- Он сказал, что у тебя в саду похоронена молодая женщина.
Жежен проводит рукой по лицу, потом отворачивается и медленно идет к креслу. Не садится - стоит, опершись руками о спинку. Наконец с усилием произносит:
- Он хотел признаться?
Робер качает головой:
- Нет. Он собирался тебя шантажировать.
- Меня! - Жежен горько смеется. - А впрочем, поделом мне. Садись, - это Роберу. - С первого же дня ты спрашиваешь - безмолвно и вслух - что тут произошло. Сядь, я расскажу тебе.
Робер бросает взволнованный взгляд в мою сторону, затем садится напротив Жежена. Тот, по-прежнему держась за спинку кресла, начинает рассказ.
- Ты знаешь, я рано остался сиротой. Меня взял в опеку дядя, Денез Бракьен. В детстве я редко его видел: дядя определил меня в закрытый пансион, а забирая на каникулы, чаще всего оставлял под присмотром служанок. Когда мне исполнилось семнадцать лет, он вспомнил обо мне. Ввел в светские салоны, игорные дома. Дядя жил беспутно: менял женщин, играл ночи напролет... Говорили, он жульничает, но поймать его за руку никому не удавалось. Со мной его охотнее принимали в свете - дядя говорил, что я придаю ему респектабельности. Не скажу, чтобы мне все это нравилось. Дядя был человеком властным, раздражительным... Под горячую руку легко мог оскорбить или ударить. Когда пришло время выбирать: оставаться с ним или продолжать учебу, я не раздумывал. Поступил в школу изящных искусств и виделся с дядей только на каникулах.
Полтора года назад дядя сказал, что купил вот это самое поместье. Прекрасное поместье среди замшелых лесов... - Жежен останавливается, собираясь с мыслями, потом продолжает. - Я приехал сюда на прошлое Рождество. Дядя был еще несдержанней, чем прежде, и я старался как можно больше времени проводить вне дома. Бродил по лесу, охотился. Зима выдалась мокрой, дождливой... Однажды в сумерках, возвращаясь с охоты, я увидел у ворот девушку. Ее темные волосы и светлый плащ были мокрыми от дождя. Девушка держалась просто, но с достоинством. Сказала, что ей нужно повидать месье Бракьена. Мы никого не принимали, но я впустил ее... Потом поднялся наверх, а она прошла в дядин кабинет. Через двадцать минут, а может, меньше, я услышал крик. Кричала девушка. Я...- Волнуясь все больше, Жежен не может найти нужные слова. - Я не мог заставить себя спуститься вниз. Робер, я боялся... его.
- И ты не пришел ей на помощь?! - Робер слушает, впившись пальцами в подлокотники кресла.
Я слышу, как Жежен вздыхает.
- Прошло десять минут, и я спустился все-таки. Дядя был один. Собравшись с духом, я спросил его о девушке. Дядя ответил, что гостье сделалось дурно, и она ушла.
У меня было гадко на душе. Я вернулся к себе и долго сидел, не зажигая свечей. Около полуночи в саду за окном послышались какие-то звуки. Я выглянул: Феликс копал яму в темноте, под дождем. Позади него на земле лежала... я сразу узнал ее светлый плащ... та девушка, Робер! - Жежен надолго умолкает, потом продолжает потухшим голосом. - Плохо помню, что со мной было дальше. Я ринулся вниз... Мне хотелось бежать отсюда - в лес, не разбирая дороги. Видимо, я споткнулся на лестнице, упал и потерял сознание. Очнулся утром в постели. Ни дяди, ни Феликса в доме не было. Я наспех собрался, вскочил на коня и уехал, ни с кем не прощаясь. - Он переводит дыхание. - С тех пор я только однажды возвращался в поместье.
Робер кивает.
- Знаю. Когда дядя умер.
- Да, верно... Месяц спустя дядю хватил удар. Служанка нашла его утром - он сидел, откинувшись в кресле, и смотрел неподвижным, мертвым взглядом на потухший фонарь.
Жежен наконец садится, словно напряжение, а вместе с ним и жизненные силы, разом покинули его. Тихо, словно сам себе, говорит:
- Панихида закончилась быстро, однако уже стемнело. Я потребовал, чтобы мне приготовили экипаж. Не хотел оставаться здесь на ночь... В последний раз оглянулся на окна поместья. Ты скажешь, что я сошел с ума, но в окне спальни... моей спальни... я увидел девушку в белом. Я сразу узнал ее...
- Ты поднялся к ней наверх? - Взволновано спрашивает Робер.
- Что?.. - Видимо, вопрос поразил Жежена до глубины души. - Господи, нет! Зачем? Что бы я сказал ей? ...Нет, я уехал. И постарался обо всем забыть. Если бы не бумаги, необходимые для продажи поместья, я больше никогда не появился бы здесь. - Он с тоской обводит взглядом комнату. - А теперь... всему конец.
- Но почему же?
Жежен ударяет кулаком о подлокотник кресла.
- В моем саду найдут труп! Как ты думаешь, кого полиция заподозрит первым?
- Думаешь, надо обратиться в полицию? - В голосе Робера слышно сомнение.
- А как иначе? Феликс не оставит меня в покое, я знаю. - Жежен опускает голову. - Робер, я так устал бояться...
Робер встает, подходит к нему, кладет руку на плечо. В сгустившейся тьме только огонь в камине освещает их неподвижные фигуры.
Робер первым сбрасывает оцепенение.
- Послушай, Жежен, что, если ты найдешь могилу... случайно?
Жежен непонимающе смотрит на него.
- Как это - случайно?
- Предположим, ты догадываешься, что дядя что-то спрятал в саду. Нанимаешь крестьян, чтобы они выкопали яму в указанном месте...
- Но зачем? Что это мне даст?
- А то, что только безумец, - Робер сопровождает речь выразительным жестом, - будет выкапывать жертву на глазах у всей деревни.
Жежен медленно кивает.
- Да, это надежда... хоть и слабая. Они увидят, что я и впрямь ничего не знаю. А когда выяснится, что на самом деле находится в саду... мы позовем полицию и священника.
- Священника?
Жежен зябко поводит плечами.
- Чтобы душа девушки успокоилась.
Снова продолжительное молчание. Робер смотрит в мою сторону, но в темноте я не могу разглядеть выражение его лица.
<p>
***</p>
- Только скажи, и я не дам им тебя забрать.
Ночь. Перегораживающие комнату занавески раздвинуты, я устроилась (насколько это для меня возможно) на кровати, Робер - в кресле. Фонарь он держит в руках.
- Кому ты не дашь меня забрать?
- Всем! - Робер категоричен. - Священнику и тем, кто уводит души на небеса.
Устало отмахиваюсь.
- Ты поможешь мне остаться здесь, а дальше что? Я должна буду провести вечность в этой комнате, а мое пробуждение будет зависеть от того, зажжет ли служанка старый фонарь?
- Постой... - Лицо Робера словно озаряется светом. - Фонарь! Что, если мы попробуем вынести его из комнаты? Может быть, у тебя получится выйти вместе с ним? - Он встает, вглядывается мне в лицо. - Не бойся... Просто дай мне руку.
Он протягивает руку. Я соскальзываю с кровати и держу ладонь над его рукой. Не прикасаясь.
Одновременно делаем шаг, другой... Робер поднимает фонарь повыше. Вот и порог комнаты. Я не чувствую привычной дурноты. Еще шаг - в коридор. Устланная ковром лестница ведет вниз, в огромный мир, в бесконечность.
- Давай сбежим? - В свете фонаря видно, что лицо Робера пылает лихорадочным румянцем. - Давай уедем отсюда прямо сейчас!
Растерянно гляжу на него.
- Да... Нет, погоди. Дай мне время.
- Зачем тебе время, у тебя его было достаточно! - Он решительно направляется к лестнице.
Тихо спрашиваю:
- Ты готов увезти меня силой?
Робер останавливается, словно его толкнули.
- Разве ты не хочешь пойти со мной? - Он говорит быстро, глотая слова. - Конечно, я не успел рассказать тебе... Я уже продумал... все. Если ты согласишься уехать, я брошу учебу, мы будем жить в любом городе - на твой выбор. Я буду давать уроки, переписывать ноты, играть на флейте - на улицах и в харчевнях. А на вырученные деньги мы будем путешествовать. Или поселимся в маленьком домике - как ты захочешь...
- Ты хочешь связать свою судьбу с призраком?
- Я хочу связать свою судьбу с тобой! Или... - Он опять всматривается мне в лицо. - Тебе плохо со мной?
- Мне хорошо. Очень!
- Тогда почему?
Мягко прошу:
- Робер, вернемся.
Робер смотрит на меня отчаянно и жалобно. Затем поворачивается и - шаг в шаг со мной - возвращается в комнату. Фонарь он прижимает к себе.
Подождав, пока я устроюсь на кровати (на одеяле? над одеялом?) - он растерянно спрашивает:
- Ты в самом деле хочешь остаться здесь?
Качаю головой.
- Может быть, я не останусь здесь - если священник сделает все, как должно.
- Но почему?! - Робер почти кричит. - Почему для тебя лучше умереть, чем уехать со мной? Я буду заботиться о тебе, сделаю все, что хочешь...
Спрашиваю:
- Ты будешь заботиться обо мне - как долго?
Робер отвечает, не задумываясь:
- Всегда.
- Всегда... Но ведь ты не будешь жить вечно.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Ты сам понимаешь. Однажды ты тоже уйдешь из мира живых. И где я останусь тогда? В доме, который займут чужие люди? Или ты собираешься передать меня вместе с фонарем по наследству?
Робер вскакивает с кресла, потом садится снова. Сжимает голову руками и сидит, согнувшись и зажмурившись, как от сильной боли.
Мне больше всего на свете хочется сказать: я согласна, я передумала, посмотри на меня - и я пойду за тобой, куда захочешь...
Вместо этого говорю:
- Прости, Робер. Пусть уж судьба решает за нас.
<p>
***</p>
Раннее утро. Конечно, у Жежена не хватило терпения ждать дольше. Робер оставил окно открытым, и мне не только видно, но и слышно все, что происходит внизу.
Под кривой яблоней трое крестьян разбивают заступами мерзлую землю: толстяк с окладистой бородой и двое парней, судя по сходству - братья.