Впервые за годы совместной жизни он увидел свою жену в состоянии прострации. Впервые она бросила ему в лицо грубые, обидные слова. Впервые он ощутил, что между ними - пускай гипотетически - возможен разрыв.
Конечно, писать всего этого не нужно. А помнить? Может, и помнить не нужно? Но он помнил. Так ясно, словно это случилось минуту назад.
Возвращение Лиманской из деревни Тамара восприняла хоть и с досадой, но без истерики. В эту затею им не верилось изначально.
Другое дело - крах семейного бизнеса.
Вообще, для Геннадия гром грянул с ясного неба.
Уверовав в покровительство Федора, он с головой погрузился в заботы начинающего предпринимателя. Сам закупал материалы, привозил их в цех, сам строгал и лакировал, налаживал каналы сбыта, оформлял накладные... Из дому уходил на рассвете, возвращался заполночь. Зато первая партия - двадцать башенок - разошлась в первый же день. Первая маленькая прибыль, чувство уверенности, огромные надежды, о которых он неосторожно поведал директору... Через пару деньков тот заговорил о своей доле. Геннадий сделал вид, что не понял намека. Директор начал давить. Геннадий в резкой форме напомнил ему о данном обещании. После этого всё понеслось по восходящей. В конце концов, Геннадий послал директора куда следовало, а тот привел санитарного инспектора, своего дружка, который опечатал цех да еще пригрозил штрафом.
Тут уж Геннадий бросился за подмогой к Федору, в полной уверенности, что тот одернет хапугу.
Федор ответил: старина! Если ты бьешь копытами из-за такой хреновины, значит, тебя занесло не в ту степь. Ну, надавать по башке директору - дело нехитрое. А дальше что? Ты хоть догадываешься, что в случае успеха к тебе пожалуют налоговики, пожарники, всякие инспекторы и надзирающие, а там и господа бандиты тобой заинтересуются. И все будут требовать своей доли. Как ты с ними разберешься? Опять прискачешь сюда? Нет, дружище, чую, что предпринимательской жилки у тебя нет! А коли так, зачем зря мучиться? Закрывай лавочку - вот тебе мой дружеский совет! А сейчас, извини, у меня срочные дела...
Вот с такой драматической новостью Геннадий и явился домой, рассчитывая на сочувствие жены. Заодно рассказал, что как раз накануне вложил весь свой оборотный капитал в пиломатериалы да еще купил станок-шелкограф...
Тамара побледнела как смерть.
"Милый! - заговорила, тяжело роняя слова. - Ну, почему ты такой простодушный?! Если уж занялся бизнесом, надо пускать в ход клыки и когти, они у тебя всё же есть. Зачем ты их прячешь? Надо было сказать Федору - не сегодня, а еще неделю назад, и не то, что ты ему сказал, а совсем другое: дескать, директор назвал тебя жопочником, пидором вонючим, сказал, что он твою маму имел и плевать хотел в твою тарелку! Вот тогда бы твой Федор бросил бы все свои срочные дела и помчался бы в это долбанное училище! Поставил бы этого ублюдка раком и так бы его отодрал, что тот и не заикнулся бы больше о своей доле! И тебя зауважал бы! Вот как ты должен был поступить! А ты пошел клянчить, будто желторотый мальчишка, вот он тебя и отбрил!"
"Нет, Томчик, извини, я так не могу, это как-то не по-людски..."
"Господи! Да какая в бизнесе честность?! Оглянись вокруг! - она нахмурилась еще суровее: - Если сам не можешь, почему не сказал мне?! Почему не посоветовался, когда всё это только началось?!"
"Не хотел создавать тебе проблем..."
"Ты их сейчас создал, понимаешь, сейчас! - закричала она. - Эту сучью проблему можно было решить играючи, а сейчас из-за твоей деликатности она стала неразрешимой!"
"Тома, я хотел, как лучше..."
"Генка! Я всегда восхищалась тем, что ты - мой Защитник! Но для мужчины этого мало, пойми! Мужчина еще должен быть Добытчиком! А ты пустил на ветер все наши сбережения! Мне не денег этих потерянных жалко, пойми! Что - деньги! Ты упустил удачу! Жар-птицу, которая была уже у нас в руках! Надо было просто крепко держать ее! Но ты упустил! И теперь я не удивлюсь, если завтра с нами случится какая-нибудь новая пакость!
А назавтра явился пьяный Плафонов со своим известием.
Вот тут-то Тамара сорвалась по-настоящему.
Она уже успела свыкнуться с мыслью, что комната Плафонова переходит в их владение, и оттого удар оказался особенно сокрушительным.
И виноват во всем был только муж, который упустил по своей нерасторопности сказочную птицу удачи.
Нет, это не надо вспоминать. Это была минута помрачения рассудка...
С того дня Тамара стала спать отдельно. Сумеречное состояние их отношений длилось около месяца.
К чести Геннадия, он не встал в позу обиженного. Тамара просто устала. Устала от этой вечной суеты. Вот нервы и сдали. Ладно, пусть успокоится.
А насчет того, что предприниматель из него хреновый - это мы еще поглядим! Геннадий безоговорочно верил в свою пускай маленькую, но выстраданную идею, в башню-вешалку.
С Федором их пути разошлись, похоже, окончательно. Нет, они не ссорились. Просто Геннадий перестал звонить, напоминать о себе. Федор тоже отмалчивался. Будто так и нужно. Ладно, переживем.
Оборудование и заготовки он перевез домой, сложив их частично в чулане, частично на антресолях - на площадке за детской комнатой.
Вскоре Геннадий устроился в фирму "Стеллажи и шкафы-купе от Французова". Как ни странно, но многие клиенты фирмы - владельцы небольших и средних офисов - предпочитали, чтобы сборку и установку заказанного оборудования производили у них после окончания рабочего дня. Так что работать приходилось допоздна, зато через сутки. Платили прилично. А главное - появились деловые контакты. Теперь Геннадий нацелился на поиски компаньона. По принципу: идея наша, денежки - ваши. Вскоре ему удалось заинтересовать своей башней-вешалкой заведующего загородным учебным полигоном. В хозяйстве того на отшибе стоял просторный сарай, к которому были подведены электричество и вода. Вероятность появления санинспектора в таком месте равнялась нулю. Да и заведующий вроде был приличным человеком.
Однако снова надо было дожидаться лета. Пустяки! Зато теперь он раскрутится наверняка!
В сентябре они с Тамарой помирились. Он рассказал ей о своих новых планах и пообещал советоваться с ней по всем вопросам, даже незначительным.
Да, примирение состоялось. Но будто что-то нездоровое вошло в их отношения. Тамара часто жаловалась на головную боль, на усталость, на плохое самочувствие, порой недовольно дергалась, когда он пытался привлечь ее к себе, избегала разговоров о постели... А однажды выдала ему во время любовной сцены: " Не забыть бы заплатить за квартиру..." Иногда ему казалось, что она поступает так в отместку за то, что он упустил их птицу счастья - от этой мысли Тамара, похоже, так и не отказалась.
Кстати говоря, всю первую половину лета - до катастрофы - коттедж целиком находился в их полном распоряжении. ( Лиманская была в деревне, Паша - в санатории, дети - в летнем лагере. )
Но вот парадокс: сексом супруги почти не занимались. Геннадий выматывался на работе, пытаясь раскрутить свой малый бизнес, Тамара была поглощена грандиозными планами переустройства их будущей семейной жизни.
Бывало, что называется, перепихнутся иногда по-быстрому, вот и весь интим.
Еще недавно Геннадий готов был внутренне смириться с тем, что режим воздержания продлится у них до следующего лета, пока он не поймает, наконец, жар-птицу удачи.
И вдруг жар-птица спустилась к ним с небес сама. В виду игры "Убей соседа!"
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Удивительно благожелательная атмосфера сложилась в эти дни в "элитной" коммунальной квартире!
Между жильцами установилось на редкость трогательное согласие.
Всякая случайная встреча - в гостиной, на кухне, во дворе - сопровождалась искренними радушными улыбками, любая просьба находила самый горячий отклик, а взаимная предупредительность вошла в привычку.
"Да, Томочка, нет, Томочка..."
"Да, Пашенька, нет, Пашенька..."
"Лидолия Николаевна, всё для вас!"
Лиманская более не бранила Плафонова за ночные шумы, Тамара не выговаривала ему за плохую уборку мест общего пользования. Сам Плафонов, чуя за собой определенную вину перед соседками, искупал ее стихами, комплиментами, цветами и сладостями.
Что правда, нечто подобное уже происходило здесь в мае, после того, как Плафонов пообещал Тамаре уступить свою комнату. Тогда тоже ( на целых три недели!) их коммунальное сообщество стало образцом добрососедства.
Но тогда всё могло объясняться причинами материального характера.
Сейчас всякая материальная подоплека отсутствовала напрочь.
Вот бы изумились Лиманская и - особенно! - Плафонов, узнай они, что эти благодатные перемены проистекли из игры под названием "Убей соседа!"
А ведь по сути так оно и было.
Вот уже конец октября наступил, а игра не только не прискучила Завесовым, но напротив, увлекала их всё сильнее.
Играли каждый вечер, уложив детей спать. ( Кроме тех, разумеется, случаев, когда Геннадий возвращался с работы слишком поздно. )
Было в этом занятии нечто магическое, что-то настолько притягательное, что супруги отдали ему предпочтение, отказавшись от просмотра телесериалов, где персонажи, в сущности, тоже играли в убийство.
Притом, игра требовала всё большей изобретательности, выдумки, постоянно генерировала всё новые проблемы.
Карточек уже набралось - целая колода! Вполне пригодная для раскладывания своего рода пасьянса. Среди них были такие: "Заброшенный дом", "Ледяная бомба", "Мобильная связь", "Хлорная война", "Закон о тишине"...
И все равно оставались белые пятна.
- До чего же это серьезная вещь - убийство! - не уставал удивляться Геннадий. - Пускай даже по игре! Лучше уж и не браться!
Приходилось всё время что-то уточнять.
- Знаешь, милый, - сказала Тамара задумчиво как-то вечером, - а ведь с этими апельсинами или там орехами явно то-то не то...
- Думаешь, они не докатятся до опасной зоны?
- Нет, я не о том. Ведь после скажут: Завесова рассыпала свои фрукты, а он, славный парень, бросился их подбирать и только поэтому погиб. Завесова во всем виновата! Нет, Геночка... Нельзя, чтобы на нас падала даже косвенная вина! Тут нужен другой ход. Например, чтобы рядом с ним нашли полбутылки пива.
- Так-так-так...
- Ну, слушай! Будто бы дело происходило так... - хитровато улыбаясь, она повела очередной сюжет. - Итак, мы с ним случайно встретились на остановке и пошли домой. Причем, именно он повел меня мимо расселенного дома. Именно он! Я хотела идти через парк, но он сам сказал, что там скользко, и повел меня другой дорогой. В руке у него была открытая бутылка пива. Он шел и на ходу делал по глотку-другому. Я ему сказала: "Паша, ну зачем ты пьешь на морозе? Вот придем домой, Гена угостит тебя соленой рыбкой, тогда сядешь и выпьешь по-человечески..." Но он только отмахнулся. Так мы прошли примерно половину улочки. Вдруг он сказал, что на очки попала пена и ему надо протереть стекла. Отошел к стене, достал платок и минуту-другую протирал им линзы. Наконец, снова надел очки. "Пойдем, Паша, - попросила я, - холодно..." "Сейчас-сейчас" -кивнул он, но остался на месте и снова присосался к бутылке. Вот тут-то все и произошло. Какая-то огромная глыба упала сверху - прямо ему на голову. Паша рухнул как подкошенный. Обезумев от ужаса, я бросилась к нему... выронила пакет... Вот тут-то мои апельсины-орехи и покатились по гололеду, понимаешь, Геночка?