательность событий, ибо все участники этой драмы мертвы, но очевидно, что притворным смирением старый Ким усыпил бдительность своих тюремщиков. Затем, дождавшись, когда один из похитителей уедет, он сумел не только завладеть пистолетом, но и зарядить его. Можно предположить, что пленник, наведя оружие на бандита, всего лишь потребовал своего освобождения, не зная, что у того в рукаве спрятан нож.
Их мгновенный поединок закончился тем, что каждый поразил своего противника. Но оба жили еще какое-то время, встретив смерть по-разному. Бандит, обезумев от боли, выскочил наружу, отчаянно вопя и держась руками за развороченный живот. Старик же аккуратно перезарядил пистолет, отстрелил свои оковы и, пошатываясь, вышел на крыльцо. Нож сидел в груди пленника по самую рукоятку.
А дальше произошла та самая развязка, о которой долго еще толковали в городе.
Будто бы первый бандит, тот, что уехал накануне, вдруг вернулся по какой-то надобности, и случилось это в тот самый момент, когда его подельник бежал, в горячке, через пустырь, поддерживая свой живот, а на крыльце вагончика стоял, привалившись спиной к дверному косяку, смертельно раненый Ким.
Одновременно со стороны поселка Химкомбинат двигались "Жигули" с четырьмя родственниками Кима. Надо сказать, что после получения грозной записки на семейном совете решили не обращаться в милицию, на угрозу же ответить притворным согласием, но затягивать переговоры под разными предлогами, а тем временем, используя всю многочисленную родню, разбить город и окрестности на участки и дотошно исследовать каждый из них до последнего закоулка. Дело, на первый взгляд, могло показаться бесперспективным, учитывая масштабы стройки, но ведь известно и то, что упорство корейцев поистине не знает предела. Ходили слухи, что они собирались осмотреть даже Город Мертвых, но только в последнюю очередь.
И вот, когда машина с четырьмя родственниками Кима поднялась на холм, под которым стоял одинокий вагончик, глазам поисковиков открылась ужасная картина, в которой они, однако, быстро разобрались, ибо в отличие от бандитов хорошо знали характер своего старика.
А вот первый бандит, сидевший за рулем "Нивы", не сориентировался в изменившейся обстановке. Решив, что его подстерегает засада, он круто развернулся и отчаянно газанул, чем сразу же выдал себя.