Часы показывали четверть восьмого. Ого! Пора собирать детей в школу! Они, наверное, и стучат.
Но у порога стояла Милана. Лимонные волосы перехвачены на затылке траурной бархатной лентой, глаза тоже траурные. И красивые. А вот черное элегантное платье, скорее, вечернее, чем траурное. А где его взять-то, траурное? Внешность робкой старшеклассницы, оглушенной первым большим горем.
Она скользнула взглядом по Геннадию, по лежащей Тамаре и, наверное, догадалась о размолвке между супругами. Покраснела, стыдясь невольного вторжения в чужую жизнь.
- Доброе утро! - тут же смутилась еще больше. - Ой, да что же это я?! Ну, какое оно доброе?! - по привычке билась на скороговорку: - У меня там брат сидит. Анатолий... Да просто Толик! Я вам про него рассказывала. Мы с ним всю ночь проговорили. Мешали вам отдыхать, наверное?
- Вовсе нет, ни звука не слышали. Да и какой отдых, Милана? - если честно, после неудачной попытки забрать мешки, он забыл и думать о ее брате и вспомнил только сейчас: - Так что же ваш брат?
- Он хочет посоветоваться с вами. Похороны и все такое прочее. Вы не могли бы зайти? Вдвоем с женой. Ненадолго.
- А при чем здесь мы, Милана? Надо звонить его родственникам, на работу. Телефоны должны быть в общей записной книжке. Там, на тумбочке.
- Вот и я ему так сказала, - словно бы пожаловалась она. - Но он хочет сначала поговорить с вами. Посоветоваться. По-соседски.
- Ладно, мы придем. Но попозже. Надо проводить детей в школу.
- Конечно, конечно... Мы подождем.
Закрыв за ранней пташкой дверь, Геннадий прошел к кровати и принялся будить Тамару, гадая, в каком настроении она поднимется. А вдруг весь этот вчерашний бред останется в прошлом? Дай-то бог...
Тамара выглядела спокойной. Но замкнутой. Нет, она ничего не забыла. И, видимо, осталась при своих убеждениях. Но хорошо и то, что в ней не было вчерашней истеричности, и Гена подумал, что, может, общение с другими людьми - Миланой и ее братом - подействует на нее благотворно и тогда ему будет найти с ней общий язык.
Он сообщил ей новость:
- Нас приглашает Милана. Там ее брат приехал, нефтяник. Не знаю, правда, о чем он хочет с нами говорить.
- Я слышала.
- Пойдешь?
- Сначала провожу детей и приведу себя в порядок.
- Занимайся собой, а детей провожу я. - Снова вздохнул. - Надо им как-то сказать насчет соседа. А вот как - ума не приложу. Ладно, сориентируюсь по обстоятельствам.
Минут через сорок они вошли, наконец, в комнату, ради обладания которой было потрачено столько нервов и энергии.
За столом помимо Миланы находился мужчина средних лет в кожаной черной куртке, надетой на тонкий серый свитер. Несмотря на обширную блестящую лысину, он был необыкновенно волосат. Вьющиеся рыжеватые волосы выступали кустиками из ушных раковин, из ноздрей, а густые баки и вовсе напоминали о малярных кистях. Его низко скошенный лоб был покрыт испариной, на резко выступающих скулах играли желваки, тонкие губы нервно кривились. Но взгляд бледно-голубых глаз был цепок и внимателен.
При появлении Завесовых он поднялся. Худощавый, ростом он оказался на полголовы ниже Гены. Кроме этой худощавости ничего общего с Миланой у них не было.
Милана представила собравшихся друг другу, и они обменялись рукопожатиями. Рука у Толика была сильная, энергичная. Он сделал жест, предлагая всем садиться.
Расположились вокруг стола.
- Вот как бывает в жизни... Готовились к свадьбе, а займемся похоронами, - хрипловатым, будто простуженным голосом начал Анатолий. - А похороны - это всегда проблемы... - он постучал костяшками пальцев по столу. Вообще, несмотря на невзрачность, в нем чувствовалась какая-то скрытая мощь, бесконечная уверенность. Несомненно, в семье он был лидером. Милана в его присутствии и вовсе стушевалась.
- Мы, конечно, поможем по-соседски, - сказал Геннадий. - Но вот участковый посоветовал связаться с родственниками, а также по месту работы. Я думаю, именно это сейчас и надо сделать.
- Это от нас не убежит.
- Но это главное.
- Нет, главное не это.
- А что?
- Сейчас дойдем и до главного... - он как-то сразу подчинил себе беседу. - Да, - повторил напористо, - хотели устроить под новый год свадьбу, созвать гостей и объявить, что они давно уже расписались...
- Как - расписались?! - вскинулась Тамара.
- Как положено, по закону. В загсе. Со свидетелями. Но широко объявлять об этом не стали. Хотели сделать сюрприз для друзей, - задумчиво покачал головой. - Но это была ошибка! И возможно, она стоила Пашке жизни. Ведь его убили - вот какая штука!
- Откуда такая уверенность? - Геннадий старался сохранять хладнокровие, но по спине пробежал холодок. - Капитан сказал...
- Капитан - типичный мент. Лишь бы дело спихнуть.
- Извините! У них были почти дружеские отношения.
- Дружба дружбой, а табачок врозь! Тут ведь тонкая игра! - он спрятал усмешку.
- Это могли сделать наркоманы, - подала, наконец, голос Милана. - Паша говорил, что ему угрожали. За его статью против наркотиков.
- Не будь дурой! - грубо оборвал ее Анатолий. - Ну, какой из Пашки борец?! Да и не читают наркоманы всей этой чепухи! Нет, что угрожали, я верю! Но кто угрожал - вот вопрос! Тут ведь совсем другая игра... - он снова ввернул это словечко, и становилось уже ясно, что неспроста.
Атмосфера в комнате сразу же сгустилась.
- Какая еще... игра? - тяжело уронила Тамара.
Анатолий подмигнул сестре:
- Чует кошка, чье сало съела! Игра известная. В нее нынче многие пытаются играть. Ведь это вы, голуби, его и порешили. Из-за комнаты. Из-за вот этой паршивой комнаты!
- Что такое?! - Геннадий приподнялся.
- Мочканули вы своего соседа, вот что! - четко выговорил Анатолий, глядя перед собой в стол.
- Придержи язык, скотина! - Геннадий резко выпрямился, намереваясь схватить того за ворот.
Но тут что-то произошло. Не вставая с места, Анатолий сделал движение левой рукой. Кисть Геннадия вдруг оказалась заломленной, он дернулся, но Анатолий нажал сильнее, и Геннадий - пребольно - ударился скулой и надбровьем о край стола. Следующим движением заезжий нефтяник отшвырнул его назад, на стул. Все это он проделал даже не изменившись в лице. Лишь бледно усмехнулся: мол, я еще и не так могу!
- Давайте без лишних телодвижений, - спокойно проговорил он. - Хватит с нас одного трупа. Предупреждаю, я не Пашка. Убить меня не так просто. Не советую и пробовать.
- Вы порете ахинею! - отрезала Тамара. - Это какой-то бред лунатика! С Пашей у нас были самые лучшие отношения! Вся улица об этом знает. У нас не было никакого повода его убивать. Притом, когда это случилось, мы находились дома, о чем Милане прекрасно известно! К тому же, пару лет назад мы его спасли, и все тоже знают об этом... - тут выдержка изменила ей и она закричала: - Придержи свой грязный язык, ублюдок! А ну-ка, выметайтесь отсюда оба! Она поднялась - гордая, грозная, с пылающим взором: - Пойдем, Гена! А этим - полчаса на сборы! Если не умотают, я немедленно звоню в милицию и сообщаю, что нас шантажируют!
Сия гневная тирада словно бы даже развеселила Анатолия.
- Нет, ты погляди, сестра, на эту шишигу! - он откинулся на спинку стула. - Что это она о себе воображает?! Замочили нашего жениха, а теперь еще качают права! Ну, наглецы... - он резко наклонился над столом, почти касаясь его подбородком. - Слушай меня сюда, ты! Спасли, говоришь?! Но на это по-разному можно посмотреть. Я так думаю, что вы специально траванули его паленкой, а после откачали, чтобы в будущем снять с себя подозрения. А зуб на эту комнату у вас разгорелся давно. А вчера вы довели свой план до точки. А на ваше алиби просто взять и наблевать. Потому как вы могли за вечер сто раз сбегать к тому дому и прискакать обратно. Тем более - сестра рассказала - сами же произвели расчет, когда он должен вернуться. Подкараулили, заманили, мочканули и проскользнули домой мимо сестры, мимо которой хоть слона проводи, она не заметит. Вот так-то, голуби!
- Бред собачий! - еще пуще распалилась Тамара. - Пойдем, Гена! Я больше не желаю слушать этого обнаглевшего придурка!
Но оба так и стояли на месте, как загипнотизированные.
- Нет, не бред, - усмехнулся Анатолий. - А полное разоблачение. Вы, конечно, не ожидали. Считали себя умниками! Но бог все видит и иногда наказывает таких фраеров хорошими пинками под зад. Вот и на этот раз бог захотел, чтобы ваша игротека оказалась у меня. А я не такой наивный, как моя сестра, я сразу все понял. Жаль только, что случилось это слишком поздно и человека уже не вернуть. А ведь у них была любовь. Большая и чистая. Вы не только Пашку убили, вы их любовь порушили. Разве такое можно простить?!
- Бедный Пашенька... - Милана прикрыла глаза ладонью.
- Мы его не убивали! - отчеканила Тамара, хотя голос ее звенел от волнения. - Ну, а карты ничего не доказывают. Это просто была игра.
- Игра "Убей соседа"? - сощурился Анатолий. - Слушайте меня внимательно! Оба! Я не лох. Это вот сестре можно впарить в мозги что угодно, а со мной такие приколы не проходят! Если вы и дальше будете изображать из себя парочку святош, я рассержусь и отнесу эти бумаги капитану Абоймову, который обожал Пашку. А там, между прочим, есть карта и на него, Абоймова, где вы изобразили его дубаристым мусорком. Но когда он прочитает эти бумаги, думаю, в башке у него все перевернется. Тут ведь не просто убийство невинного человека. Сестра мне все рассказала. Капитан восхищался вами! Называл образцовой семьей, стержнем, опорой общества... Он вам верил. Что он скажет, увидев эти бумаги? Он почувствует себя оскорбленным! Сначала ему будет очень обидно - два милых голубка жидко нагадили в его милицейскую душу! Но после он ожесточится. И поведет себя круто. Он тут же сдаст вас в уголовку. Это честный малый. А уж в уголовке тамошние мастера возьмут вас в такой оборот, что к вечеру вы возьмете на себя не только это убийство, о еще десяток других!
- Эти карты - не доказательство, и не берите нас на испуг! - жестко отрезала Тамара.
- Да?! - Анатолий театрально вытаращил глаза. - Дамочка, вы смотрите сериалы? Да у нас даже за такую простую улику, как отпечатки пальцев, могут вкандехать на полную катушку! Человек лезет на стенку. Божится мамой-папой, всеми святыми, что невиновен, но отпечатки пальцев совпали - все, кирдык! А тут?! "Как нам упечь Лиманскую в психушку..." Это что, тоже игра?! Лиманская-то уже в психушке! С вашей подачи! А ваши консультации у адвоката?! Думаете, он не подтвердит? Хо-хо! А черные мешки, которые вы наполнили дождевой водой и спрятали наверху? А мешочки-то непростые, с маркировкой фирмы, в которой работает господин Завесов! А тут еще на вашу беду - так уж господь распорядился - к одному из мешков прилипла накладная с датой и фамилией... А подпиленная арматура на балконе? А звонок с угрозой в редакцию? Нет, это уже не игра! Это факты! Вы тщательно готовились к убийству и привели свой план в исполнение! И не сомневайтесь, что там, в заброшенном доме, они найдут сколько угодно ваших отпечатков! А может, и еще кое-что похлеще... Вы виноваты кругом! Да у вас на лбу написано огненными буквами: "УБИЙЦЫ!" А вы еще смеете тут вякать, что не убивали! Целок из себя строите!
Геннадий смотрел на его со священным ужасом: этот человек знал все! Но как?! Почему?!
А тот вдруг вскочил и зашагал по комнате из угла в угол, распаляясь все сильнее:
- А может, вы рассчитываете на суд присяжных? Вот соберутся 12 заседателей, вы расскажете им, как мучались в этой коммуналке, они развесят нюни и оправдают вас?! Тогда подумайте вот о чем. В Питере ровно миллион тех, кто живет в коммуналках, и еще два миллиона тех, кто прошел через коммуналки. Большинство присяжных, наверняка, тоже будут из этой компашки. Знаете, что они скажут? Ну и сволочи, эти Завесовы! Мы сами вдоволь хлебнули этого дерьма, лаялись-собачились, рвали жилы и нервы, воевали за очередь к унитазу и за место у плиты, но терпели, десятилетиями пахали, как папы Карлы, копили деньгу, чтобы хоть наши дети пожили по-человечески! А эти говнюки решили сделать себе красивую жизнь одной левой?! Замочив бедолагу, такого же, как любой из нас?! Что, им было совсем невмоготу?! С потолка у них текло? Крысы под ногами бегали? Или трущобы Достоевского лезли в окно? Да у них не коммуналка даже, а княжеские хоромы! Антресоли, отдельный ход на кухню, чулан, персональный телефон, участок под окнами - живи и радуйся! Сами держали шишку в коммуналке - чего им еще не хватало? Вот мы жили совсем в других условиях, как и многие из горожан, но у нас даже в мыслях не мелькало, чтобы убить соседа! Если эдак все в Питере начнут решать свои жилищные вопросы, то что же тогда будет?! Джунгли! Беспредел! Нет, эти Завесовы - настоящие чудовища! Выродки! К ногтю их! В пожизненную камеру! Никто ваших оправданий и слушать не захочет - вот что вам нужно понять! А тут еще пресса постарается. Телевидение подсуетится. Ведь вы. Голуби. Сделали огромную ошибку, замочив журналиста! Ведь теперь все писаки-горлодеры будут против вас! Стеной встанут за своего! Шуму наделают на весь город! До губернатора дойдут, до президента! Таких маньяков из вас заделают, что на ваших детей еще десять лет пальцем будут показывать! Фамилию им придется сменить! - Он перевел дыхание: - Вот что будет, милые соседи! Вот в какую игру вы ввязались! Это полные кранты! И не говорите мне тут, что вы - две невинные овечки! Жертвы обстоятельств! Вот Миланка - дура дурой, а и она все уже поняла!