Он посмотрел на свои руки и удивился:
- Дрожат...
Внезапно Тамара отставила свою стопку:
- Ой! Игротека! Вот и пришла пора ее сжечь! Одевайся, милый! Устроим во дворе праздничный костерок! А уж после отметим это событие. Давай сюда "дипломат".
Пока он извлекал чемоданчик из-под коробок, она схватила ниточницу, высыпала катушки на стол и разыскала среди них ту, в которую был вложен маленький ключик:
- Ага, вот он!
Геннадий поставил "дипломат" рядом.
- Хорошая была игротека, но она свое дело сделала! - воскликнула Тамара, проворачивая ключик - раз и другой.
Замки щелкнули.
- Надеюсь, твоя зажигалка заправлена? - лукаво улыбнулась она и подняла крышку.
Сначала они не поняли.
И даже спустя минуту все еще не понимали.
"Дипломат" был пуст.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Неяркий свет ночника, тьма и шорохи за окном. Глухие рыдания внизу. Ощущение ирреальности. Игра. Только как будто теперь кто-то играл с ними. Или... один из них с другим?
Пауза.
Гена (стараясь быть спокойным):
- Ты все-таки сожгла эти бумаги. И ничего мне не сказала.
- Я ни клочка не трогала... - бледная, она уставилась на него. - Я не заглядывала сюда с прошлого четверга, - она роняла слова с трудом, будто ее щеки каменели.
- Ты их не сжигала... - бестолково констатировал он. - Куда же они подвались?
- Ты у меня спрашиваешь?
- Постой, давай спокойно. В последний раз мы их видели в четверг. Когда вернулись из кафе. Я еще вписал новую карточку "Генеральная репетиция". Не надо бы. Но что сделано, то сделано. Затем я все убрал, а ключик вложил в катушку. А ту - в ниточницу. При тебе. Слушай, может, ты чисто механически...
- Я их не брала! Не брала! Я же еще не чокнулась! Не делай из меня дуру! - костяшки ее пальцев побелели, лоб прорезали вертикальные складки.
- Успокойся. Понял. Я просто хочу пройти по всем возможным вариантам. Итак, ты не брала. Идем дальше, - он осмотрел замки. - Нет, целые. Чемоданчик импортный, замки - с секретом. Такие проволочкой не откроешь. Да по замкам и видно, что открывали именно ключом... Наши дети? - он говорил сам с собой. - Нет, они не стали бы брать. Притом, тайно. С чего бы это вдруг? Их этот чемоданчик никогда не интересовал. В крайнем случае, спросили бы - папа, мама, что это такое?
- Какой-нибудь воришка? - он посмотрел на жену.
Тамара мертвенно молчала.
- Но ведь ничего не исчезло. Деньги, твои кольца, сережки - все на месте, - продолжал он. - Оп! Кажется, понял!
Она не отвечала. Сосредоточенно смотрела в угол и массировала виски.
А он все говорил в пустоту:
- Его сестра! Маргарита! Зачем она приходила? Может, она вернулась, когда Сережа убежал в школу? Но как она открыла нашу комнату? И откуда могла знать про игротеку? Как думаешь?
Он снова посмотрел на жену и наткнулся на ее тяжелый, непреклонный взгляд.
- Том, что с тобой?
- Ну вот что, милый! - зло отчеканила она. - Хватит держать меня за дуру! Хотя дурой я и была. Ведь хотела же, хотела уничтожить эти бумаги! Ты мне помешал! Нашел отговорку... Теперь я понимаю!
- Что ты понимаешь, глупенькая?
- Не такая уж я и глупенькая! И уже все поняла!
- Что?! Что ты поняла?! - закричал он.
- А то! - закричала она в ответ. - Ключ от "дипломата" только один! Он был спрятан в катушке! А катушка лежала в ниточнице, среди полусотни других таких же катушек! Если не знать, то сроду не догадаешься! А знали только мы двое! Один из нас и взял игротеку!
- Кто???
- Ты!!!
- Я???
- Да, ты! Ты взял карточки! Но не сжег, а спрятал!
- Господи, что за дичь, Тамара?!
- Не дичь, не дичь! - завизжала она, топая ногами. - Ты положил глаз на Милану, на эту смазливую тихоню с ее длинными ножками! Вы с ней сразу снюхались! И ты решил избавиться одним ударом от обоих - от Пашки и от меня! Ведь это ты убил его, ты!
- Я?!
- Да, ты! Вечером ты выходил будто бы за сигаретами. Тебя не было полчаса. А еще раньше ты позвонил в справочную вокзала и вычислил, когда он будет возвращаться! А там, на балконе, подготовил всё заранее, когда я, как дура, катала по асфальту эти груши! Всё сходится, всё!
- Что сходится?! Что?! Меня видели продавщицы! Соседи! Случайные прохожие! 10 или 15 человек! Я просто ходил и курил, чтобы успокоиться. Потому что замандражировал из-за этих чертовых мешков!
- Две минуты! - напомнила она. - Ты же сам засекал время! Две минуты, чтобы подняться, две - на спуск и одна минута на убийство! Всего - пять! А еще 25 минут ты ходил и курил, чтобы тебя видели свидетели! А она тебя подстраховывала, разыгрывая убитую горем! Это ты... Ты! Ты предал меня, детей... Ты, самый близкий нам человек... Из-за смазливой дуры! Предал нашу удачу... Она опять улетела от нас! Теперь уже навсегда! И теперь мне будет очень плохо. Но тебе - еще хуже! О, господи! - она закрыла глаза.
Он опустил голову и некоторое время простоял так. Затем заговорил и голос его звучал удивительно спокойно:
- Ладно, - проговорил он удивительно спокойным голосом. - Допустим, я такой идиот, что убил его. Но тогда объясни мне, зачем я вместо того, чтобы затаиться и делать вид, что понятия ни о чем не имею, зачем я взял эти чертовы карты? Объясни мне!
- Чтобы избавиться от меня! - она гордо выпрямилась.
- Каким образом?
- Чтобы я переживала, нервничала, слетела с катушек, и ты предложил бы мне полечиться. Сплавил бы меня в психушку! И тогда никто не помешал бы вашей "чистой" любви! Но этого не будет, знай! Я останусь здесь хозяйкой! Я, а не вы!
Какое-то время он разглядывал ее, будто увидел впервые в жизни. Затем начал медленно отступать, пока не уперся в стену.
- Вот теперь я понял... Это сделала ты. Ты всё продумала с самого начала. Ты чокнулась на этой идее - заполучить в руки журавля. Сумела втянуть меня... А после засомневалась - во мне... Когда я оговорился сегодня, что бетонные балясины висят на волоске, ты всё и решила. Позвонила в справочную и вычислила, когда он будет возвращаться. И воспользовалась благоприятным моментом. Тут ведь на всё про всё требуются каких-то десять минут. Удача и вправду оказалась на твоей стороне. Ты сделала это, Тома... Но зачем ты спрятала карточки? Почему обвиняешь меня? Я тебя не предавал и не собираюсь этого делать... Почему ты разговариваешь со мной, как с чужим?
- Ты и есть чужой! - ответила она с каким-то остервенелым наслаждением. - Я устала от твоей лжи! Уйди! Можешь уходить вместе с ней! Но знай: шантажировать меня этими карточками ты не сможешь! Они заполнены твоей рукой. А я про них знать ничего не знаю. И чемоданчик этот твой. И единственный ключ от него ты всегда носил с собой. Вот так-то, милый. Твой хитрый план не удался! А теперь - уходи к ней!
- Томка, я понимаю, что ты нервничаешь. Я тоже нервничаю. Нам обоим надо успокоиться. Давай оставим серьезный разговор на завтра. Только не наделай глупостей, чтобы после не пришлось жалеть. Давай на этом остановимся. Не буду тебе мешать. Я лягу на диване. А пока выйду на крыльцо покурить. Я должен покурить.
Он надел куртку, взял сигареты и не оглядываясь вышел из комнаты.
В гостиной на диване сидела Милана. Будто впавшая в некий ступор. Она подняла на него мокрые глаза. Ставшие огромными, на пол-лица. Только сейчас он понял, что у нее красивые глаза. И вся она очень привлекательная. Переживания подчеркнули ее хрупкую прелесть.
- Не могу уснуть, - словно бы повинилась она. - Не могу оставаться в той комнате одна...
- Очень сочувствую вам, - сказал он. - Но сейчас ничем не могу помочь. Тамара тоже вся извелась и легла спать. А я хочу подышать свежим воздухом. И покурить. Вас с собой не приглашаю. По ряду причин. Извините.
- Я понимаю. Вашей жене не нравится , когда вы заговариваете со мной.
- Это не совсем так, но... Ладно, давайте не будем сейчас об этом.
- Да-да, конечно. Если бы я могла... - она взглянула на него и покраснела: - Я, кажется, совершила одну глупость.
- Ничего страшного... Кто их не совершает!
- Я позвонила Толику, брату, и рассказала обо всем. Е надо мне было этого делать!
- Ну почему же? - пожал он плечами. - Излить душу близкому человеку... Это естественно. Ваш брат, кажется, нефтяник? Где-то на Севере?
- Да, в Уренгое. Но он на днях приехал в отпуск. Все прошлое воскресенье мы провели вместе. У тетушки на даче. Делали шашлыки. Паша стихи читал... Он так понравился брату! Господи, вот же все это было, в воскресенье! Все было так хорошо! Брат сказал, что лично займется организацией нашей свадьбы, просил не волноваться, обещал дать денег на обстановку... И вот сейчас я позвонила Толику, сказала, что Пашенька погиб, несчастный случай... Господи, он просто рассвирепел! Назвал меня наивной дурочкой. Сказал, что таких несчастных случаев не бывает. Ведь Паша - журналист, ему могли отомстить за какую-нибудь острую статью... Обещал приехать прямо сейчас. Говорит, что надо подать заявление в милицию. Господи, зачем?! Ведь милиция уже была там на месте. Александр Александрович, он же любил Пашу! Он же обещал разобраться... Нет, вы не подумайте чего... Толик, он очень хороший, честный, человечный, но у него когда-то хулиганы убили друга, и он с тех пор стал немножечко бешеным. Вот сижу, жду... И зачем только я ему позвонила?!
- Все правильно, Милана. Вам нужно сейчас, чтобы рядом был близкий человек.
Она подняла на него глаза:
- А что, если его и вправду убили какие-то бандиты? Из-за статей про наркотики? Господи, он же просто сочинял их из головы! Ну, за что?!
- Мне очень жаль, Милана.
- Мне тоже жаль, Гена. Вы даже представить не можете, как мне жаль, что все обернулось именно так.
- Ладно, пойду.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Ранним утром в их дверь постучали.
Гена встрепенулся, обнаружив, что уснул в кресле одетым.
Нынешней ночью он пережил еще один шок. Покрутившись вблизи злополучного дома, он набрался-таки храбрости и проник внутрь. Почему-то его беспокоили эти черные мешки. Но мешков на чердаке не оказалось. Они исчезли, как и игротека. Что же происходит?
Стук повторился.
Геннадий поднялся с кресла и огляделся.
Тамара лежала ничком на кровати. Даже ее шлепанцы очутились каким-то образом поверх одеяла. Невозможно было понять, спит ли она.