Жежен и Робер, один в темной меховой накидке, другой в бордовом плаще, стоят поодаль. Робер, которого я никогда раньше не видела с сигарой, курит, Жежен, застыв, как статуя, смотрит на работников. Не знаю, Жежен ли сказал крестьянам, что те ищут клад, или они сами додумались, но работа идет споро. Копатели переговариваются:
- ...Золото, наверное.
- Монеты. Старый месье Бракьен, говорят, все копил.
- Слыхали: Перикова тетка перед смертью зарыла в огороде здоровенный сундук. Родственники откопали, а там...
- Деньги?
- Держи карман шире! Старый требник и двадцать книжек проповедей. Своими глазами видел! То-то Перик бранился...
- Говорил я, что грамота - зло...
Это крестьяне раскапывают мою могилу. Что чувствует человек при виде собственной гробовой ямы? Ничего. Любопытства - и то нет.
Жежен громко говорит:
- Я послал за Феликсом: он все время был при дяде, может, что-нибудь видел?
Что ж, мудрый ход. Феликс поймет, что шантажировать тут нечем, и притихнет. А может, и выдаст себя чем-нибудь.
- Тут что-то есть!
- Мешок...
- Осторожней, дубина!
Копатели разом останавливаются, затем начинают работать с удвоенным рвением.
С отвращением отступаю вглубь комнаты: меня похоронили в мешке! Но тут же возвращаюсь к окну. Сейчас Робер увидит мое истлевшее лицо... что с ним будет от такого зрелища? И что будет со мной?
Мешок с прилипшими комьями земли извлечен на свет. Робер роняет сигару. Жежен говорит осипшим голосом:
- Распорите его. Аккуратнее...
Один из парней осторожно вспарывает мешок краем заступа. Несколько секунд копатели рассматривают содержимое мешка, затем начинают безудержно хохотать.
Мешок доверху наполнен мерзлыми гнилыми яблоками и яблочными огрызками. Жежен смотрит на яблоки круглыми глазами и внезапно тоже сгибается пополам от смеха.
Робер онемело стоит, глядя то на мешок, то на мое окно.
Первым приходит в себя толстяк.
- Тише, олухи! - Тычками он приводит копателей к порядку. - Господин, - это Жежену. - Видно, ваш дядюшка любил пошутить...
Жежен, сдерживая смешок, сдавленно произносит:
- Ничего... это ничего. Идемте, я заплачу вам.
В это время из-за угла дома выбегает белобрысый паренек в истрепанной куртке. Он кричит:
- А Феликса нет в деревне, его со вчерашнего дня никто не видел! Говорят, он забрал пожитки и уехал в город!
Едва дослушав, Робер поворачивается и быстро идет в сторону от дома. Жежен пожимает плечами и, призывно махнув рукой копателям, входит в дом.
<p>
***</p>
Бледное зимнее солнце перевалило за полдень, Робера все нет. Может быть, он внизу, вошел с черного хода? Но тогда почему не поднимается? Наверно, они с Жеженом пьют вино, радуясь, что в саду не было никакого трупа. Феликс зарыл вместо меня мешок с яблоками, надеясь, что никто не заметит подмены, и сбежал, получив деньги за молчание, которое ничего не стоило.
Что ж, в саду нет моего тела, но ведь где-то оно есть! Я призрак, а значит, мертва. Тогда где же моя могила? Где мой дом? И куда, во имя всего святого, подевался Робер? Вчера я отказалась поехать с ним - может, он больше не хочет меня видеть? ...Нет, нет, я уже достаточно хорошо знаю его. Что бы ни случилось, он не оставит меня здесь беспомощной.
Смеркается. В сотый раз выглядываю в окно. Могила закопана кое-как, черно-серые галки разбрасывают клювами комья земли.
Почему в этой комнате нет часов? Вот и шаги на лестнице... Нет, не Робер. Риана пришла убраться в зале и зажечь свечи. Смотрю сквозь щель в занавесках, как она маленькими глотками допивает вино из оставленной Жеженом бутыли. Уходит.
Еще шаги... Жежен. Прошел по коридору, входит в зал. Не садится, ходит взад-вперед.
Значит, Робер не с ним. Тогда где же? Стараюсь не думать о том, что он отправился искать Феликса. Да и где его теперь найдешь? В Плоэрмеле? Рене? Париже?
Припадаю к оконному стеклу, долго вглядываюсь в синюю вечернюю тьму. Вот он, наконец! Робер идет ко входной двери, длинный плащ в снегу и в грязи.
Я чувствую упоение и тишину, какие бывают только тогда, когда проходит сильная тревога. Еще несколько минут, и я узнаю, почему его так долго не было.
Медленные, усталые шаги на лестнице... Робер входит в коридор. Если бы он мог сразу зайти ко мне, минуя Жежена!
Жежен быстро выходит навстречу, и я невольно отшатываюсь: лицо у него белое от ненависти.
- Где ты был?! - Голос Жежена непривычно резок. Что с ним такое? Он пьян? Нет, он зол.
Робер отвечает не сразу, и Жежен повторяет, почти срываясь на крик. - Где ты был, я спрашиваю?!
- Погоди... - Робер машет рукой. - Я так устал, Жежен...
- Нет, ты скажешь сейчас! - Жежен хватает его за шиворот и буквально втаскивает в зал. С ужасом наблюдаю за ними. Почему я не могу вмешаться?
Жежен кричит:
- Мне сказали, ты ездил в деревню! Зачем? На чьей ты стороне?
Робер, не пытаясь отстраниться, смотрит ему в лицо.
- Я был у Кристель, твоей бывшей экономки.
Жежен отпускает ворот Робера, но продолжает глядеть на приятеля с гневом и удивлением. Холодно произносит:
- Можешь объяснить, зачем?
Робер кивает.
- Жежен, твой дядя не купил поместье. Он просто выиграл закладные и вышвырнул отсюда прежних хозяев - вдову Катарин Монтье и ее дочь. Кристель видела, как женщин выгоняют из дому, не позволив взять даже самого необходимого.
(...Катарин. Значит, мою мать зовут Катарин.)
Жежен молчит, и Робер продолжает:
- Прошлой зимой дочь Катарин Ивона, - Робер бросает взгляд на мою комнату. - Приходила сюда. И ее здесь убили. Сама Кристель этого не видела - Феликс проболтался.
(На несколько секунд перестаю слушать. Ивона. Так странно не узнавать собственное имя...)
- Какое убийство?! - Жежен опять срывается на крик. - Могила пуста, ты сам видел! И, ради Бога, забудем об этом...
- Я не знаю, почему могила оказалась пустой, - Робер разводит руками. - Зато знаю, где жили Катарин с дочерью после того, как их выгнали из поместья. Деревня Сен-Мевенн - шестьдесят миль по лесной дороге и вдвое меньше по бездорожью, через лес. Жежен, нам надо ехать туда.
Жежен отворачивается.
- Поезжай, куда хочешь, только чтобы я тебя здесь не видел.
Робер смотрит на него остановившимся взглядом.
- Но почему, Жежен?..
Жежен говорит медленно, словно каждое слово дается ему с трудом.
- Я звал сюда друга, а не соглядатая. Не предателя, который за моей спиной вступает в сговор с теми, кто пытается свести меня с ума.
- Я не...
Жежен резко поворачивается к нему.
- Один из крестьян сказал, что Феликс вернулся из поместья с деньгами. Кто ему заплатил, ты?
- Я, но это...
- Достаточно. Чтобы завтра утром тебя здесь не было!
- Жежен, выслушай меня!
- Я уже наслушался лжи. Лгать и предавать - это у сицилийцев в крови, верно?
Робер вздрагивает, как от удара. Глухо произносит:
- Хорошо, я уеду. Немедленно.
- Как знаешь, - Жежен пожимает плечами. - Можешь взять любого коня.
Робер секунду колеблется.
- У тебя есть двухместный экипаж? Я отправлю его назад, как только доберусь до Парижа.
- Есть кабриолет. Хочешь, бери хоть насовсем. - Жежен идет к двери, лицо его скривилось. На пороге он медлит, словно решил вернуться, но, махнув рукой, быстро уходит.
Робер долго стоит в полутемном зале, наконец поворачивается и идет ко мне.
<p>
***</p>
Войдя, Робер виновато улыбается и впервые называет меня по имени.
- Ивона... как ты?
- Я слышала ваш разговор.
- А... да. - Робер мрачнеет. - Я больше не могу здесь оставаться. - Его голос становится умоляющим. - Ты поедешь со мной?
Киваю:
- Да, я поеду с тобой. Только прежде побываем... вернее, ты побываешь у моей матери?
- Непременно.
Пока Робер собирает вещи, я взглядом прощаюсь с комнатой, в которой провела столько времени.
- Подожди, я сейчас, - Робер уходит и вскоре возвращается с полной бутылью масла для фонаря.
Дорожный сундук собран.
- Идем?
- Идем.
<p>
***</p>
Зимний лес прекрасен, как храм, над дорогой - белый свод ветвей...
Робер правит кабриолетом, я приютилась рядом. Фонарь стоит между нами на сиденье.
Робер спрашивает:
- Тебе не холодно?
- Нет, мне хорошо. Ветер...
Робер боялся, что меня унесет ветром, из дома мы выходили медленно-медленно... Но нет, ни ветер, ни холод не причиняют мне вреда. Холодно Роберу.