— Да, согласен, — прищурившись, процедил юноша. — Быть эори — это палка с двумя концами. Если я буду достаточно мудр, то не останусь не у дел. Что бы ты там себе ни навыдумывал, но эори, тем более эори сайя, имеет большой вес в Арде. Я понимаю, что на то, чтобы заслужить доверие Ареса, у меня уйдёт, может, и десять лет, но зато моя совесть, совесть ромея, будет чиста, потому что я буду уверен в том, что сделал всё возможное для своей страны, даже будучи всего лишь постельной грелкой её врага.
— Ты ужасен, Таис… — прошептал Рэй, пятясь и смотря в глаза цвета холодного серебра того, кого он считал своим другом. — Твои мысли и планы ужасны. Они…
— Подлы? Извращённы? — Таис, сложив руки на груди, хмыкнул. — Думай как знаешь. Это мой план и мне его воплощать в жизнь теми методами, какие я считаю приемлемыми для себя. Ты можешь просто остаться в стороне и не пособничать мне. Я понимаю и принуждать тебя не буду, но и мешать, — юноша опасливо прищурился, - не позволю.
— Как, Таис? — пробормотал Рэй, горько качая головой. — Как я могу остаться в стороне, ведь я…
Юноша хотел добавить, что он его друг, ведь как бы там ни было, зерно истины в словах и планах Босфорца было. Он сам думал лишь о том, как бы ему выжить, пристроиться получше, побезболезненней и не сломаться в чужом и суровом крае, а Таис думал о державе. О тех, груз мирной и свободной жизни которых он взвалил на свои плечи.
Сколь быстро, оказывается, он, вессалийский принц, позабыл о своём происхождении, своих порывах, своих целях. Наверное, всё-таки сломался, причём в мгновение ока и даже не заметив, как это произошло.
— Как я, — перебил юношу Таис, как воин зная, что лучше сразу рубить всю руку, чем каждый день отрезать от неё по пальцу. — Или ты думал, что остался в караресе сайя просто так?
— Как ты? — переспросил Рэй, чувствуя, что его душит смех. Он догадывался, с того самого момента, как между ардами зашла речь о его породе, но упрямо гнал от себя эту мысль, пряча её под ворохом других, казавшихся ему более реальными и важными, щадящими и прозаичными. Нет у него причин злиться на Таиса. Скорее, он должен поблагодарить друга за то, что тот сдёрнул пелену самообмана с его глаз.
— Варз — так называют хозяина карареса, — продолжал напирать, чётко выговаривая каждое слово, Таис. — Этот же огромный карарес, — юноша выразительно раскинул руки, — поделён на две парсы, или части. Варз первой — это Арес, и после полной луны я стану его эори. Второй варз — Роксан, родной брат сайя, и ты, Рэй, живёшь в комнатах его парсы.
========== Часть 4. ==========
— Никак не могу смириться с этим, — пробормотал Рэй, облокотившись о перила и уткнувшись подбородком в скрещённые ладони.
— С тем, что ты станешь эори Роксана? — переспросил Таис, в отличие от своего друга стоя к тренировочной площадке спиной. Интересного ничего в поединке для юного графа не было, а лично для него путь на арену вообще был закрыт, хотя Босфорца был бы не против размяться, чувствуя, что мерная жизнь в караресе размягчает его тело и притупляет навыки.
— С его безразличием, — Рэй же с некой скукой во взгляде созерцал битву двух воинов. Само сражение ему тоже было не интересно, а вот от высокого полуобнажённого мужчины взгляда он отвести не мог. Не то чтобы любовался, просто присматривался, пытаясь понять, что из себя представляет его будущий варз.
— Мог бы и познакомиться со мной поближе, раз уж берёт меня своим эори.
— Нет, Рэй, не так, — покосившись на друга, поправил его Таис. — Не он берёт, а ему приказали тебя взять. Чувствуешь разницу?
— Да уж, чувствую, — пробурчал Рэй, на выдохе прикрывая глаза. Он сам попросил Таиса быть с ним предельно откровенным и ничего не утаивать, так что теперь права обижаться или же возмущаться у него не было.
После того как Босфорца открыл ему правду, Рэй долго не мог прийти в себя, запершись в комнате и даже отказываясь от пищи. Понятное дело, что его затворничество, приобретшее вид безмолвного сидения у окна и наблюдения за жизнью в крепости, было условным, но его уединение никто не нарушал, что дало юноше возможность всё обдумать.
Рэй заставлял себя смотреть на ситуацию как ард: в конце концов, уж лучше Роксан, брат сайя, бравый воин, красивый мужчина, раз уж на то пошло, чем совершенно неизвестный ему варвар, от которого даже не знаешь, чего ожидать.
Сейчас, вспоминая себя буквально несколько дней назад, вессалийский принц фыркнул: будто он мог быть уверенным в этом Роксане, о котором был всего лишь наслышан от Таиса и энареи, — но тогда этот ард казался ему меньшим из неизбежных зол.
Стремительная переменчивость, предрешённость, одиночество, смятенность, растерянность, предательство, ведь он искренне считал Таиса другом, — всё это навалилось на Рэя громадным валуном несправедливости и горечи. Юноша не мог его не то что поднять, а даже сдвинуть с плеч, и кто его знает, чем бы закончились его душевные метания — может, и в объятиях волн Хладного моря — если бы не один случай.
Многое в этой жизни зависит от цепи случайностей — вот что понял Рэй, решив ещё раз поговорить с Таисом начистоту, прежде чем принять окончательное решение.
Это был второй раз, когда он увидел Кронзверя в непосредственной близости. Рэй не хотел ни подсматривать, ни подслушивать, ни тем более вмешиваться в планы Таиса и личную жизнь Ареса, но эти двое почему-то оставили дверь приоткрытой, и юноша решил, что упустить такой шанс из-за каких-то там правил приличия будет глупо.
Рэй не понял и половины из того, о чём Кронзверь говорил со своим будущим эори: они то общались на ромейском, то переходили на ардский, словно скрывали содержание своей беседы то ли от любопытных ушек энареи, то ли от самого замеченного, но проигнорированного вессалийского принца. Хотя, учитывая то, что юноша услышал, лучше бы он не понял вообще ничего.
Суть разговора была проста: предстоящая матримониальная церемония. И она была ужасной. Нет, унизительной, вопиющей и вообще выходящей за любые рамки приличия. Как оказалось, после большого пиршества варза и его эори к их единому ложу сопровождают несколько мужчин, кровные родичи, опекуны или наставники, дабы удостовериться в том, что союз консумирован. Проще говоря, эти варвары наблюдают за тем, как варз впервые совокупляется со своим эори. Ужасные, дикарские обычаи, которые Рэй не понимал и с которыми категорично отказывался мириться.
Очередное потрясение могло стать для него последней каплей. Юноша в тот момент столь живо представил себе это: как он и Роксан… А они все смотрят. Смотрят своими прищуренными, тёмными глазами, пошло улыбаясь и бросая в их адрес скабрёзные словечки. Уж лучше сразу с башни и в море, чем пережить такой позор. И Рэй спрыгнул бы. В тот момент он не мог думать ни о чём, кроме того, что не вынесет подобного надругательства над своей честью, но его остановил Таис.
Босфорца не уцепился в его руку, когда он уже стоял над пропастью, не увещал и не пытался достучаться до его опалённого правдой разума, не бдел его и не окружал заботой. Таис просто говорил с Кронзверем. Спокойно и уверенно. С достоинством. Величественно держа голову и не выдавая ни единой своей эмоции. Они с варзом говорили о столь порочных, грязных, отвратительных вещах, но на лице Босфорца не дрогнул ни единый мускул. Наоборот: казалось, что Таис, даже следуя варварским законам, всё равно сам строит свою судьбу.
— Я не приму многоликих богов, Великий сай, — ровно отвечал могучему варвару Босфорца. — На шее я ношу крест Творца, и с ним же меня предадут вашему погребальному огню.
— Наши боги, в отличие от вашего единого, признают и Творца, и даже хансинских дэвов, — не менее спокойно, слегка кивнув, ответил Арес. — И ты, Таис Багрянородный, можешь поклоняться хоть всем богам всех семи миров. Главное — сила твоей веры, а не имя того, кому ты возносишь молитвы.
Кронзверь говорил с Таисом как с равным. Он слушал его, более того, прислушивался к его словам и желаниям. Да, не шёл на поводу и в большинстве случаев отвечал категоричным отказом, но и того отношения, словно перед ним несмышлёный ребёнок, не было. Арес видел перед собой юношу, готового обучаться, стать частью Арды, следовать за её вождем, быть ему опорой и высказывать своё мнение, даже если оно шло вразрез с мнением сайя. Арес видел взрослость и опыт, достойный того, чтобы с ним считаться.
Рэй понял, что завидует Таису. На его фоне он действительно был глупым мальчишкой, которому просто повезло стать эори такого доблестного воина и завидного мужа как Роксан. Потому что в нём текла королевская кровь. Не более. Юноша был уверен, что, даже если бы Таис не был племянником императора, Арес всё равно выбрал бы его. Потому что арды чтят дух, в каком бы на вид теле он ни был заключён.
Может, в этом и было что-то неправильное, определённо противоречащее его воспитанию, но Рэю захотелось превзойти Таиса. Не из корыстных мотивов. Просто захотелось. Для себя. В конце концов, в нём никогда не видели ни достойного соперника, ни возможного владыку, ни даже сильного, волевого мужчину.
Он всегда был просто Рэем, чудаковатым мальчишкой, не оправдавшим надежды ни своего отца, ни учителей, ни даже сонма кардиналов. Один из многих, которых называют безликими и которые не оставляют после себя ничего, кроме крошащегося от ветров времени могильного камня да отпрысков, которые уже через поколение не вспомнят имя своего предка. Раньше юношу вполне бы устроил подобный исход — тихая и мирная жизнь казалась ему лучшим из земных благ, — но не сейчас, когда он, кажется, таки понял, что означает строить свою судьбу своими же руками.
— Обернись и склони голову, — прошептал Таис, вырывая юношу из потока мыслей и воспоминаний.
— Что? — Рэй повернулся к другу и тут же ошеломлённо замер, впервые увидев женщину внутри карареса.
Она была высокой и далеко не хрупкой, но и назвать её грузной или неповоротливой было нельзя. Воин — это читалось в её уверенной походке, в её твёрдом взгляде, в каждой черте точёного смуглого лица. Собранные в высокий пучок смоляные волосы, тонкие губы, лёгкий румянец на щеках и высокие скулы — эта женщина была определённо красива, выделяясь слегка раскосым, вытянутым, словно у хансинки, разрезом глаз. К тому же не трудно было понять, почему женщина была одета в просторные длинные одежды. Вырез широкого, тёмно-синего с золотой вышивкой платья подчёркивал большую, налитую грудь, а высоко подвязанный пояс — округлый приподнятый живот.
— Кто это? — повернувшись к шествующей мимо них женщине лицом, спросил Рэй.
— Оса, — так же шепотом ответил Таис, низко склонив голову. Слово Рэю было неведомым, но юноша последовал примеру друга, понимая, что он ещё мизерно разбирается в обычаях ардов, чтобы действовать на своё усмотрение.
Возможно, беременная женщина была у варваров высокопочитаемой в принципе. Или же эта ардка была родственницей самого сайя, раз столь свободно разгуливала по его караресу. Хотя Рэй и успел рассмотреть женщину, но для него все арды всё ещё были слишком схожи, чтобы столь спешно разглядеть в них родственные черты.
Рэй это заметил. Лишь на миг, но женщина замедлила свой шаг, минуя их. Юноша почувствовал, как макушку прожёг чужой взгляд, сильный и волевой. Хотя чего ещё можно было ожидать от воина? Уж явно не ласкового потрёпывания по волосам. Но и сказать, что это был просто любопытный взгляд, означало самому закрыть глаза на очевидное. Их с Таисом, а в этом Рэй не сомневался, оценивали. Словно соперников, что было не только странным, но и в чём-то смехотворным. По мнению Рэя, женщину и мужчину нельзя мерить по одной мерке, даже если это касалось ардов.
— Так кто это, говоришь? — выпрямившись, переспросил Рэй, когда женщина отошла на достаточное расстояние, чтобы их не услышать.
— Это Славка, — недобро прищурившись вслед ардке, ответил Таис. — Жена Ареса.
Это был третий раз, когда Рэй увидел Кронзверя, но вот таким, улыбающимся, он видел сайя впервые. Арес приобнял женщину за плечи, после заботливо поправив на ней тёплую меховую накидку. Они о чём-то тихо заговорили, отдаляясь рука к руке, но за всей этой прилежной заботой Рэй не увидел ни любви, ни страсти. Уважение, преданность, верность, равенство, но уж никак не те чувства, которые присущи супружеской паре.
— Ты наверняка удивлен, Рэй, — взглядом проводив скрывшихся за поворотом супругов, сказал Таис. — Тем, как эти двое относятся друг к другу.
— Признаться, да, — честно ответил юноша, посмотрев на друга. Таис был непривычно бледен и напряжён. Если бы за эти несколько дней он не провёл с Босфорца столько времени, Рэй бы ни за что не понял, что именно в этот момент тот пытается совладать со своими эмоциями: страх, сомнение, негодование. Верилось в это с трудом, но Таис, похоже, ревновал Ареса к его законной жене.
— Брак у ардов сильно отличается от нашего, Рэй. Он менее обременён супружескими обязательствами, но вместе с тем возлагает большую ответственность на брачующихся как членов племени, — Таис выдохнул. Пусть и не сразу, но ему удалось обуздать свои эмоции. Неуместные, учитывая ардские законы, регулирующие положение семьи как ячейки общества, но даже он не всегда мог оставаться каменно-беспристрастным. Эта женщина, Славка, выводила его из себя одним только своим существованием.
— Может, со стороны моя реакция и показалась тебе ревностью, мой друг, но это не так.
— А как? — Таис был слишком проницателен. Рэй поражался способностям Босфорца, его умению читать людей по выражению их лиц, жестам, даже тону голоса. Вессалийский принц так не умел, хотя пытался обучиться столь искусному и важному мастерству. Но что можно понять по лицам ардов, которые до сих пор для него сливались в единый облик варвара с севера? Да, он почувствовал, что отношение этой женщины к нему особенное, но, даже если бы в тот момент, когда она, минуя их, сбавила шаг, юноша поднял голову и посмотрел ей в глаза, понять наполненность этого отношения Рэй бы не смог.
— Славка — это единственный человек в караресе, который стоит выше нас, затмевает нас, может помыкать нами, как своей прислугой, и перед которой мы, эори, обязаны склонять свои головы. Она, Рэй, — Таис пристально взглянул на друга, специально вкладывая в свои слова весь тот яд, который не мог выплеснуть в лицо этой женщине, — жена сайя, мать его детей, соправительница, в конце-то концов, и она стоит на моём пути. На нашем с тобой пути, Рэй. Славка, закалённый в боях воин, одним своим словом, даже сказанным по женской прихоти, может перечеркнуть все наши доводы и старания. В её праве растоптать и уничтожить наши планы и начинания, потому что она — оса, первая после вождя всего ардского племени.
— Знаешь, Таис, — задумчиво пробормотал Рэй, пытаясь спешно осмыслить всё услышанное, — а вот мне кажется, что эта женщина глубоко несчастна.
— С чего вдруг? — фыркнув, со смешком переспросил Босфорца.
— Потому что ей приходится делить своего законного мужа с эори, — озвучил Рэй то, что казалось ему и так понятным.
— Рэй! — Босфорца страдальчески возвёл глаза к небу, в очередной раз поражаясь наивности этого юноши. — Ей всё равно на то, с кем спит её муж. Я же говорил тебе, что брак в Арде очень далёк от того, который заключают в Ромее.
— Но как же так? — не то чтобы он спорил с другом, просто пытался понять. Да, в голове так много, сразу и столь непривычного не укладывалось, но уже и не вызывало привычного возмущения и негодования. Арды — это арды, и мерить их на ромейскую мерку было бы большой ошибкой, которая может стоить даже жизни.
— Да, я понимаю, что этот брак был заключён не по любви, что и в Ромее, между прочим, в порядке вещей, особенно среди аристократов, но в нём нет и фиктивности. Я же не слепой и видел, что они не безразличны друг другу.
— Послушай, Рэй, — Таис повернулся к юноше, перейдя на полушёпот. – В жизни каждого арда просто наступает такой период, когда он чувствует себя готовым к семейной жизни, и тогда он выбирает женщину. Ту, которую считает достойной и которая сочтёт достойным его. В супружеских отношениях арды ценят только опыт и умения друг друга как воинов и управителей, что усиливает карарес, делая его крепким и снаружи, и изнутри, словно монолит. Не забывай, Рэй, что здешние женщины — тоже воины и, родив, они снова уходят на войну, охоту или иной промысел, оставляя своих детей на эори или же энареи. Именно поэтому, Рэй, — выразительно, дабы до юноши дошло, подчеркнул Босфорца, — каждый мужчина волен взять себе эори, который будет жать его дома в тепле семейного очага и скрашивать его ночи. Потому что женщины равны с мужчинами, в чём мы, энареи, им не соперники.