- Генчик, ты посмотри, что творится вокруг?! Ну, включи телевизор! Каждый день убивают кого-то из известных! И все из-за собственности! А Пашка? Кто он такой?! Человек без семьи, без привязанностей, человек, который живет не здесь, а в каком-то придуманном мире! Может, и нет никакого Пашки?! Может, нам только кажется, что он есть?! Да хотя бы и был! Все равно ведь уснет пьяным на морозе ли отравиться каким-нибудь зельем! Такая уж у него судьба! Ему плохо живется в этом мире, он тоскует, мается... Не случайно же уже заглядывал ТУДА! Мы ему просто поможем!
- Так-так-так...
- Милый, ты ведь мужчина! На тебе ответственность за семью, за наших мальчишек! А он даже не почувствует! Один миг - и все!
- Погоди, погоди, Тамара... - он с силой взъерошил свою шевелюру, даже подергал себя за волосы: - Давай подумаем... Зачем брать грех на душу? Летом я запущу вешалки, через год-другой заработаем, а там отселим Пашку, и Лиманскую. Нормально, к взаимному удовольствию...
- Генчик, я верю в твою идею! Пойдет твоя вешалка влёт, ты заработаешь на ней... Но ведь не сразу! И разве у нас мало других проблем?! Надо покупать машину, дачу, обстановку, делать ремонт, а там мальчишки подрастут, надо их учить, выводить в люди... Да и мы с тобой хотели ведь попутешествовать... Всё можно успеть, Геночка! Если не растягивать на годы то, что требует какой-то минуты и чуточку риска!
- Чуточку риска, ты говоришь?
- Конечно, милый! Самую чуточку! Ведь у нас уже всё подготовлено, всё учтено до мелочей! А главное - удача снова подала нам свой знак! А это - главное! Ты посмотри вокруг! На людей в метро, на улице, у себя на работе... Ведь по многим лицам видно, какие это умные, образованные, трудолюбивые, порядочные люди...А в глазах - тоска! Почему? А потому что нет удачи! И посмотри на тех, кто удачлив! Как у них блестят глаза, сколько уверенности в манерах! Да взять хотя бы нашего Нуличкина... - умоляющее выражение в ее глазах сменилось отблеском грозовой тучи: - Думаешь, мне легко было придти к этому? Думаешь, я не хотела выбросить это из головы? Тысячу раз! Но когда убедилась, что удача с нами, то поняла: надо идти до конца! И вот то еще я хочу тебе сказать: если мы отступим сейчас, когда журавль снова у нас в руках, то другого случая уже не будет! Никогда! Я это чувствую! Что станет тогда с нашей любовью, Генчик?!
Она умолкла, недвижно глядя на него.
Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза.
- Решайся, милый... - прошептала Тамара. - Сейчас самый важный момент... Как ты скажешь, так и будет. Но прошу только об одном: подумай о нас, подумай о наших мальчиках! Сама судьба так распорядилась! Страшно, а отступать еще страшнее! Пашка для нас сегодня, если хочешь знать, - это билет в средний класс! Билет для всей семьи! А раз так, то бог простит, я знаю! И всё у нас пойдет хорошо! А я буду любить тебя так жарко, ты даже не представляешь как! Всю жизнь! Мое сердце не лжет! - она взяла его руку и приложила ладонью к своей груди.
- Да, - выдохнул он наконец, будто застревая в некоем мороке, - Теперь я и сам вижу, что отступать нельзя. Не надо нам было начинать эту игру. Но теперь мы увязли в ней по уши и должны довести ее до конца.
- Ах, Генчик, как я рада, что ты не струсил! Все у нас будет хорошо! - она принялась осыпать его поцелуями. - Ты даже не представляешь, как все будет хорошо!
- Когда? - обреченно спросил он.
- Спешить не будем, - уже спокойнее ответила она. - Где-то в середине зимы, когда появятся сосульки. Надо еще и еще семь раз отмерить, отрепетировать... А пока... Пока просто сделаем перерыв. Возьмем тайм-аут. Для себя. На недельку. Всю неделю я буду любить тебя. Очень-очень!
- Только неделю?
- Неделю и всю оставшуюся жизнь!
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
На второе утро после случившегося Завесовы встретили на улице почтальоншу Эмму - рано увядшую, суровую женщину.
- Я всегда считала вашего Плафонова приличным молодым человеком, - сказала та, останавливаясь напротив. - А он, подлец, Лидолию в психушку спровадил! Среди ночи милицию вызвал! Буйную нашел, сквалыга! Видать, совсем совесть потерял! Вы бы этого не сделали, я знаю! Ну ничего, Бог его накажет, он все видит...
Тамара незаметно ущипнула мужа за руку: ну?! Я же тебе говорила!
И точно, почтальонша слово в слово произнесла то, что и предрекала Тамара накануне акции. Разве это не очередное свидетельство расположения фортуны?!
Назавтра Тамара навестила больную, передала ей апельсины и йогурт, переговорила с лечащим врачом.
Пожилой доктор назвал состояние Лиманской параноидальной шизофренией и сообщил, что курс лечения продлится около трех месяцев.
Сама Лидолия Николаевна была тихая и бледная. Она поблагодарила Тамару за визит, затем призналась, что зла персонально на Плафонова не держит, ей только обидно, что некоторые люди, между прочим, коренные петербуржцы, такие слабовольные - пьянствуют, сквернословят, нарушают закон о тишине, а милиция их же и покрывает, вместо того, чтобы призвать к порядку. Да и милиция тоже хороша! Точнее, отдельные ее представители. Которых самих-то не мешало призвать к порядку! Ну да ничего, все как-нибудь образуется. Зато здесь она немного отдохнет. Соседки по палате - люди хорошие, душевные и, между прочим, вы только не смейтесь, Тамарочка, культурные - достойные представители нашего великого города, чего, к сожалению, нельзя сказать о санитарах. Но вы не беспокойтесь, милая, меня здесь не обижают. А если попробует кто, то я найду на него управу! Пока же я пришла к очень важному для себя выводу: не надо более ужесточать закон о тишине, просто надо добиться неукоснительного соблюдения всех его положений всеми без исключения, вне зависимости от занимаемой должности и социального статуса! Тут ее серые колючие глазки победно сверкнули.
Следующим шагом Тамара наметила взять в оборот Плафонова. Внушить ему мысль, что он принял единственно правильное, мужественное решение. Втянуть его на этой почве в затяжной конфликт с Эммой. Эмма - распространитель не только почты, но и слухов, своего рода "узун кулак" "нашей деревни". Ее привечают во многих домах. Благодаря ей, неприязнью к Плафонову может воспылать вся улица. Надо лишь вовремя подбрасывать дровишки в этот костерок.
Но перехватить Плафонова никак не удавалось. Паша опять начал исчезать. В своей манере. То есть, приходил домой заполночь, когда Завесовы уже спали, а в первой половине дня, очевидно, отсыпался после вечерних возлияний.
Он словно избегал своих соседей. Не иначе, парень комплексует. Стыдится содеянного.
Ладно! Куда он денется! И всё же Тамара решила перехватить его хотя бы и после полуночи.
И что же? Будто прочитав ее мысли, Плафонов не пришел ночевать! Последний раз подобное случилось более двух лет назад.
Был, правда, еще один случай, когда Паша пропал на целую неделю. Оказалось, какой-то состоятельный меценат журнала зафрахтовал теплоход и возил чуть не всю редакцию по маршруту Валаам - Кижи - Петрозаводск. Не только возил, но и поил-кормил! Рассказов было на целый год!
Может, и сейчас Пашеньке выпала подобная халява?
Ладно, подождем до понедельника.
А вообще-то, они ведь условились взять тайм-аут. Почему бы не устроить семейный праздник? С этой игрой, с прекрасной, но все-таки эгоистичной вспышкой любовной страсти они стали меньше внимания уделять детям. Давно уже их никуда не выводили.
И вот в воскресенье Завесовы всем семейством поехали в центр, сходили в зоопарк, погуляли по Петропавловской крепости, затем обосновались в "Сладкоежке" и закатили настоящий пир, причем Тамара даже не пыталась по своей привычке экономить.
За столиком супруги то и дело переглядывались: правда, у нас замечательные дети?!
Сережа, пользуясь моментом, стал выпрашивать боксерскую грушу.
Геннадий благосклонно кивнул.
- Эй, а где будем вешать? - запротестовала Тамара.
- Ну, можно на антресолях, на той площадке, что рядом с нашей комнатой.
Геннадий потрепал сына по шевелюре:
- Потерпи немного, парень! Я думаю, вскоре мы можем это устроить.
Дима стал рассказывать, что на зимних каникулах он будет участвовать в городской математической олимпиаде. Если выиграет, то его могут даже в Америку послать.
- Зимой? - переспросила Тамара. - Обязательно выиграешь, я знаю!
- Откуда ты можешь знать, мама?
- Удача повернулась к нам лицом, сынок, понимаешь? Ко всем нам, - и она заговорщицки подмигнула мужу.
После "Сладкоежки" погуляли еще, и Тамара - неслыханный случай! - разрешила детям поиграть на игровых автоматах. И что же?! Диме выпало три девятки! Вот было звону монет! Вот было восторгов!
- Я же говорила! - со счастливым лицом повторяла Тамара.
Домой вернулись около шести, уставшие, но довольные.
И уж точно - про Плафонова в эту минуту не думал никто.
Даже ступив на крыльцо, они еще не догадывались, что их "игра - не игра" подошла к некой точке, за которой события примут непредсказуемый оборот.
.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
А дома их ожидал сюрприз.
На антресолях - сбоку от лесенки - стоял Плафонов, ничуть не закомплексованный, напротив, румяный и цветущий, и наблюдал, как они заходят в гостиную. Одет он был по праздничному, при галстуке-бабочке (алой), в звездном жилете. Выглядел трезвым. Витиевато, как он умел, приветствовал вошедших, после чего пригласил супругов в гости - на "рюмку чаю". Мол, у него маленькая, но приятная компашка, им понравится.
Заинтригованные, они обещали зайти, как только уладят домашние дела.
Через полчаса они входили в комнату Плафонова.
Гостей было всего двое.
Один - хорошо им знакомый капитан Абоймов. Нынче он был в цивильном темно-сером костюме и синем свитере с геометрическим узором на груди.
И гостья - белокурая девушка в простеньком темном платье, симпатичная, даже хорошенькая.
Супруги так и решили, что это спутница капитан, тем более, что она, сидя между двух мужчин, находилась все же чуть ближе к милиционеру.
Но вот Павел представил ее:
- Знакомьтесь! Это Милана! Правда, красивое имя?! И не только имя... - при этом он взял ее руку, поднес к своим губам и принялся благоговейно целовать пальчик за пальчиком.
Завесовы переглянулись: нет, этот его девушка!
У Тамары определенно екнуло сердечко, и она перевела встревоженный взгляд на
нежданную гостью: это еще что за явление такое?! Откуда?!
Узкие плечи, высокая, лебединой посадки шея, грудь такая маленькая, что холмики лишь чуть-чуть вздымают платье... Сейчас на виду была только верхняя часть фигуры девушки, но ее стройность и изящество не вызывали сомнений. Редкое, несколько вычурное имя удивительно подходило гостье. Черты ее лица были чуточку мелковаты, но правильны и соразмерны. Кожа тонкая, чистая, вот разве что чересчур бледная. Густые - до плеч - ухоженные волосы напоминали цвет сочного лимона. Выразительность небольших серых зрачков подчеркивалась темной радужной обводкой. Красавицей не назовешь, но есть в ней какая-то скрытая изюминка. На вид лет 27-28. Но смущается, как провинциальная школьница. В какую-то секунду сделалась пунцовой. И в то же время очевидно, что публичное проявление нежности со стороны Плафонова ей приятно.