- Вы в плену 40 лет раскола. Хотя еще 10 лет назад Вы же сами и пытались его преодолеть. И вот сейчас я хочу перейти к тому, ради чего, собственно, Вас и пригласил. Ваше "18 марта" почему-то было привязано именно к истории с Аляской. Как Вы понимаете, архивы варты предоставили мне исчерпывающую информацию обо всех аспектах заговора. То, что Вы и Ваши друзья верили в какую-то особую клаузу в договоре о продаже - в конце концов, ваше дело. Можете верить в то, что вам нравится. Но там из дела временами всплывают намеки на то, что этот документ реально существует. Это правда?
- Извините, но перед тем, как ответить на этот вопрос, я хотел бы понять, какое отношение дела давно минувших дней имеют к основному предмету нашего разговора.
- Согласен, Вам надо это знать. Как Вы понимаете, при объединении будут младшие и старший партнеры. Сибиряки и прибалты будут готовы пойти под нашу руку только тогда, когда мы сможем сделать что-то такое, что было бы крайне значимо для всего мира бывшей империи. Что-то такое, после чего никто и не помыслит усомниться в нашем праве возглавить процесс ее возрождения, - произнося эти слова, Верховный откинулся к спинке кресла, как бы ощущая себя уже на троне - Мы тут прокрутили ряд вариантов. Но что-то нереально, что-то, как проливы, например, уже бездарно упущено. Абсолютный вариант - возвращение Аляски. Или Вы с этим не согласны?
Тут уже Померанцев - все же бывший гетман закордонных справ - сдержаться не смог.
- Видите ли, 18 марта мы выбрали в качестве названия своей группы вовсе не потому, что считали возвращение Аляски реальным делом и своей целью. Это было, скорее, признание того факта, что именно с момента ее продажи начался упадок империи. Многие считают, что начало этому процессу положили война с Японией и последующие бунты по всей стране, но мы считали по-иному. Конечно, последние годы я был далек от практической внешней политики, но общую ситуацию и сейчас неплохо представляю. И мне трудно даже предположить, что САСШ согласятся вернуть нам ли, будущему объединенному государству Аляску. Да, они замкнулись в своем мире, малоактивны в международных делах, но Аляска-то сегодня - как раз и часть этого мира! И с точки зрения американского обывателя все равно, что возвращать: Аляску нам или Флориду Испании. Да они порвут любого своего политика, который только поддержит подобное, а потом расхватают оружие и будут сражаться насмерть! И что мы им противопоставим?
- Отчасти я с Вами согласен, но Вы не в курсе. Союзники у нас в этом деле найдутся, и их будет много. Японцы высказались на этот счет вполне определенно. Но, главное, мы уже провентилировали это дело в Лондоне и Париже, и там нам готовы оказать содействие.
На дипломатической службе человек быстро отвыкает удивляться. С прошлым Верховным Померанцев уже хлебнул и этой Аляски, и многого всего другого, и научился в нужный момент наступать на горло своей песне.
- Дай-то Бог, - только и ответил он. Продолжать спор с Верховным явно не стоило. Но и совесть после такого хотелось оставить максимально чистой.
- Возвращаясь же к Вашему вопросу, у меня есть основания полагать, что я смогу помочь найти упомянутый Вами документ. К сожалению, многое в этом вопросе зависит не от меня, так что позвольте я проинформирую Вас о результате своих поисков через пару недель.
Верховный, которому этот упрямый человек уже порядком надоел, решил все же закончить разговор так, чтобы шансов на положительный исход поисков было побольше.
- Хорошо, буду ждать. А мы тем временем еще поработаем над новой административной нарезкой. Там, например, мои ребята никак не могут определиться, где должна быть столица Поволжского края - в Казани или в Нижнем. А для меня один из аргументов за Казань состоит в том, что Вы явно бы справились с новыми обязанностями лучше, чем Ваш нижегородский коллега.
Намек был более, чем прозрачен: принеси мне статью договора и ты станешь главой края.
На этом и расстались.
Глава семнадцатая
Конечно, никакой пары недель для того, чтобы получить от Германовых недостающую статью договора, Померанцеву было не нужно. Он практически не сомневался, что они охотно передадут ее ему и при необходимости очень убедительно пояснят, как она к ним попала. И дело тут было вовсе не в том, что эти люди, таким образом, хотели еще раз зачерпнуть из ковша славы. При всей откровенной авантюрности затеи Верховного не поддержать его попытку вернуть стране былое величие не мог ни сам Померанцев, ни его друзья. Это как безнадежная атака: знаешь, что враг заведомо сильнее, но не идти не можешь - честь не позволяет. Да и очевидно было, что лучшего кандидата в "охотники за утерянными договорами" чем Германов просто не существует. Он однажды уже на деле доказал свое умение находить то, что было очень глубоко спрятано.
Дело было в другом. Померанцев был вовсе не уверен, что стоит открывать Верховному, у кого хранился документ все это время. Кто знает, как тот попытается обыграть сложившуюся ситуацию и каковы будут последствия для его друзей. Так что ему было необходимо просто срочно повидаться с ними.
Первый порыв состоял в том, чтобы бросить все и рвануть в Казань, но Померанцев ему не поддался. У него не было сомнений, что за всеми его контактами в ближайшее время будут следить более чем тщательно, так что надо было подстраховаться.
Вера, конечно, совсем не обрадовалась известию о том, что мужу придется срочно прервать отпуск, но после срочного вызова к главе государства могло быть и хуже, так что она согласилась остаться в пансионате, пока муж пару недель будет путешествовать по делам.
Из Крыма Померанцев отправился в Киев. Смысла в этом не было никакого - он просто путал следы. Знакомых - и с прежних времен, и появившихся в последние годы - там было достаточно. Пару дней Померанцев провел в постоянных встречах, иногда умышленно наводя следивших за ним на то, что он ищет контактов с кем-то из прежних заговорщиков. Посетил он и клуб филателистов, хотя от этого увлечения уже давно отошел. А главное - очень подробно изучил расписание поездов между Москвой и Питером.
Из Киева его путь пролегал в Москву. Здесь он тоже много с кем общался, а главное - встретился с дочерью. У нее - студентки третьего курса филфака университета - начались занятия, а поскольку летом в Казань она приезжала всего на пару недель, то встреча была вполне мотивирована. Надеясь, что эта родственная встреча не привлечет внимания посланцев Верховного, Померанцев попросил ее через младшего сына Германовых направить им сообщение, что через три дня он будет ждать их в Твери.
Продолжая путать следы, Померанцев из Москвы отправился в Питер. Там знакомых было поменьше, но тоже нашлись, а главное - это, все же, была заграница и задача вартовой слежки там усложнялась. Более того, Померанцев допускал, что пригляд за ним будет поручен резидентуре в посольстве НКР, а это уже совсем другие возможности. Да и отношение к таким поручениям обычно несколько иное, поскольку напрямую задач резидентуры они не касаются. Померанцев старался вести себя в Питере максимально активно. Кроме встреч посетил массу музеев, а через два дня взял билеты на ночной экспресс до Москвы, не сомневаясь, что в Питере его проводят до вагона, а очередные сопровождающие будут его встречать только на Николаевском вокзале в Москве.
Так бы оно и произошло, если бы он не сошел на единственной остановке, которую этот экспресс делал в Бологом, дождался там следующего пассажирского поезда на Москву, пересел на него и покинул его в Твери.
Помотаться, конечно, пришлось изрядно, но дело того стоило. Наружка потом, естественно, оправдывалась тем, что следила за "опытным профессионалом". Это была неправда, в разведке Померанцев никогда не служил, но вот на дипломатической службе ему иной раз приходилось принимать некоторые меры предосторожности. Но в этот раз он с гордостью считал, что превзошел самого себя.
Пассажирский поезд делал пятиминутную остановку в Твери в шесть утра. Померанцев надеялся, что его план сработает и ему не придется останавливаться в гостинице. Он вообще не хотел оставлять следов своего пребывания в этом городе. К счастью, первая, кого он увидел, выйдя из здания вокзала, была Ольга. Узнать ее, правда, было не просто. Вместо немолодой, но еще очень даже ничего дамы, всегда очень со вкусом и тщательно одетой, к Померанцеву подошла типичная местная мещанка, сходу предложившая ему недорого снять комнату с пансионом. Тут же из-за угла вывернула потертая малолитражка, которой "мещанка" энергично помахала рукой.
Подходя к машине, она коротко бросила Померанцеву:
- Водитель наш, надежный, но лучше в машине ни о чем не говорить. Тут ехать всего 10 минут, помолчим.
Действительно, вскоре они свернули с проспекта, покружили по переулкам, въехали в частный сектор и остановились у небольшого, но аккуратного и ухоженного особняка. Поблагодарив шофера, Ольга повела гостя в дом, по дороге объясняя:
- Это дом старшего сына мужа. Видно у них семейная тяга к особнякам. Любят после работы немного в земле покопаться. Он вообще здесь в городе крепко сидит. Знакомых масса из самых разных кругов. Так что не волнуйся, если надо будет - укроем.
Несмотря на раннее утро Германов ждал их на веранде у самовара. Именно утром, пока он, видно, еще особенно не расходился, было особенно заметно, как он сдал за последние годы. Померанцев испытал одновременно как угрызения совести - все же сдернул срочно людей с места, так и облегчение - наконец-то дело приблизилось к завершению.
Суть дела он изложил друзьям всего за пару минут. Молчание, которое потом воцарилось за столом, длилось дольше.
- Отдать им все... - Германов как будто обкатал во рту эту фразу, и вкус ее ему не понравился.
Ольга только поморщился, и Померанцев в который раз позавидовал невероятной общности этих людей, которые давно уже понимали друг друга без слов.
- Да хоть завтра, - продолжил спокойно Германов, - не в гроб же с собой брать. Только вот чем это все кончится.
- А я вам сразу скажу: пшиком и позором грандиозным. Неужели вы всерьез думаете, что этот .... у кого-то что-то получит? Прошлого американцы послали, так что им не привыкать. Еще одному дорогу укажут. Только если прошлый в силу своей крестьянской хитрозадости (она употребила несколько иное слово) все пытался сначала делать по-тихому, то этот, нынешний, с его любовью к позерству еще заранее кампанию развернет. Кстати, и он нас участия потребует...
- Ну, как потребует, так и умоется - Германов уже давно подумывал о том, чтобы уйти на покой и своим местом в университете не очень дорожил, - а вот насчет очередного провала, ты целиком права. Надо только понять: это хорошо или плохо.
Тут уже удивился Померанцев.
- В возврат Аляски я совсем не верю. Но вот, может быть, под этим соусом, все же, проявятся центростремительные тенденции. Кто из нас не мечтает в глубине души о возврате былого величия?
- Если бы речь шла о величии! - Германов в сердцах отодвинул от себя стакан с чаем, который только что налила ему Ольга, - Величие Отчизны! Мы умирали за него в окопах Великой войны, мечтали о нем в те времена, когда страну захлестнул хаос, тосковали все последующие годы. Но в чем оно? И его ли нам предлагают сегодня? Ваш патрон, наверняка, утверждал, что наши бывшие соотечественники только и ждут, чтобы встать под его знамена. Ведь так?
- Да, может быть не в этих выражениях, но он ясно дал понять, что понимание с ними достигнуто. Нужна лишь какая-то разовая удача...
- Врет, как всегда, собака. - Германов опять схватил подстаканник и хлопнул им по столу. - Врет и не краснеет. Ну, Вы же очень умный и опытный человек, подумайте сами, что чухонцам это наше российское величие? Они там у себя вокруг Финского залива без него ни спать, ни есть не могут, да? А сибиряки? Создали мощнейшую региональную державу, все их интересы - в Азии. Да, им нужен надежный тыл на западе, но европейская политика их вообще интересует только с точки зрения поведения европейских держав в этой самой Азии. Именно там они прилагают свои основные усилия, туда направляют свои ресурсы. И расти собираются за счет своих азиатских соседей. А наш-то орел думает, что он просто пристегнет их потенциал и использует в своих целях. Весь этот проект в его нынешнем виде противоречит их коренным интересам.
- Но Аляска...
- Да забудьте Вы про эту Аляску! Все ушло давно. Никто назад не отдаст. Вот Вы бы Крым Турции отдали? Или правобережье Днепра полякам?
- Но это разные вещи...
- Правильно! У каждой ситуации своя история, но принцип общий: не можешь удержать - прощайся, найдутся добрые люди, подберут. И не надо мне про международное право. Его пишут победители в своих интересах. Так было, есть и будет.