Выхожу на Московской, Миша остаётся в вагоне. Ему выходить, конечно, нецелесообразно. И вообще, по-моему, Лафоре вернула Мишу в его привычное состояние, отгородила от внешнего мира и, в том числе, от меня. Он снова нырнул в свою среду обитания и даже записал пару строк в заметках. Попрощался со мной рассеянно: "Увидимся". У него, наверное, перед глазами уже слова бегали. Такой человек. Такие привычки. Всё равно. От метро до дома ещё минут десять на маршрутке. Узкие проходики, узкие сидения и духота. Сзади сцепились две фифы, одной дует, другой жарко. Девица на переднем ревёт в трубку: "Он меня брооосил!" Над головой надоедливо жужжит муха. Затычки в ушах - постоянное спасение. От шума метро, от разговоров в маршрутке, от мух, фиф и шершней - достаточно просто включить самое громкое, что имеется в плейлисте. Громкое, тупое и отключающее мозг, чтобы даже на нытьё сил не осталось.
Отец дома не один. А когда он вообще один? Кажется, я не вовремя, судя по хихиканью с кухни.
- Ты чё, сдурел? - дикий ржач поражает пространство.
Голос незнакомый. Хамоватый. Я разуваюсь и прохожу на кухню. Девица, загорелая, в теле, лет двадцати пяти и топлесс, сидит на табуретке с бокалом в руке. И откуда у нас эта табуретка?
- Явился, - отец сидит напротив неё.
Ему пофиг. Я наблюдаю такие сценки с завидной регулярностью.
- Мать звонила. Опять до истерики её довёл?
Я хмыкаю.
- Она же заводится с пол-оборота. Надумает себе...
- Дура старая, - отец берёт со стола стакан с желтоватой жидкостью и залпом опрокидывает содержимое.
Не хватало только, чтобы спился. Хотя, нет, такие не спиваются, а живут до ста лет и мучают окружающих.
Девица молчит и смотрит на меня чуть испуганно. Лучше бы смылась, честное слово.
- Ты где пропадал? Опять прогуливал?
- Не опять, а снова. А ты где её откопал? - показываю пальцем на девицу.
- Не хами мне тут. Щенок, - отец кривится.
- Диву даюсь, где ты их каждый раз цепляешь, - меня несёт.
И это прекрасное чувство. Тормозов нет. Границ нет. На всё глубоко плевать.
- Не провоцируй.
- Не доводи меня.
Отец усмехается.
- Чем же, интересно, я тебя довожу? Ты на мои деньги жрёшь, живёшь в моём доме, имеешь лучшие шмотки и все условия. Что тебе ещё нужно?
- ****ей приводишь. Мать добил окончательно.
Отец багровеет.
- От Гоши ты уже откупился. Папаша, - я тянусь к столу, чтобы взять воды - жарко же. Отец поднимается и хватает меня за шиворот.
- Как ты смеешь, отродье!
Кровь шумит в ушах.
- Гоша был - мой сын. Мой. А ты весь в эту ведьму психованную - волосы, глаза. Манерный, как баба, смотреть на тебя тошно! Патлы висят. И якшаешься с этой девкой - мода сейчас, что ли, такая? Наоборот всё, да?
Он отпускает руки.
- Думаешь, деньгами заплатил - и уже отец года? Дешёвка, - я беру бутылку с водой, ухожу к себе и хлопаю дверью.
Девица, кажется, так и застывает с поражённым видом. Я падаю на кровать лицом в подушку, как и мечтал. Сейчас я хочу к Славке. Или обратно, к Мише. Да что там, я даже Эдичку сейчас был бы рад увидеть. Мерзко, мерзко от самого себя, от отца, от его очередной проститутки. Зачем я ему нахамил? Только сам в его грязи искупался. Телефон выдаёт сообщение.
"Мы тут обсуждаем папину статью. Ничего в этом не понимаю. Скукотища", - сердечко в конце.
Отец у Славки - математик. Через две минуты приходит: "Веснушкин, ответь". Ещё через две: "Ты что там, уснул?" И сразу же: "Василиса Прекрасная, соблаговолите порадовать ответом бедного раба вашего", - и смайлик с высунутым язычком.
Я даже улыбаюсь. Вдруг становится очень легко.
"Василиса в печали. В пух и прах с отцом разругалась. Позвони, как гости уйдут", - поцелуйчик.
Славка пишет незамедлительно: "Представь, что я рядом. Как сегодня в три часа ночи. Представил?"
"Сволочь ты. Теперь мне ещё хуже".
Славка молчит. Наверное, больше отвечать неудобно. Я отбрасываю телефон и беру планшет со стола. Посмотреть ролики в Ютюбе? Или сериал? Как вариант, можно ещё почитать что-нибудь. Кажется, неделю назад я попробовал Пруста - голова разболелась на второй странице. Ощущение, что автор сам запутался в своих философских умозаключениях. Хотя, конечно же, автор - гений. Это я просто жутко туп и примитивен. В итоге врубаю Джимми Фэллона. Сугубо чтобы отвлечься. Половины не слышу, половину не слушаю. Тыкаю всё подряд. Ближе к одиннадцати хлопают двери в ванную и спальню - девица остаётся на ночь. Шаги отца раздаются рядом с моей комнатой, но он не стучит и не заходит. Пусть так.
Славка звонит в начале первого.
- Ты как там?
- В норме. Вы только закончили?
- Да, - говорит она шёпотом. - Гости ушли, родители отдыхают, Митя режется в приставку, Эдичка курит на кухне. А я вот, с тобой разговариваю, - слышно, как она улыбается.
Митя - это младший брат. Мы с ним друг к другу относимся скептически.
Как же я хочу сейчас её губы. Те самые, которые улыбаются.
- Что у вас с отцом произошло?
- Как всегда. Он привёл деваху, я разозлился. Не хочу всё это рассусоливать, ладно?
- Конечно, - Славка вздыхает. - Веснушкин. Я так соскучилась.
Мы расстались днём, но я тоже ужасно по ней скучаю.
- Я разговариваю, ты что, не видишь? Дверь закрой! - это уже не мне. - Паш, извини, Эдичка отвлёк. Вечно ему внимание нужно.
И признание собственного превосходства.
- Спать собираешься?
- Если получится.
- Я хотела тебе кое-что сказать... - она замолкает.
- Что?
- Ne r;veillez pas Dieu, il dort profond;ment, c"est moi son r;ve, - говорит Славка.
Я чувствую, что она совсем не это хотела сказать.
- Le r;veiller serait ma mort. Не троньте Бога, он заснул, а я живу в том сне. Проснётся он - и жизнь умрёт во мне, - здесь же переводит Славка.
- Красиво. Кто это?
- Кокто. А перевод - мой.
- Любишь Кокто, - замечаю я.
- Очень. Кстати, ты его "Красавицу и чудовище" смотрел?
- Нет, а ты?
- Тоже нет. Тогда вместе посмотрим.
- Я хочу, чтобы ты сейчас была здесь, - говорю тихо.
- Я уже завтра буду с тобой. Слушай, а давай одинаковые придём?
- В тех алых рубашках?
- Ну да, - Славка смеётся.
Она однажды подарила мне алую шёлковую рубашку с голубым узором - просто так. К веснушкам подходит якобы. Я хохотал тогда. Потом оказалось, что у неё есть такая же.
- Давай.
- До завтра? - говорю и вдруг понимаю, как устал.
День был слишком насыщенный.
- До завтра, царевна, - я снова слышу её улыбку. - Держись там.
~ Глава 5. ~
В университет я припираюсь в восемь утра. Выспался, называется. Первой пары нет. Проснулся в половине пятого, залил йогуртом хлопья, схомячил, помаялся ещё пару часов - и вышел из дома раньше, чем проснулся отец. Не хотелось с ним сталкиваться. Девица только один раз прошмыгнула мимо моей комнаты - туда и обратно. Как мышка. В семь позвонил Славке, чтобы она раньше приехала. Не сказать, чтобы она прыгала до потолка от моей идеи, но согласилась. Вот теперь я сижу у аудитории, жду её и размышляю, как быть с отцом. Уходить из дома невыгодно - работу придётся искать. Хотя и назвал отца дешёвкой, но свободные деньги ещё никому не мешали. С моей-то меркантильностью. Пару дней можно у Славки перекантоваться, а потом всё равно придётся идти на мировую. Задница, господа. Иногда противно даже в глаза отцу смотреть, а ведь умом я понимаю, что без него пропал бы.
Славка приходит через полчаса сонная, зевает и смотрит недовольно. Но ластится.
- Разбудил ни свет ни заря, - буркает она. - Эдичка ещё, наверное, десятый сон видит. Между прочим, я хотела с ним ехать. На машине.
- Ну и оставалась бы дома, - язвлю.
- Как бы ты здесь один... Всё-таки надел ту рубашку.
- И ты.
Славка улыбается.
- С отцом больше не разговаривал?
- Сбежал.
- Трусиха, - перебирает пальцами по моей шее. - Что делать будешь?
- Можно у тебя несколько дней побыть?
В глазах у Славки загораются лукавые огоньки.
- Думаю, можно. Только у нас пока Эдичка живёт, придётся тебе с этим смирится.
- И что он у вас забыл, - вздыхаю я.
- Он папин брат, - укоряет меня Славка. - И тусуется у нас, сколько хочет.
В универе ранним утром - благодать. Никакой тебе толкучки, никакого гама и визга, никаких криков восторженных студенточек и тупого гогота. Пустые коридоры. Я лениво доковыриваю пальцем облупившуюся на стене краску, и ошмёток падает на пол. Помню, на первом курсе мы так расковыряли полстены в одной аудитории. Пятилетние. Славка прижимается ко мне, и моя рука ложится в её руку. Скоро здесь будет галдёж и проходной двор, но до этого ещё есть немного времени.
- Работу, я так понимаю, ты не сделал, - тихо говорит Слава.
Персональное задание Эдички, как я мог забыть!
- И не собирался, - хмыкаю я.
- Тебе невыгодно с ним конфликтовать, - Славка смотрит на меня серьёзно-серьёзно.
А у меня ветер в голове, честное слово.
- Не допустит тебя к сессии, и что тогда?
- Ты за меня попросишь.