Фирменная картонная демократия, царившая в России не один десяток лет, канула в лету. Ей на смену пришел тоталитарный строй. Тотальный тоталитарный режим. И вся жизнь изменилась, похоже, изменилась навсегда.
******
Мишка закончил свой рассказ. Сергей слушал приятеля с открытым ртом, забыв о второй рюмке водочки, которая и впрямь могла остыть. Он подошел к окну посмотреть на обладателей ватных причёсок – посмотрел, сразу узнал по неестественно ярким цветам.
– Так а с мамой-то что?! – спросил Крамольников, повернувшись.
– Она уехала в Англию, – ответил Мишка, опрокидывая стопку в голодную до водки пасть. – Насколько я знаю, у тебя там тётка живёт и твоей маме она приходится сестрой?
– Да, так и есть, – Сергей кивнул.
Он помнил тётю Лену, которая покинула родину еще во времена лихих девяностых. Теперь она не Елена Николаевна Смирнова, а Хелен Смит, во как!
– Спецслужбы начали и под неё ковырять, – пояснил Мишка. – Видать хотели ещё один показательный процесс устроить. Тебе она не стала звонить – боялась, что телефон на прослушке.
– Дак из Англии бы позвонила… – начал было Крамольников.
– Ха-ха-ха! – Мишка горько рассмеялся наивности друга. – Ты не понял, Серёг? Мы все под железным занавесом! Она просто не может с тобой связаться! Любые сигналы из вне блокируются. У нас теперь даже интернета нормального нет, всё под колпаком, понимаешь? Но и в бочке говна найдётся ложка мёда, – Мишка усмехнулся. – Твоя мама оставила мне контакты твоей тётки – можешь связаться с ней через неё, правда, тебе придется звонить с Россвязи…
– Откуда? – удивлённо спросил Сергей.
– Ну с пункта Россвязи, – пояснил Мишка. – Закажешь международный разговор, оплатишь и позвонишь. Разговор, как ты понимаешь, прослушивается…
Пояснения Мишки прервал звонок в дверь, за которым последовал настойчивый стук.
– Ты кого-то ждёшь? – спросил Крамольников.
– Нет, – ответил хозяин дома, отодвигая рюмку, которую ещё секунду назад собирался опустошить. – Судя по стуку, это счетчик пришли проверять – они всегда так о себе заявляют – сначала короткий звонок, потом в дверь хреначат. Ща, я посмотрю, ты сиди.
Мишка открыл дверь, ожидая увидеть проверяющих. На лестничной площадке стояли двое в серых костюмах – показав удостоверение, незваные гости попросили разрешения войти. Отказывать господам проверяющим бессмысленно – они в любом случае проведут обязательную ежемесячную проверку, или прямо сейчас, или потом, но уже в компании полиции. А может и госгвардии.
– Ну-с, где ваш телевизор? – полюбопытствовал тот, который сверкнул удостоверением.
– Там, – ответил Мишка и пригласил господ проверяющих, – пройдёмте.
Троица прошла в другую комнату. Сергей, слышавший разговор, показавшийся ему очень странным, решил последить за происходящим.
«Не понял… Причем тут телевизор? Какая связь между проверкой счетчиков и телевизором? Может я чего-то не догоняю…» – подумал удивлённый Крамольников, шагая в другую комнату.
Там он увидел, как проверяющие вскрыли огромный пятидесятидюймовый телевизор, затем один достал из нагрудного кармана пиджака записную книжку, а второй, поковырявшись внутри, удивлённо спросил, поворотив раздосадованную физиономию к хозяину квартиры:
– Всего два часа?
– Может и два, я не считаю, – равнодушно ответил Мишка.
– Телевизор, значит, не смотрите, – сказал другой проверяющий, укоризненно покачав головой. – Вы что же…
– Имею право, – перебил Мишка. – В соответствии с законом номер 785 Российской Федерации…
– Да всё, всё, хорош, – заворчал тот, который снимал показания, прикручивая заднюю крышку, и обратился к напарнику: – записывай показания телеметра… пиши ровно два часа. Там еще несколько секунд есть, но чёрт с ними пока.
Записав показания, второй проверяющий убрал блокнот.
– Оппозиционер, небось, а? – спросил «писарь», скриви физиономию и прикрыв один глаз.
– Нет, – ответил Мишка, который явно не собирался ни оправдываться, ни вступать в полемику.
– Ничего, ничего, – сказал первый, выходя из комнаты, – скоро отменят этот дурацкий закон, и тогда все будут смотреть телевизор! Все! А кто не будет, того мы того… оппозиционеры сучьи!
Злобный проверяльщик резко провёл пальцем по горлу, глядя в глаза «оппозиционера», упорно не желавшего смотреть телевизор, и на Сергея, который следил за происходящим, отказываясь верить глазам и ушам. Парочка «серых», как их в народе прозвали за цвет униформы, покинули квартиру, хлопнув дверью.
Усевшись за стол, Крамольников удивлённо посмотрел на своего товарища.
– Что это, нахрен, было? – спросил он.
– Ежемесячная проверка телеметра, – Мишка горько усмехнулся, наполняя огненной водой очередные стопки. – Пока ты на нарах отдыхал, телевидение превратили в пропагандонскую машину. Теперь в каждой квартире должен быть ТВ с установленным телеметром. Кстати, тебе надо заглянуть в управляющую компанию или позвонить – пусть их технарь придёт, да прикрутит тебе эту хреновину. А то потом вопросы начнутся от ментов… Плюс ты на УДО, так что лучше будь паинькой!
– И как часто надо смотреть? – спросил Сергей. – Есть какой-то норматив, лимит там…
– Ну как тебе сказать. Считается, что настоящий патриот должен не менее тридцати часов за месяц насмотреть. Вообще это не обязательно, пока закон 785 в действии. Но эти, – Мишка кивнул на дверь, – правы, чувствую, отменят его скоро. Да и хер с ним, буду ночью телик включать без звука, а сам зубы к стенке, да баиньки! Ха-ха!
Приятели от души рассмеялись, представив, как в миллионах российских квартир в три часа ночи окна мерцают едва уловимым синим светом, пока хозяева дрыхнут, пуская слюну на подушку.
– Помнишь Соловьеббельса? – спросил Мишка, закуривая.
– Давай-ка окно откроем, – сказал Сергей вставая со стула, – а то тут сейчас можно будет топор повесить, – он повернул ручку и впустил в комнату поток свежего воздуха, – Это ты о телеведущем? Ну помню, а что?
– Как тебе сказать… – Мишка задумался. – Знаешь, лучше показать! Давай телевизор включим, сейчас офигеешь!
Крамольников пошёл следом за приятелем, даже не догадываясь о том, что увидит на голубом экране. Мишка включил телевизор. Взяв в руку пульт, лежащий рядом, он включил тот самый канал, о котором нельзя говорить, но ты, мой дорогой читатель, всё равно прекрасно знаешь, о каком канале речь. И тут дядя Серёжа едва не уронил челюсть на пол! Непроизвольно открыв рот, он сел на ручку кресла, глядя на ведущего, как кролик на удава.
– Чего вам надо, я не понимаю?! А?! – кричал ведущий, размахивая руками.
– Мы… – начал было лысый оппонент, которого Сергей видел первый раз.
– Заткнись! – перебил ведущий.
– Да, что вы себе позволяете! – возмутился лысый.
– Да то и позволяем! – передразнил его ведущий, деланно кривляясь. – Америка что себе позволила, когда во Вьетнам вторглась? Войну она себе позволила, войну! А мы всего-навсего бескровно возвращаем наши же территории, расстреливая только несогласных! А не согласны с нами кто? Тер-ро-рис-ты! Либералы, оппозиционеры и прочая мразь!
Благодарная аудитория в зрительном зале одобрительно загудела. Лысый хотел было возразить, но тут сторонники ведущего зашумели еще громче! Ведущий, понимая, что не сможет перекричать нарастающие вопли слабоумных адептов, сжал руку в кулак и оттопырил средний палец, наградив лысого издевательской ухмылкой.
Через минуту «дискуссия» продолжилась. Слушая вопли хама и самодура, находящегося на гособеспечении, Сергей никак не мог прийти в себя.
– Это спецэффект? – спросил он.
– Не, – ответил Мишка, – это осложнение от вакцины. Многие тогда не хотели вакцинироваться, ну и этому, – Мишка кивнул на Соловьеббельса, скакавшего перед камерой в истерическом припадке, – этому наверху приказали, мол, вакцинируйся в прямом эфире. Вот, результат ты видишь сам. Охренеть, да? Я до сих пор до конца привыкнуть не могу! Его тогда полчаса крючило. Все думали, помрёт Казимирушка! Но нет, оклемался через пару дней, да только осложнение обратить не получилось…
Сергей перевёл взгляд на телевизор. Судя по формату программы, по голосу ведущего и по информационной табличке внизу экрана, на которой белела надпись: «Воскресный день с Казимиром Соловьеббельсом», это действительно был тот самый Соловьеббельс, только вместо известной каждому второму россиянину наглой жирной морды, на Сергея и на десятки тысяч других телезрителей смотрела огромная петушиная голова! Вместо волос – жирный лоснящийся гребень! Вместо носа – клюв! Впрочем, клюв у Соловьеббельса разевался также резво, как и рот до весьма неоднозначной мутации.
– А другие? – спросил Сергей, отвлекшись от телевизора. – Кто-нибудь превратился в собачку, киску, мышку или ещё какую хренову зверушку?!
– Вроде как нет, – Мишка пожал плечами. – Если что-то и было, то это единичные случаи, о которых власть имущие предпочли тактично умолчать. Ладно, завязывай петушка этого смотреть! Пойдем, поговорим лучше!
Разговорчик под рюмочку продлился до глубокой ночи. Мишка рассказывал о том, как изменилась жизнь, вздыхая и вспоминая, как хорошо жилось до эпидемии Holerium-22. Вспоминал, ругая того корейца, который сожрал зараженного кузнечика и обчихал с десяток других корейцев, которые обчихали полстраны, которая разнесла заразу по всему миру… А дядя Серёжа вспоминал, как его и других заключённых «Гулага» надзиратели заставляли учить молитву Самому, сочиненную начальником колонии. И «забавную» игру «Овчарка ест политика», и другие малоприятные вещи, которых лучше умолчать, ибо травмировать психику читателя гораздо проще, чем кажется.
Глава 4.
Дядя Серёжа проснулся у себя дома. Времени было около десяти утра, если верить часам, висевшим на стене над диваном, которые тихонько тикали, отсчитывая секунды драгоценного времени. Голова болела адски! Впрочем, таблетка аспирина немного уняла похмельный синдром. Немного оклемавшись от вчерашнего, Крамольников задумался над дальнейшими перспективами в этом странном, пугающем, безумном и тотально тоталитарном мире.
«Так, сейчас позвоню в УК, пускай ставят свой телеметр – подумал он, усмехнувшись – проблемы с господами-полицейскими мне сейчас не нужны. На УДО надо быть паинькой! Потом схожу в Россвязь, попробую заказать звоночек в Англию, а дальше… Там посмотрим. А еще неплохо бы перекусить!»
В холодильнике царила пустота. Хорошо, что вчера Сергей заказал пиццу! А не то за завтраком пришлось бы есть шиш с маслом. Хотя нет, масла ведь тоже не было.
Выкурив на балконе сигарету, Крамольников вооружился смартфоном и отыскал телефон УК. Он позвонил в контору и вызвал технаря для установки телеметра. Менее чем через час раздался звонок в дверь – пришёл маленький кривоносый человек в сером костюме, точно таком же, как у тех двоих, которые вчера наведывались к Мишке. Мавр сделал своё дело, мавр быстренько ушёл, не задавая лишних вопросов, лишь подсунул Крамольникову под нос бумагу, попросив расписаться. Своим автографом Сергей подтвердил отсутствие претензий к установщику, и отпустил того на все четыре стороны.
Полазив по просторам интернета, он нашел адрес ближайшего отделения Россвязи. Ну и, конечно, попробовал дозвониться со своей мобилки, однако из этой затеи ничего не вышло – робот-автомат предупредил очень приятным женским голосом: «Внимание! Согласно закону № 797 зарубежные вызовы ограничены! Если вам необходимо совершить звонок, а также написать аналоговое или электронное письмо, обратитесь в ближайшее отделение Россвязи!».
Крамольников решил последовать совету из трубки. Спустя полчаса он привел себя в порядок, собрался и отправился звонить в страну проклятых капиталистов, геев, либералов и прочих представителей социума, заставляющих сердце настоящего русского патриота часто биться от ярости. Если верить карте, а повода ей не верить нет, то до Россвязи почти рукой подать.
Сергей вышел на улицу. У подъезда он встретил соседей с нижнего этажа, которые точили лясы, обсуждая очередное увеличение пенсионного возраста, единогласно одобренное депутатами. Кивнув обоим из вежливости, Крамольников направился дальше по своим делам, не оборачиваясь. Надо сказать, много потерял – иначе бы увидел, насколько сильно могут вытянуться человеческие морды, если их обладателей удивить в достаточной мере. Ну никак не ожидали господа-хорошие увидеть проклятущего «диссидента», который, стоя на балконе, курил эксклюзивные кубинские сигары, попивая столетний американский виски из хрустального стакана, а потом еще и едва не зашиб этим стаканом доблестного сержанта Полудуркова! Да, всё было не совсем так, вернее, совсем не так, но, кого это, прошу прощения, ебёт, когда у журналюг имеется весьма горячий повод для новостей, и когда сверху поступила команда сделать этот повод ещё горячее, таким горячим, как раскрасневшийся уголь, прижатый к прыщавой жопе какого-нибудь грешника, томящегося в аду.
Сергей разглядывал магазины, проезжающий мимо транспорт и людей, пытаясь увидеть что-нибудь из ряда вон выходящее. На первый взгляд всё казалось совершенно нормальным, ровно настолько нормальным, насколько это слово вообще применимо к жизненным реалиям современной России. Разве что волосы у многих людей были странными. Ну как у многих, да у каждого второго! Вместо волос из головы торчала вата, окрашенная… да пёс его знает, чем – хоть краской для волос, хоть масляной, хоть акварелью, всё одно видно, что никакие это не волосы.
Повернув на перекресте у светофора, Сергей увидел, как трое мужиков, здоровенных и не очень, месили ногами четвертого. Как неравнодушный, он решил выяснить причину творящегося беспредела.
– Эй, мужики, чё происходит?! – закричал Крамольников. – Вы озверели что ли?! Перестаньте! Перестаньте, кому говорю!
– Слышь, иди, куда шел, понял, нахуй! – злобно пробурчал амбал в замасляной фуфайке.
Остальные вообще не удостоили сердобольного прохожего ответом и продолжали бить ногами несчастного, который уже не кричал, а только всхлипывал, надеясь, что разъяренные мужики успокоятся. А может, и не надеясь.
«Прохожий» не внял адресованному посылу, весьма грубому, но конкретному и недвусмысленному. Вместо этого Сергей подбежал к троице и попытался оттащить самого здорового. Каково же было его удивление, когда вместо вора, попытавшегося тиснуть кошелёк, вместо любовника чьей-нибудь жены, вместо кого угодно, представляющего хоть какую-то опасность, он увидел маленького ребёнка лет десяти-двенадцати, едва шевелившегося в луже собственной крови.
– Да вы чё, люди?!! – заорал Крамольников. – Вы, сука, люди иди кто? Это же пацан малолетний, ребёнок! А-ну отошли, уроды!
– Слышь, – злобно прошипел амбал, которого Сергей схватил за руку, – ты тупой?! Не лезь не в своё дело!