- Ох, Томка! - только и смог воскликнуть муж. - Как это так у тебя получатся?
- И все! - блестя глазами, заключила она. - Мы тут вообще ни при чем! Он пострадал исключительно из-за собственной вредной привычки! Послушал бы меня, согласился бы потерпеть до дому, остался бы жив... - Она улыбнулась : - Значит, помимо апельсинов-орехов, в набор должна войти и открытая бутылка пива. Вдруг в этот вечер он не станет пить на улице? Да и насчет апельсинов нужно подумать. По гололеду они могут укатиться слишком далеко. Или не туда. Мне кажется, с грушами выйдет лучше.
- Надо попробовать.
- И еще... Пускай накануне финала Паша совершил какой-нибудь некрасивый поступок...
- Зачем? - удивился Геннадий.
- А, затем, дурашка, чтобы соседи по "нашей деревне" поменьше жалели его. Пускай лучше говорят: "Это бог наказал его"!
- Какой же такой некрасивый поступок может совершить Пашка? Разве что набухаться в стельку. Да разве этим кого удивишь?
- Он посадит в психушку Лиманскую! - отчеканила Тамара. - Собственноручно!
- Пашка?! Лиманскую?! Нашу Лидолию Николаевну?! В психушку?! - Гена обеими руками взъерошил шевелюру. - Так-так-так... Да он сроду не пойдет на такое!
- А если напару с Кандыбиным? - улыбнулась Тамара. - С испуганным ковбоем, который страшно боится огня и который каждые полчаса бегает в туалет...
Тамара принялась излагать мужу свой замысел, который, очевидно, возник у нее не сейчас.
Вообще, она была сегодня необычно оживлена, и, слушая ее звонкий голосок, видя, как блестят ее глаза, чувствуя ее задор, Геннадий сам зарядился ее настроением. В конце концов, речь ведь шла не о судьбе соседки, а об оригинальном повороте игры. До чего же забавную штуку придумала Тамара! Тут и он экспромтом добавил сюда пару мелочишек.
Понемногу супруги пришли в некий экстаз и долго хохотали как сумасшедшие. Едва один из них смолкал, как второй, помогая себе жестами, выговаривал сквозь слезы: "Представляешь, Кандыбин, который..." После чего хохот возобновлялся с новой силой.
Наконец, кое-как успокоились.
Геннадий заполнил очередную одну карту. Дав ей длинный заголовок: "Как нам упечь в психушку Лидолию Николаевну руками Паши Плафонова".
- Гладко было на бумаге, - вздохнул он, ставя последнюю точку. - Быть может, талантливый режиссер сумел бы снять по этому сценарию комедию, но я сильно сомневаюсь, что подобное может произойти в реальности.
- А кто здесь говорит о реальности? Это всего лишь виртуальная игра, к тому же на сегодня ее час истек, - и Тамара развела руки в стороны, приглашая мужа в свои объятья.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Уже с первых чисел ноября полили дожди, а по ночам начались заморозки.
Как и было предусмотрено игрой, в один из особенно дождливых вечеров Геннадий тайком пробрался на чердак расселенного дома, наполнил водой пластиковые мешки, вложенные друг в дружку, крепко перевязал горловины и оттащил эти заготовки в угол.
Тамара обычно плохо переносила непогоду поздней осени, но сейчас даже слякоть не могла испортить ее оптимистического настроения.
Но как-то вечером она вошла в комнату встревоженной.
- Слушай, Генчик, мы сейчас пошептались с Пашей на кухне...
- О чем, если не секрет?
- Да на вечную тему! Я ему: "Жениться вам надо, Паша." Он вздыхает: "Идея, конечно, превосходная, но жениться просто из принципа, лишь с целью иметь дома существо для варки борщей - не для меня. Сначала надо встретить свою половину. Я вам скажу, Тамара, одну вещь: нас творческих натур, судьба почему-то обделяет в этом плане. Может, для того, чтобы мы не отвлекались от своей миссии? Так что вряд ли когда-нибудь мои друзья погуляют на моей свадьбе..." "Вы, Паша, говорите так, словно уже имели печальный опыт..." И тут, мне показалось, он как-то замялся. "Я просто имел возможность учиться на опыте других. Перед моими глазами всегда был пример моей матушки и моей сестрицы." "Но ведь ваша сестра счастлива в браке?" "А ее муж? Впрочем, муж, кажется, тоже счастлив. Но я бы не стал жить с женщиной, которая - пускай из лучших побуждений - пыталась бы повлиять на мои привычки, хотя бы и вредные. Как говаривал автор знаменитой "Гренады" Михаил Светлов, я могу прожить без необходимого, но не могу без лишнего." Представляешь?
- Ну и что тебя насторожило? - удивился Геннадий. - Обычный Пашкин треп.
- Что меня насторожило?
- А вдруг у Пашки все-таки есть внебрачный ребенок?
- Ну и на здоровье!
- О чем ты говоришь, Гена! Ведь тогда вся наша игра теряет смысл!
- Ах, вот ты о чем!
- О чем же еще?!
- Нет, Тамара, не думаю... Он никогда даже не намекал на возможное отцовство.
- А может, у него есть причина скрывать? Мы же с тобой тоже не кричим на каждом перекрестке про нашу игру...Нет, Гена, я хочу быть уверенной на все сто!
- Что предлагаешь?
- Надо посмотреть его документы - паспорт, военный билет... Вообще, порыться в его бумагах.
- Хм! И как же это сделать?
- В четверг он уходит из дома рано. Лиманской тоже не будет. Ты - выходной, я могу задержаться на часок... Ключ от его комнаты - вот он, на гвоздике. Какие проблемы?
- Но это уже не игра, Тамара, - покачал головой Геннадий. - Это, между прочим, называется вторжением в чужое жилище.
- Да? А когда ты выламывал его дверь, это тоже называлось вторжением?
- Это было форс-мажорное обстоятельство.
- Сейчас у нас тоже форс-мажорное обстоятельство. Генчик, мы же не будем его грабить! Аккуратно посмотрим бумаги и уйдем. Тебе разве самому не интересно?
В конце концов Геннадий дал себя уговорить.
В четверг все и вправду разошлись с утра: соседи - по делам, дети - в школу.
Тамара все же заняла наблюдательный пост возле входной двери, закрытой, разумеется, на засов: мало ли что, вдруг Плафонов нежданно вернется и начнет вовсю тарабанить?! Геннадий же со всеми предосторожностями проник в соседскую комнату, получив жесткие инструкции ничего там не переставлять и каждые пять минут выходить на антресоли для обмена информацией.
Открывая дверь, Геннадий сокрушенно покрякивал. Эх, Пашка, Пашка, ну в кого ты такой бесхозяйственный! Тебя ведь предупредили: ремонт двери сделан на скорую руку! Если не хочешь ставить новую, то хотя бы укрепи старую - приладь планки, прикрути их шурупами, зашпаклюй неровности, отполируй шкуркой, покрась... Нет! Палец о палец не ударил! Сойдет, мол, и так. Как была щель сбоку, так и осталась. Некрасиво. Ладно, его проблема...
Зато в самой комнате было чисто. И даже уютно. На стене - две-три картины маслом неизвестных художников с дарственными надписями ( очевидно, от авторов журнальчика ), три-четыре гравюры в рамках, в основном, с видами Петербурга, на полу - светло-коричневый ковролин. Но главным содержанием интерьера были, конечно, книги. Книги, теснившиеся в четырех книжных шкафах, а также на стеллажах, навесных полках и даже на антикварной этажерке. Внушительные тома с золочеными переплетами, собрания сочинений, старые словари и справочники, аккуратные малоформатные издания - словом, бывшая профессорская библиотека. Паша утверждал, что здесь несколько тысяч книг.
Из профессорского же наследства - антикварный стол и два кресла. Стол - тонкой работы, с фигурными резными ножками в виде припавших к полу львов, с украшенными резьбой же тумбами и столешницей. Ножки-львы плавно перетекали наверху в некие рельефные узоры, которые попарно сходились в центре под столешницей, образовывая полуоскаленную львиную морду. Четыре ножки-лапы и четыре хищные морды, удерживающие столешницу, создавали впечатление львиной стаи, вышедшей на охоту и усевшейся в каре. А еще тут имелось множество завитушек, шишечек, ящичков и дверок.
Этот стол и два выполненных в таком же стиле кресла составляли, по заверениям
Паши, предмет зависти и вожделения его сестрицы. Ну да бог с ними, пускай сами разбираются.
Паспорт Плафонова Геннадий нашел сразу. Все документы лежали в верхнем ящике стола. "Брачная" страничка была девственно чиста. Записи о семейном положении отсутствовали и в военном билете. Заветных писем не было вообще. Не нашлось ни одной бумажки, ни одной цидулки, свидетельствовавших бы, что Плафонов платит алименты либо имеет на стороне внебрачных детей. Не было бережно хранимых женских фотографий с дарственными надписями. Ничего такого. Подводные рифы отсутствовали напрочь.
В других ящиках лежали разноцветные папки с подборками статей на всевозможные темы, вырезками пашиных публикаций. А также подшивки бульварных изданий, из которых он осуществлял "творческое заимствование".
Но одну интересную находку Геннадий все же сделал. В нижнем ящике стола он нашел толстую желтую папку ( тесемки едва сходились ), заполненную листами бумаги, исписанными бегущим почерком Плафонова.
Гена полистал находку.
Это была рукопись книги "Петербургские чудеса", работу над которой, судя по датам на полях, Плафонов продолжал уже несколько лет.
Теперь понятно, что за непрерывный бубнеж доносился порой из Пашкиной комнаты! Плафонов читал Кандыбину вслух свою рукопись! А тот, видимо, делал замечания. Затем они спорили. Вот и вся загадка!
Выйдя на антресоли, Геннадий сообщил жене о своих находках.
Подытожил лаконично:
- Киндер-сюрприза нет!
Она захотела сама посмотреть.
На этот раз в комнату вошли вдвоем - сторожить входную дверь уже не имело смысла.
Тамара внимательно осмотрела все документы и бумаги. И нашла кое-что, ускользнувшее от внимания мужа. На второй страничке рукописи о чудесах размашистым почерком Плафонова было четко выведено: "Тамаре Завесовой, моей спасительнице, посвящается".
- Вот уж поистине чудеса! - рассмеялась Тамара. - Только из-за этого стоило заглянуть сюда!
- Козырь в нашу колоду, - согласился Геннадий. - Хотя и небольшой...
Вечером они заполнили еще одну карту - "Рукопись Плафонова", описав в ней свой визит в его комнату.
А Паша в тот же вечер тоже отличился. Впервые за десять месяцев привел женщину - пухленькую, невысокую хохотушку. Она весь вечер бегала за ним, повторяя, как заведенная: "Павел Алексеевич! Павел! Вот дилемма: девочка плачет, а шарик улетел... Вам кого больше жалко, девочку или шарик?"
Вторично она более не появлялась, хотя, кажется, пыталась достать его по телефону.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Да, киндер-сюрприза не оказалось, но Тамара всё не могла успокоиться. Какая-то тайная тревога грызла ее изнутри.