ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Нараспашку открылась входная дверь, отчего внутри сразу стало светлее. Вошли Милана и Анатолий.
Он бросил на стол пакет с провизией, приткнул сбоку небольшой транзисторный приемник.
- Уф! Наконец-то добрались!
- Поставить чайник? - спросила Милана.
- Чайник? - осклабился он. - Можно и чайник. Но сначала становись сама. В позу русалки. Давай!
- Ой, Толенька... Голова болит, просто раскалывается!
- Становись, говорю!
- Ну ладно... - она легла грудью на кухонный стол, прижавшись к тому щекой, развела в стороны руки и высоко подняла зад.
Пакет с провизией при этом сдвинулся и уперся в занавеску, за которой сидел Геннадий.
Толян особо не церемонился. Двумя руками задрал ей юбку, следующим движением сдернул с нее трусики до колен...
- Эй, русалка! Не сачкуй! Шевели копчиком!
Она задвигалась в такт его фрикциям, от этого пакет на столе тоже пришел в движение. Стоило ему упасть, и Геннадий, наверняка, был бы разоблачен. Волей-неволей пришлось ему поддерживать пакет через занавеску, что тоже было довольно рискованно. Спасало бы то, что парочка была поглощена собственными переживаниями.
Через дырку в занавеске Геннадий видел ее лимонные волосы, которые ходили перед ним волнами.
Толян сопел как постуженный паровоз.
Продолжалось это, впрочем, недолго.
Вот Толян молодецки ухнул и выпрямился.
- Кончил? - спросила она, не поднимая головы.
- По полной программе! - хвастливо заявил он. - Натягивай штанёшки!
Она распрямилась, так и не взглянув на вешалку. Пакет остался на столе.
- По полной программе... Вот это у нас любовь! Тебе бы посмотреть, как этот Гена управляется со своей женой. Он ее сначала всю изласкает, и только потом, когда она уже разогреется...
- Разогреется... - передразнил ее Толян. - Настоящая баба сама должна быть печкой! Жаркой, как огонь! Сама должна греть, а не ждать, пока ее раскочегарят. Вот Тамарка как раз и есть такая баба! А ты - ты же просто холодная рыбина! Так радуйся, что тебя вообще вздрючивают, хотя бы и без разогрева! Уж тебя разогреть, никаких палок не напасешься, ха-ха!
- Заладил свою песню... - тихо пробормотала она, одергивая юбку.
- И вообще, ты меня не равняй со всяким лохом! - внезапно рявкнул тот. - У меня нервы натянуты. Пружина! Каждую секунду ждешь подлянки! Не до ласк. Ладно, ладно, не дуйся... - он похлопал ее по ляжке. - Вот заживем нормальной жизнью, тогда и побаловаться можно.
- Когда только мы ей заживем, нормальной жизнью...
- Скоро. Теперь уже скоро. Вообще, повезло нм с этой квартирой. Я ведь сначала и связываться не хотел. Одна комната, соседи, дети, много не сорвешь, а возни! А после вижу - добыча легкая, Плафоныча этого сломать - что два пальца обслюнявить... Но когда Завесовы такой подарочек нам подкинули, такой жирнющий кусман, тут уж выбора не было. Пришлось мочкануть парнишку.
- Он такой безобидный был... ласковый... стихи читал...
- Ласковый, ласковый... Заладила со своей лаской, тошнит уже! Да ты же сама смеялась, что в постели он полный слабачок!
- Я не о том. Он мог сказать женщине приятное слово, понимаешь?
- Нет, подруга, я смотрю, ты совсем вольтанулась в последнее время! Да ты врубись! Теперь еще две комнаты наши плюс капуста! Ну, десять тонн они не потянут. Но 5-7 в клюве принесут. И съедут. Мы их дожмем. Побрыкаются немного, но прогнутся. А после от психички избавимся. Заимеем шикарную квартиру. Считай, одной левой! Но на этот раз продавать не будем. Лучше вложимся в ремонт, поставим на участке гараж. И будем сдавать. Такую хату даже иностранец внимет. Со временем заимеем еще 3-4 хатки в разных местах города, а лучше 5-6 и всё - можно жить в свое удовольствие и в ус не дуть! Питер - город большой, на наш век дураков хватит!
- Ладно, подожду немного.
- Что-то я тебя не пойму... К трахтенбергу ты всегда спокойно относилась. А тут вдруг о любви завякала. Чем ты еще недовольна? Наряды, косметика цепочки-колечки всякие - всё же у тебя есть! И еще будет!
- Нет-нет, Толенька, всё хорошо, забудем!
- Нет, чего это ты нюни развесила?! Чего это с тобой? Всё идет просто блеск! Ладно, давай, собирай на стол! Проголодался как волк! Жрать охота!
- Я вот что подумала: неужели будем сейчас консервами закусывать? Хочешь, я напеку твоих любимых пирожков с печенкой? Это быстро. Только съезди в магазин за печенкой. И луку возьми.
- Хм! Я-то не протии, но что же ты молчала, когда мы брали продукты?!
- Не сообразила как-то. Толенька, лапушка, ну съезди в магазинчик! Тебе каких-то 15 минут! А я пока тесто замешу...
- Ладно! Уговорила! Пирожки с печенкой - моя слабость. Может, тебе еще что взять7
- Возьми зефир в шоколаде.
- Замётано! А ты пока не скучай, слушай музыку! - он включил приемник.
Зазвучал модный шлягер в исполнении эстрадного кумира.
Анатолий вышел. Через минуту на улице взвыл мотор. (Похоже, машину он оставил перед забором. Оттого-то Геннадий и не услыхал, как они подъехали). Вот двигатель набрал полные обороты, "оппель" сорвался с места.
Милан выглянула в окно, выключила приемник, прислушалась, затем принялась нервно расхаживать взад-вперед, бормоча:
- Ишак отвязанный... По полной программе... Таких к женщинам близко подпускать нельзя... Холодная рыбина... Воображает о себе... Обещаниями кормит... Будто я вчера родилась и не знаю, что у него на уме... Да пошел он, раздолбай йогнутый, на...! - еще несколько минут эти нежные уста извергали самые сочные ругательства в весьма изощренных комбинациях.
Затем Милана снова выглянула в окно, схватила свою сумочку, порылась в ней и достал небольшой пакетик. Расстелила на столе бумажку, насыпала на нее порошка из пакетика, затем снова выглянула в окно, после чего аккуратно собрала порошок горкой и, взяв какую-то купюру, по виду валютную, свернула из нее трубку. Наклонившись, она уже собиралась втянуть порошок в ноздрю...
Через распахнутую дверь в кухоньку ураганом ворвался Анатолий. С ходу смел со стола порошок, затем с силой ударил Милану по лицу, так что она отлетела к плите, сшибая миски.
- Сука! Опять взялась за эту дурь! Я же тебя предупреждал! Ты же клялась!
- Ну, Толенька... Ну только один косячок... Ну зачем ты это сделал?!
- Стерва лживая! Я тебя придушу когда-нибудь! Если мы и попадемся, то только из-за твоей наркоты!
- Толенька, ну это же не "герыч"! Я же не колюсь. Это кока, легкий наркотик, от него никакого вреда, просто чувствуешь, что летаешь.
- Я тебе полетаю! Я тебе вот сейчас полетаю, дешевка! Нет легких наркотиков, куриные твои мозги! Я повидал вдоволь таких дурёх, как ты, которые начинали с легких, а чем они закончили?! Сука! Тебе Галкиного примера мало, что ли?! То-то я думаю, чего это ей захотелось пирожки печь? А она, паскуда, решила меня выпроводить, чтобы самой нюхнуть! Значит, ты и у Пашки нюхала?! Значит, ты под кайфом проболталась ему про Чинилова?! То-то он брыкаться начал! Воскресенье мы здесь провели - всё нормально, вчера поначалу тоже, сидел себе смирно и вдруг на рожон полез! - внезапно Толян еще раз ударил ее.
- Ничего я ему не говорила! - всхлипнула она, запоздало закрываясь. - А догадался он, когда увидел вот этот чайник, то есть, табличку с фамилией Чинилова.
- Опять твоя вина! Почему не содрала табличку?! Почему я сам должен за всем следить?! - он схватил ее сумочку и вывалил содержимое на стол:
- Ну-ка... Еще один пакет! А говорила - последний! Как тебе можно верить осле того?! Трубку скрутила из евро... Шикует, сучка! А вот я тебя сейчас привяжу... - он с силой дернул ее за волосы.
- Ой, Толенька, не бей только... Тебе же самому будут неприятны эти синяки... Нет-нет, я не нюхала. Только сегодня решилась, да и то потому лишь, что дело сладилось.
- Ну-ка, подними руки!
- Только не бей, ладно?
- Хватит хныкать! Дай-ка, я тебя обыщу. Так... Здесь нет, тут тоже... Между титьками не спрячешь, их у тебя, почитай, и нет. Я тебя еще не бил по-настоящему. Но ты допрыгаешься, я чувствую! А может, отправить тебя к твоем у последнему муженьку, а? К Пашеньке? Ха-ха! Ладно, шучу! Ну-ну, всё! - он привлек ее к себе, чмокнул в ухо. - Мир, да? Мир? Дурочка! Ты меня слушай и всё будет хорошо! Ну, что ты? Ладно, к бесу эти пирожки!
- Мир... Но знаешь, мне и вправду захотелось зефира. Мы же ничего сладкого не купили. И пирожков тоже напеку. Ты не думай, мне не в тягость. Я люблю печь.
- Ладно, сейчас сгоняю. А ты у меня смотри... - он вышел.
Она стояла, всхлипывая и дрожа всем телом но едва за окном взвыл мотор, как стукнула кулачками по столу:
- Сволочь! Еще угрожает! А сам не хочешь отправиться туда?! Вот подсыплю тебе заразы в твое пойло, узнаешь тогда, что лучше: жрать водку или ловить кайф от легких колес! Думаешь, твоя взяла?! Как бы не так! - продолжая браниться, она запустила руку куда-то за потолочную балку, извлекла оттуда пакетик и повторила процедуру - на сей раз до конца: - Сволочь! Сколько добра извел! Яйца ему оторвать за это мало! - запрокинув голову и зарыв глаза, она стояла так с минуту, высокая, стройная, почти касаясь прической потолка.
- О-о-о... Вот сейчас... Сейчас полечу-у-у...
И тут Геннадий отдернул занавеску и поднялся с колен.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
- Ах! - она вскрикнула, затем жалобно улыбнулась: - Ты видел, да? Только не говори ему, ладно? И лишь секундой спустя вернулась на землю: - Как ты сюда попал?!
- Неважно, Милана. Или тебя лучше называть Галочкой?
- Какой еще Галочкой? - на ее лбу собрались складки.
- Которая вышла замуж за Чинилова по паспорту какой-то тетки.
- А ты знаешь, да? - она слегка нахмурилась, затем беспечно махнула рукой: - Ну и пусть! Нет, там мы просто использовали паспорт одной наркоманки. Сейчас она давно уже где-то бомжует. А мы живем в ее квартире. Но ее не выписываем. Для маскировки. Так Толик решил.
- Чинилова тоже спровадили на тот свет?
- Ой, Геночка! - она улыбнулась, словно услыхала остроумный анекдот. - Дался тебе этот старичок-боровичок! - улыбнулась еще хитрее. - Но если хочешь, пожалуйста: он просто перебрал корвалолу.
- Корвалолу?
- Корвалолчику. Который продают в любой аптеке. Без рецепта. Только не все знают, что передозировка ведет к остановке сердца. Особенно, у таких нервных пожилых козликов.
- Ясно. Но прежде Чинилов навел вас на Плафонова?
- Конечно! Мы всегда работали с перспективой. Отрабатывая одного лоха, всегда скачиваем у него информацию об окружении, особенно о давних и полузабытых знакомых. Я же поначалу была со старичком ласковой-ласковой. И он всё мне рассказывал. Про всех, кто крутился в редакции. Но подходящим был только Паша. Холостой, одинокий, мягкий, необласканный, пьющий, без наследников. Правда, всего одна комната в коммуналке... Мы обычно работаем по целой квартире. Но тут уж больно легкой казалась добыча, да и коммуналка хорошая. Сразу тебе скажу: мы не собирались его убивать. Есть много способов выставить человека, особенно пьющего, из дому. Он и сейчас был бы жив, если бы не эта ваша игра. Вот тут Толик и загорелся. Нельзя, говорит, упускать такой шанс! И не упустил. Он никогда не упускает своего... - брезгливое облачко пробежало по ее лицу и тут же исчезло.