- Если бы ты, как сейчас, не держала меня за руку, - продолжает он, закрывая глаза.
Нежно и мягко. Мягко и нежно. Я смотрю на него - он сейчас другой. Вчера Миша был увлечённым школьником, сегодня он творец слова. Откуда во мне эти изящные формулировки, одному Богу известно. Но теперь мне кажется, что я начинаю его понимать. И что он не артист и не притворщик, а просто разный. Всякий.
Аня смотрит на него во все глаза. Влюблена, наверное, проносится у меня в голове. Люди, проходящие мимо, останавливаются послушать Мишу. Я перевожу взгляд на его руки, сжимающие микрофон. По три кольца на каждой, и в его случае это не выглядит безвкусным. Миша заканчивает один стих, раздаются хлопки. Начинает другой. Я думаю о том, что он может стоять вот так и час, и два - не замечая времени. Одно перетекает в другое. Миша открывает глаза и смотрит на меня, но я не знаю, что он видит. Возможно, некий видеоряд, проносящийся перед ним и соответствующий его стиху. Пошёл бы я на режиссёрский, снял бы теперь что-нибудь эдакое, в тон Мише. А так я бесполезен.
Он читает стихов пять и благодарит публику.
- Ещё! - нетерпеливо требует Аня.
Миша что-то тихо ей говорит.
Я молчу.
- Понравилось? - спрашивает Миша, подходя ко мне. - Опять застыл, - сокрушается он.
- Очень. Правда, - я ободряюще улыбаюсь.
Но ободрять, скорее, нужно меня. Я вдруг не вовремя вспоминаю, что Славка сейчас едет домой. Тусоваться. Наслаждаться жизнью. Вот напьётся сегодня в компании своего нерадивого дядюшки - и не явится завтра на пару. Хотя Славка не пьёт. А вот если Эдичка не припрётся с утра, я буду ему благодарен. У Миши жужжит в кармане.
- Тебе звонят, кажется, - говорю я.
Сегодня слишком часто звонят. Я даже рад, не придётся неумело петь Мише дифирамбы.
- Это Славка. Да, алло. Всё окей?
Всё окей. Почему она не набрала мне?
- Славка ругается, что у тебя звук опять выключен, - говорит Миша.
- Сейчас посмотрю.
Мне даже немного стыдно.
- На, держи. Хочет что-то сказать.
Я беру у Миши телефон, и он почти выскальзывает из рук. Кошмар.
- Веснушкин, сделай милость, напиши в беседу, что первой пары не будет. Не хочу, чтобы от меня инфа шла. Эдичка разошёлся. У метро меня сейчас встретил в полной прострации. Устал с дороги якобы, - ухахатывается Славка. - По-моему, у него просто вечеринка раньше началась.
- Второй пары тоже не будет? - спрашиваю с надеждой.
Оставь надежду, всяк связавшийся с Эдичкой.
- А на вторую я его уломаю, иначе нечестно. Погуляли - и хватит.
Я вздыхаю.
- Напишу. А зачем он тебя встретил?
- Мама послала. Видимо, боится, что я в другую сторону уйду, - в трубке слышится смешок. - Эдичка ведь такой солидный кадр, ржу просто.
- Хоть посплю нормально, - говорю я, никак не комментируя её слова.
Настроение падает по непонятной причине. По идее, должно быть наоборот.
- Уж я-то как посплю! Надеюсь, гости не до утра сидеть будут. Ладно, пока. Надеюсь, вы там развлекаетесь.
Всё, гудки. Возвращаю Мише телефон.
- У нас завтра первой пары не будет, - зачем-то говорю я.
- Повезло, - улыбается Миша. - У меня с самого утра канитель.
Я вдруг понимаю, что хочу домой. Хочу упасть на кровать лицом вниз - и чтобы никто меня не трогал.
- Ты куда сейчас? - спрашивает Миша.
Аня, стоящая в стороне, внимательно нас изучает.
- Домой, наверное. А ты?
- А я тебя провожу тогда. Всё равно нечего делать.
Просто ему скучно, поэтому он меня провожает. Может быть, ждал другой реакции на свои стихи, но я не умею как следует восторгаться и сыпать комплиментами. Не моё.
Мы прощаемся с Аней и идём обратно к метро. Сегодня хороший день, однозначно, хороший. Утренние перипетии с матерью не смогли его осквернить. Только побег Славки неприятно давит. Как будто в моё отсутствие происходит что-то важное. После кино мне хотелось поехать к ней, остаться с ней, но теперь мне пусто. Я не злюсь на Мишу за то, что он перервал нашу, так скажем, идиллию - мы неплохо провели время втроём. Но Славкины родители - странные люди. Приезжай - и всё. Конечно, она не могла им отказать. Конечно, там же Эдичка. Прилетел со своей конференции, чтоб его. Такое событие, аж вечеринку решили устроить.
- Почему ты выбрал лингвистику? - неожиданно спрашивает Миша.
Он здорово умеет выбивать из колеи.
- А я не выбирал, тебе Славка разве не говорила? Родители с братом настояли, а я послушался. На режиссёрское хотел.
- Круто. Ты вообще внешне на лингвиста слабо похож, я поэтому спросил.
- Это ещё что за новости? - усмехаюсь я. - Что же во мне такого нелингвистического?
- Ты какой-то слишком творческий. Художника напоминаешь. Музыканта. Ну, или режиссёра.
Никогда этого не замечал. Интересно, как чужие люди могут открыть тебя тебе.
- Спасибо, что ли. А ты как раз соответствуешь своим занятиям.
- Да, скукота. Интеллигентный мальчик из хорошей семьи - так про меня сказала одна мамина подруга.
- Ох уж эти мамины подруги! - деланно сокрушаюсь я. - И дочь, поди, у неё имеется?
- Имеется. Они всё свести нас пытались, но я ни в какую. Ты бы видел ту дочь...
- Только не рассказывай, - поспешно прошу я. - Приснится ещё потом.
Миша смеётся.
- Внешне она как раз ничего, но дура редкая. Бывают же такие.
Я согласно киваю. На Невском толпень. Как всегда, не протолкнуться.
Эти безвкусные люди - кто в шортах с футболками, кто в татуировках с ирокезами, кто в чёрных плащёвках. К дождю вечно готовятся, Питер же. Главная улица города? Тошнотина.
- Проедешься со мной? - спрашиваю у Миши.
Снова спускаться одному в общество тётенек за пятьдесят и мужиков с читалками - избавьте.
- Давай, - соглашается он.
Бесконфликтный паренёк, ничего не скажешь. Уступчивый. На эскалаторе Миша стоит на ступеньку ниже, развернувшись ко мне лицом.
- Что слушал последнее? - любопытничает.
- Фортепианную сонату Вайнберга.
Миша кривит губы. Неужели, как Славка, ненавидит такую музыку?
- Специфический у тебя вкус.
Осторожничает. Я же говорю, бесконфликтный.
- На самом деле, я редко такое слушаю. Подходящее настроение нужно. Сегодня утром как раз было.
- Кто же тебе так не угодил? - Миша слегка улыбается.
В его лучезарной жизни, я просто уверен, не бывает моментов, когда хочется запрыгнуть на облако, сбежать за тридевять земель - или, на худой конец, послушать Вайнберга.
- Мать.
Мог не говорить ему этого, но сказал. Врать не хочется.
- Извини.
- Не ты же её такой сделал, не волнуйся. Я почти привык.
- С отцом живёшь?
- Ага. С отцом и его бабочками-однодневками.
- Наверное, мне лучше помолчать, - тихо говорит Миша.
- Почему?
- Не хочу бередить в тебе всё это...
- Да ладно, что же нам теперь, всегда молчать? Я же говорю, привык почти. А ты с родителями живёшь?
Мой вопрос утопает в гуле подходящего поезда. Мы заходим и притыкиваемся на места в углу.
- Да.
- Встречаешься с кем-нибудь? - кричу ему в ухо.
Шум в метро всегда страшный.
Миша неопределённо машет рукой.
- Ты видел вообще девиц вокруг? Рвать тянет, простите за откровенность. Тебе ещё фортануло.
- Мы со Славой друзья.
Это действительно так. Миша закатывает глаза.
- Всё равно фортануло. Хочешь что-нибудь послушать? - он достаёт наушники. - Я вот Синатру слушал по дороге к вам. И Ночных снайперов.
- Хорошее сочетание, - ехидничаю.
В итоге Миша ставит Мари Лафоре.
- У неё милые песни, - говорю я.
- Знаешь французский?
- Не очень. Он никогда не был моей сильной стороной. А ты?
- Чтобы хорошо говорить на языке, нужно его любить. И получать удовольствие от того, как звучит каждое слово, каждый слог. Кайф ловить, понимаешь? - Миша делает неопределённый жест рукой.
- Понимаю.
- Тебе скоро выходить?
- На Московской.
До Московской ещё три станции. Тётка напротив по непонятной причине косится на нас с отвращением. Полный неадекват царит кругом. По сторонам лучше не смотреть. Противная парочка, школьники на вид, сосётся у дверей. Да, мы со Славкой тоже можем чмокнуться в метро, но всему же есть мера. Кажется, внутри меня сидит столетняя бабка - и временами невольно вылезает наружу. Вот когда видит таких сосунов, например. Или всё дело в беспробудном снобизме?
"Парк Победы", - объявляет автомат.
- В кино часто ходишь? - спрашивает Миша.
- Да вот только сегодня со Славкой ходили на авторское.
- Как впечатление?
- Слабенько.
Фильм слабенький, а вот Славкины губы на моей шее - очешуительны.