- Значит, было что-то другое, чего он действительно опасался.
- Что же это, если не фотографии? - не унимался осмелевший вдруг Али.
- Что-нибудь более простое и неоспоримое. Например, запись на диктофоне. Предположим, Сановник действительно оставался в уединенной комнате с танцовщицей из музыкального театра. Черный Хасан уверял его, что красавица не понимает по-русски ни слова. Та умело вела свою роль. А Сановник прилично выпил. Может, ему в пищу добавили немного зелья, которое развязывает язык. Он расслабился. Вольность в мыслях появилась необыкновенная. Ему захотелось выговориться хотя бы перед этой восточной красавицей. Захотелось рассказать, какой он великий и незаменимый, сколько дураков и завистников вокруг. Может, он выболтал ей какую-нибудь государственную тайну. А может, просто рассказал какой-нибудь забавный случай из жизни Большого Хозяина, рисующего того в неприглядном свете. Он рассказал и забыл. А диктофон, спрятанный под ковром или в подушке, всё это аккуратно записал. И теперь в руках Черного Хасана появился компромат, который мог доставить Сановнику очень много неприятностей. Даже сокрушить его карьеру. От такого компромата не отвертишься. Не убедишь комиссию, что это выболтал кто-то другой твоим голосом.
Фархад приподнял свою почти пустую пиалу, и тут же со всех сторон к той потянулись чайники. Чтобы никого не обидеть, Фархад сделал паузу, выждав, пока каждый из слушателей не добавит в пиалу хоть несколько капель.
- Но почему же, имея столь грозный компромат, Черный Хасан позволил себя арестовать? - недоуменно спросили друзья, и чайханщик тоже присоединился к ним. - Почему не заставил Сановника принять свои условия?
- Черный Хасан сделал крупную ошибку, - в прежней манере ответил Фархад. - Компромат-то он получил, но не продумал, сможет ли им воспользоваться.
Опять воцарила долгая пауза.
- Мы не в силах угнаться за твоей мыслью, о Фархад! - признались, наконец, друзья. - Почему Черный Хасан не смог воспользоваться компроматом, коли уж тот действительно был у него на руках?
- По той же причине, по которой мелкий вор не может продать знаменитый алмаз, случайно ставший его добычей, - ответил Фархад. - Черный Хасан, конечно, не мелкий вор, но всё же эта добыча оказалась ему явно не по зубам. Ну, предположим, что сановник и в самом деле произнес вслух, - в той самой тайной комнате, в объятьях обнаженной танцовщицы, да еще под действием паров вина и дурмана, - нечто сокровенное, не предназначенное для чужих ушей. Предположим также, что эти неосторожные слова зафиксировал до тончайшего звука беспристрастный диктофон. Предположим, наконец, что за эти неосторожные слова Сановник мог поплатиться если и не головой, то уж точно своей карьерой. Но вот вопрос: куда, кому, в какое место смог бы отнести Черный Хасан эту запись? В редакцию большой газеты? Но в тот период все газеты - и большие, и маленькие - были государственные. Ни одна редакция не осмелилась бы критиковать крупного деятеля, не имея на то санкции с самых верхов, будь у нее в портфеле хоть сто убийственных компроматов! Любая редакция, получившая такой компромат, постаралась бы избавиться от него под любым предлогом. Нет, этот путь не годился. Были, правда, и другие места? Комитет народного контроля госбезопасность и прочее. Предположим, что в одном из этих мест мог находиться давний противник Сановника, который с радостью ухватился бы за этот компромат. На Сановника обрушился бы водопад несчастий. Но спасло бы это Черного Хасана? Ведь получалось, что Черный Хасан невольно прикоснулся к тому, о чем знать ему не полагалось. Кто знает, какими последствиями могло бы всё это обернуться для него?! Черного Хасана могли перевести из местной тюрьмы, где он имел курортные условия и каждый день кушал плов, куда-нибудь на север, а там подставить под нож уголовника - так, на всякий случай. Я уже не говорю о том варианте, когда компромат мог оказаться в руках человека, близкого к Сановнику. И уж тогда песенка черного Хасана оборвалась бы куда раньше. Наш герой, - Черный Хасан, - надо отдать ему должное, понял это. И потому какое-то время он даже не заикался об этом компромате. Компромата как бы не существовало. То есть, фактически он был, но воспользоваться им было бы себе дороже.
- Теперь мы поняли, - энергично закивали друзья. - Спасибо тебе, о Фархад, что ты так понятно разъяснил нам это.
- Черного Хасана посадили не в один день, - продолжал свою линию Фархад. - Комиссия работала несколько недель или даже месяцев. Всё это время Черный Хасан оставался на свободе. Но он чувствовал, что круг сжимается, и что надо принимать срочные меры. Речь прежде всего шла о накопленных сокровищах. Я не буду делать прогнозов, где именно он прятал свой сундучок. Вспомните, ведь он распоряжался обширнейшим хозяйством, куда входили не только действующие склады и контейнерные площадки, но и "замороженные" объекты, всевозможные пожарные бассейны, угольные ямы и так далее. При его рассудительности выбрать подходящую "пещерку" для тайника не составляло труда. Но всё это уже не имело значения. Черный Хасан знал: едва он окажется на нарах, как найдется немало желающих поискать его сокровища. Может, и Сановник пришлет своих людей. Чтобы поискали внимательнее. Не золото, конечно. А компромат, который хранился вместе с золотом. Но было понятно, что если люди Сановника найдут тайник, то заберут и компромат, и золото. Сундучок надо было срочно перепрятать. Надо было поместить его в такое место, где никто не стал бы его искать. И где за ним бы был постоянный глаз.
- Люди говорили, что за сундук отвечали тетушки...
- Не думаю, - покачал головой Фархад. - То есть, тетушки могли отвечать за новые поступления, которые приходили уже после ареста их хозяина. Но про тот - главный сундук - не знали и они. Вообще, черный Хасан не доверял им, считая их продажными.
- А Мухаббат?
Фархад задумался.
- Тут не всё так просто, - заговорил он, наконец. - Разумеется, черный Хасан никогда не говорил ей прямо, что устроил тайник там-то и там-то. Он вообще считал, что женщины ничего не смыслят в делах и пригодны лишь для деторождения и ведения домашнего хозяйства. А Мухаббат умело подыгрывала ему, строя из себя глупенькую, хорошенькую куклу. Поэтому Черный Хасан порой позволял себе расслабиться в его присутствии. На работе, в отношениях с партнерами приходилось всё время держаться начеку, отчего бы в своем собственном доме не ослабить узду? Иногда, очень редко, но всё же случалось и такое, что, перенервничав днем, он курил вечером анашу и тогда становился даже болтлив. Он бахвалился перед Мухаббат своей деловитостью, умением извлекать прибыль там, где другие терпят убыток, жаловался на свою несчастную судьбу, на то, что ему не дают развернуться по-настоящему, держат в черном теле и даже прозвали Черным Хасаном! Следом, заскрежетав зубами, клялся, что всё равно добьется своего и еще покажет всем этим белоручкам и прощелыгам! Затем доставал заветную тетрадку и вписывал в нее новые поступления. Пара золотых браслетов шла как два десятка лепешек, а драгоценная брошь с бриллиантами - как пучок укропа с зернышками кунжута. А всё вместе выглядело, как список продуктов для предстоящего тоя. Мухаббат всё так же притворялась глупышкой, но тщательно собирала воедино его намеки, оговорки, полупризнания, его хвастливые речи... Думаю, она имела ясное представление о подлинной ценности сундучка. Но где именно спрятан тайник, не знала и она. До поры, до времени. Впрочем, это уже неважно, потому что накануне своего ареста Черный Хасан задумал перепрятать драгоценный сундучок. И он его перепрятал!
- Где же он мог его спрятать? - заикаясь, переспросил чайханщик Али.
- Да в доме Джанджигита! - воскликнул Фархад так уверенно, будто сам присутствовал при этом. - Однажды ему на глаза попался наш паренек - честный, чистый, боязливый, весь в долгах и при этом преисполненный ответственности за судьбы своих близких. Между Черным Хасаном и Джанджигитом раньше не существовало никакой связи. И это тоже играло на руку Черному Хасану. Надо полагать, однажды он сумел поговорить с Джанджигитом без свидетелей. И убедил его стать сторожем заветного сундучка за хорошую плату. Вообще, мы говорим - "сундучок", но это всего лишь образ. Сокровища Черного Хасана могли храниться в ящиках из-под того же итальянского мрамора. Или в мешках из-под картошки. Всё это могло быть сложено во дворе Джанджигита - в дальнем углу сарая и закрыто сверху листами железа и черепицей. Ни одна живая душа не догадается! Нельзя также исключить, что Джанджигит предложил устроить тайник в кошаре своих дядьев, и сделал это так ловко, что те об этом даже не подозревали. Какое-то время всё было тихо.
- Что же случилось потом?
- На втором или третьем месяце заключения Черного Хасана в наших краях началось раскручиваться известное вам "хлопковое дело", - заговорил Фархад. - Следственная бригада из Москвы, обладавшая самыми широкими полномочиями, ездила по самым дальним уголкам всех среднеазиатских республик и охотно собирала компромат на местных вождей и раисов. Вот тут-то Черный Хасан и решил, что пробил его час. Вот теперь появилось место, куда можно было отнести компромат и где его охотно изучили бы, дав источнику определенные гарантии. Ну, отдавать компромат комиссии Черный Хасан не собирался. Зато теперь, полагаю, он послал Сановнику сигнал: или обеспечь мне полную реабилитацию, или компромат пойдет следователю! У Сановника и без того хватало проблем. Рыльце у него, надо признать, было в пушку. Для видимости Сановник согласился, но направил в Т. своих людей, которые начали активно искать тайник Черного Хасана, перетряхивая буквально весь город и подкупая бывших подручных управляющего. Вот тут-то наш бабай и забеспокоился в своем зиндане! А вдруг люди Сановника выйдут на Джанджигита, вдруг догадаются, что именно у него спрятаны ценности?! Надо было что-то предпринимать. Что-то такое, чтобы ни у кого даже мысли не возникло о возможном сговоре между ним, Черным Хасаном, и бедным пареньком. И он придумал.
- Что же он придумал, о Фархад? - благоговейно спросили друзья, глядя на Фархада, как на провидца.
- Он придумал спектакль, получивший в городе известность как "любовная история новых Тахира и Зухры", - ответил Фархад. - Соль спектакля заключалась в том, чтобы слухи о якобы возникшей связи между Джанджигитом и Мухаббат породили, в свою очередь, другие слухи - о жгучей ненависти узника к дерзкому вору, похитившему его драгоценную жемчужину. Причем, Черный Хасан заранее всё рассчитал так, чтобы костер этих слухов не затухал, чтобы в него постоянно лилось масло свежих пересудов. Надо было, чтобы любой мальчишка из Старого города знал, что Черный Хасан поклялся предать Джанджигита самой лютой казни. Ну, разве хоть кто-нибудь догадался бы тогда, что Черный Хасан прячет свои сокровища именно у Джанджигита?
Опять установилась долгая пауза.
- Значит, вот как оно всё было на самом деле? - переглянулись между собой друзья. - Воистину, это самое простое объяснение случившегося. Но в то время ни один человек в Т. не мог бы придти к подобному выводу. Уж слишком хорошо они смотрелись вместе - Джанджигит и Мухаббат. Они были словно созданы друг для друга!
- Это обманчивое впечатление, - покачал головой Фархад. - Трудно найти двух столь разных людей, как наши "влюбленные". Но до определенного момента они весьма удачно играли роли, назначенные им Черным Хасаном. Постарались и тетушки. Словом, у автора пьесы имелись все основания быть довольным своим произведением, хотя он и вынужден был изображать из себя разъяренного ревнивца.
- Но что же случилось потом? - переспросили друзья. - Если всё это было лишь представлением, то почему же именно Джанджигиту была уготована столь страшная участь?
- Я, кажется, догадался! - звонко воскликнул чайханщик Али. - Несмотря на игру, влечение сердец всё же возникло - вопреки воле Черного Хасана. Оттого-то его придуманная ярость вскоре переросла в неподдельную.
Фархад сделал плавный жест рукой:
- При желании можно принять и такую версию. Но давайте всё же взглянем на события с учетом тайных вожделений каждой из сторон. Я согласен, что красота Джанджигита могла растопить сердце даже такой эгоистичной натуры, как Мухаббат. И всё же куда сильнее ее притягивал более мощный магнит - золото Черного Хасана. Всем сердцем прирожденной интриганки, всем своим нутром искушенной наложницы она почуяла: близок момент, когда может исполниться ее самое сокровенное желание - не только стать хозяйкой собственной судьбы, но и обрести возможность повелевать другими! Но для этого нужно было сочинить свой собственный - совсем другой - спектакль и разыграть его так умело, чтобы никто из участников не заметил подмены.
- О Аллах, что же такое придумала эта пери? - снова принялся икать чайханщик.
- Она решила завладеть сокровищем Черного Хасана, но так, чтобы на нее не упала даже тень подозрения, - ответил Фархад.
- Но это выше человеческих возможностей! - в один голос воскликнули друзья.
- Напротив, - грустно усмехнулся Фархад. - Нет ничего проще, если, конечно, мы примем во внимание все обстоятельства этой истории. Я уже говорил вам, что Мухаббат владели искусством "цыганского глаза". Она могла погружать собеседника на непродолжительное время в состояние полной потери самоконтроля и выпытывать у него интересующую ее информацию, но так, чтобы собеседник следом забывал об этом. Надо полагать, Черный Хасан по доброй воле никогда не говорил ей о местонахождении своего тайника. Но Мухаббат время от времени погружала его в состояние зомби, сочетая искусство обольщения с искусством "цыганского глаза". В результате она знала все подробности. Так, накануне ареста своего хозяина она прознала о его сговоре с Джанджигитом. Кто знает, может, позднее, когда Черный Хасан, уже сидя в зиндане. Начал проявлять беспокойство, то именно она, Мухаббат, внушила ему мысль о спектакле. Или же сумела укрепить его в этих намерениях. После того, как Черный Хасан сам устроил сближение Мухаббат и Джанджигита, ей было совсем просто выведать у парня, где именно находится тайник. Может, это произошло в постели, в которую она сама затащила нашего друга. Но может, перекачка информации произошла во время чаепития. Это не суть. Главное, теперь Мухаббат знала о тайнике всё, а Черный Хасан был далеко. Но время экспроприировать капитал еще не наступило. Сначала требовалось подготовить ложный след. Настолько серьезный, чтобы у Черного Хасана и мысли не возникло подозревать в чем-либо свою наложницу. Даром, что ли, столько лет она играла рядом с хозяином роль нарумяненной глупышки, в пустой головке которой колобродят одни и те же суетные мысли - о нарядах да удовольствиях?