- Вездеход!.. Угоняют вездеход!.. По реке...
Арсений первым понял, что к чему, -- он хорошо знал местность и представлял, что вездеход может выехать из долины только вдоль реки, практически по руслу -- больше дорог отсюда не было. Странный рёв был звуком запускаемого мотора, а значит, остановить бандитов на вездеходе можно только там, где река покидает долину и течёт вниз, к Усть-Куйге. Пока машина будет идти по руслу, большой скорости она не разовьёт, но сразу за излучиной реки можно съехать на ровную землю, и тогда вездеход не догнать... Его скорость на городской дороге показалась бы черепашьей, но здесь и этого хватит, чтобы уйти от пешей погони.
- Оставайся тут, -- велел Арсений девушке, снимая с плеча ружьё.
- Ага, щас, -- спокойно возразила она. -- У меня две дымовых шашки, председатель велел поджечь вон там, где лиственнички. Ветра нет, затянет всё километра на два.
- Давай, -- Сажни взял у неё шашки, проверил, есть ли спички. Леся сунула ему зажигалку.
- Н-ну, тогда бежим, -- сказал Арсений и первым помчался вниз, наискосок по склону. Учёные понеслись за ним. Бежать было страшно -- резиновые сапоги скользили по траве, невесть откуда выскакивающие камни подворачивались под ноги в самый ответственный момент...
Рёв двигателя приблизился; похоже, вездеход перебрался через болотистую низкую часть долины и сейчас взбирается под небольшим уклоном вдоль по руслу к выходу из кольца гор.
- Тебе надо вон туда, -- Арсений показал вниз, на маленький овражек, где река изгибалась, укрытая чахлыми лиственницами. -- Там и поджигать надо.
Санжи двинулся вниз, понимая, что он не замаскируется в лиственницах -- он в яркой куртке, синей с белыми полосами. Потратив лишние пол-минуты, он сбросил куртку и побежал дальше. Леся в своём светло-сером непромокаемом костюме неплохо маскировалась на фоне жухлой травы и камней; чтобы скрыться, ей достаточно было лечь на землю, что она и сделала. Арсений залёг за камнем и прицелился из своего "оленебоя".
Вездеход вывалился из долины, рыча и обдавая окрестности синеватым чадом. Трое бандитов сидели в кузове, двое -- в кабине. Из кузова грозно торчали на три стороны три ствола. Автомата, как отметила Леся, видно не было -- значит, Арсений своим попаданием совсем его испортил. Дождавшись, когда кабина полностью перестанет закрывать сидящих в кузове, Арсений заорал из своего укрытия:
- Давай! -- и выстрелил в одного из бандитов. Тот выронил ружьё в кузов и присел. Его сосед пальнул почти наугад -- откуда стреляли, он не разобрал, потому что смотрел в другую сторону. В это время из-под лиственниц потянулся плотный белый дым. Казалось, что он ползёт очень медленно, но русло, лесочек и овраг мгновенно скрылись в его клубах, белые пряди дыма опутали вездеход. Арсений махнул Лесе:
- За камень! -- и, перехватив ружьё, длинными прыжками побежал к машине. Со стороны вездехода раздался одинокий выстрел в сторону лиственниц, верхушка одного из деревьев отлетела, срезанная пулей, но из кузова раздался матерный крик, и больше бандиты наугад не стреляли. Вездеход ехал теперь намного медленнее, но не останавливался. Кренясь (гусеница попала на каменный горб), он вполз в овраг. В это время Арсений скрылся в в клубах дыма, и что происходило дальше, Леся не видела.
Со стороны долины бежали оленеводы с оружием. Поняв, что план председателя сработал, они один за другим ныряли в дымовую завесу. Оттуда донеслись два выстрела, потом неразборчивые вопли, потом мотор взревел пару раз и вездеход задом, пятясь, выполз обратно на склон овражка. Когда он выехал из зоны задымления, стало видно, что в кузове стоят Арсений и ещё два оленевода, председатель -- за рулём, рядом с ним -- Санжи, а два бандита лежат носом в землю совсем рядом, у лиственниц. Петя и один из местных старательно вязали им руки за спиной.
С обеих сторон никого, к счастью, не убило; повязанных угонщиков, всех пятерых, уложили в кузов, и вездеход поехал назад, в стойбище. Леся пошла следом -- ехать в машине, набитой бандитами, пусть и связанными, ей не хотелось.
Из стойбища Анфиса Егоровна по рации вызвала Усть-Куйгу и рассказала, что бандиты на пастбище. Там обещали, что через час прилетит вертолёт.
Санжи весь пропах дымом, без конца протирал слезящиеся глаза, но не получил ни царапины. Арсений смахивал кровь с рассечённого лба. Леся подхватила сумку:
- Куда грязной рукой?! Заразу занесёшь! -- Быстро найдя в боковом кармане аптечку, она обмыла охотнику лоб -- на нём был глубокий ровный разруб.
- Это чем? -- вытаращила глаза Леся.
- А, ничего, это башкой о кузов приложило, -- отмахнулся "Кожаный Чулок".
Бандитов увезли на милицейском вертолёте, но ещё раньше у Пети состоялся всё же разговор с Кукиным. Это действительно был тот самый Кукин, в прошлом известный томский археолог; Кукин учился и работал вместе с Петиным отцом, они даже были соавторами коллективной монографии вместе с другими участниками экспедиции в Северную Монголию... Петя не знал, что Кукин оказался в колонии, и тем более на знал, за что.
- Ну а что, б...., -- спокойно объяснил археолог, -- всю жизнь, что ли, копейки считать? Сколько можно, б...., у власти попрошайничать! Всё здоровье угробили в этих экспедициях, пол-Сибири ручками перекопали, а взамен -- ни ....! Плюнул я на это дело, на.... мне такая наука, которой даром заниматься надо...
Выяснилось, что Кукин, имея доступ в хранилище коллекций, понемногу сбывал ценные, но небольшие находки в частные руки. Как говорится, налево. Все деньги, правда, в дом не тащил -- кое-что прятал "на чёрный день". Так он продал какому-то китайскому дельцу -- "коллекционеру" -- детали серебряной сбруи, найденные в одной из экспедиций на Южный Алтай. Пропажу в хранилище, возможно, обнаружили бы нескоро, но "коллекционер" повёл себя неосторожно -- поехал с ценным приобретением не через монгольскую, а через казахскую границу. Таможня там оказалась не в пример внимательнее, отсутствие документов на археологическую ценность вызвало вопросы, и источник серебра был быстро установлен. Китаец, видя, что дело для него пахнет керосином, не стал запираться и назвал Кукина как продавца. Археолог получил срок, в том числе ещё за три доказанных кражи, отправился в колонию общего режима, но там почти сразу попал в скверную историю -- ввязался в драку и нанёс серьёзные раны охраннику, пытавшемуся драку прекратить. Его направили в другую колонию, а там он, узнав о планах группы рецидивистов устроить побег, вошёл к ним в доверие и вместе с ними подготовил всё для побега. Несколько охранников действительно было подкуплены "снаружи" -- они не только не мешали побегу, но и снабдили бандитов кое-каким оружием. Кукин рассчитывал, что доберётся до своей захоронки, выгребет оттуда всё запасённое и удерёт в тот же Китай или, к примеру, в Турцию.
Петя слушал всё это, и рассказ Кукина казался таким бредом, такой несусветной ерундой...
- Не понимаю... -- сказал он наконец. -- Вы же учёный...
- Учёный? -- захохотал бандит. -- Ни .... я ни учёный, сдалась мне наука ваша... Надо было имя себе сделать, степень там, то-сё, а потом махнуть на Запад -- там таким, как я, кафедру дают без разговоров...
- Таким, как вы, там тридцать лет дают без разговоров, -- отрезал Петя. -- Ворья там своего хватает, импортного не требуется. Ё...., хорошо, что отец вас, ублюдка, не видит, -- убил бы.
- А что ж вы, Пётр Маркович, сами-то? -- язвил бандит. -- Кишка тонка?
- Мне вы никто, а ему... Тьфу, как будто в дерьмо наступил. Ну вас, дадут пожизненное за побег и вооружённое нападение -- туда вам и дорога. Гнида.
Петя отвернулся от бандитов и зашагал прочь, в сторону ледяного водопада. На душе было гнусно, словно памяти отца коснулось что-то мерзкое, что не так-то просто отмыть. Всё, что он с детства помнил о бывшем археологе, будто бы стёрлось, вытравилось намертво -- остался небритый бандит в изорванном ватнике, спокойно рассуждающий о пользе воровства для науки.
Атака бандитов на стойбище принесла немало разрушений. Обрушился лабаз, на котором сидел один из стрелков-наблюдателей, он упал и подвернул ногу. Погибла одна из собак -- бело-рыжий Ковбой. Олени, испугавшись выстрелов, долго носились кругами по долине и потоптали кое-что из имущества оленеводов, одна оленуха сорвалась со склона и убилась насмерть. Чуть не сгорела палатка председателя -- Аня в испуге уронила уголёк на брезент и еле успела потушить быстро разгоравшееся пламя. Но главное -- уцелели канистры с топливом для вездехода, и сам вездеход удалось вернуть.
Придя в себя после боевых действий, жители стойбища вспомнили, что экспедиция вообще-то здесь не навсегда и что у учёных остаётся всё меньше времени. Оставшиеся дни отряд писал, снимал, фотографировал, расспрашивал... Маша наконец исполнила свою мечту -- потанцевала в хороводе; здесь его плясали на эвенский манер и называли тоже по-эвенски -- хэдьэ. Леся записала предание о Кыысы-уот на якутском языке на диктофон, да и вообще ей здесь особенно повезло -- буквально о каждой скале и каждой речке здешние жители знали какие-то предания и "чудесные" рассказы. Не обошлось и без историй о чучуна -- здесь это был персонаж не менее любимый, чем в других районах сибирского Севера. Петя носился с видеокамерой, как ракета, -- снимал то обряд лечения оленей от копытки, то заговор больного зуба, то благословение очагу.
Арсений тоже остался в стойбище.
- Откормиться маленько пришёл, -- объяснял он. -- У меня запасы вышли, а забрался далеко, до посёлка никак бы не дойти... И так два дня голодным шёл.
- Как голодным? -- удивлялась Маша.
- А что, дело привычное, -- смеялся охотник. -- Только больше пяти дней всё-таки трудновато... Мне ещё в горы возвращаться надо -- добыл там кое-чего, спрятал на стоянке, надо сюда перетащить, на вездеходе увезём.
Арсений, кстати, тоже оказался знатоком самых разных баек. Леся на правах специалиста по преданиям и легендам частенько пропадала с ним где-нибудь, не забыв, однако, прихватить диктофон и дневник. Однажды с ура пораньше стойбище проснулось от выстрелов -- Арсений пожертвовал десятком патронов, обучая Лесю стрелять из своего чудо-ружья.
Они же как-то раз отправились в Кыысы-уот -- осквернённая пещера не давала о себе забыть. Леся выгребла и собрала в мешок оставленный бандитами мусор, засыпала камнями кострище, Арсений зарыл неподалёку кости и испортившееся мясо оленя. Белая "девушка" словно смотрела на них -- поблёскивали изломы камня. Однажды из туч прорвалось-таки солнце, и камень в его луче засиял ослепительно-белым светом -- в верней части его был совершенно гладкий участок вроде зеркала. Солнечный зайчик прыгнул в долину, осветил заросли у реки и тут же пропал -- солнце скрылось. Камень сразу словно потускнел.
У подножия пещерки, на небольшом скальном карнизе, в самом деле лежали приношения -- бусинки, колечки, патроны, остатки вышитых ленточек, даже батарейка от фонарика. Прочие, менее долговечные приношения, видимо, рассыпались в прах. Леся положила туда брошку в виде снежинки.
Пока они разбирались с мусором, резко стемнело -- подошла новая туча. На этот раз из неё посылался мелкий колючий снег, сразу похолодало.
- Пересидим? -- Леся забралась в пещерку, куда не добирался стылый ветер
- Пересидим, -- согласился охотник, снял куртку и разложил на полу. -- Садись сюда, на камне замёрзнешь.
- Тебя продует.
- Не, я вроде оленя, мне не бывает холодно, -- усмехнулся Арсений.
- Слушай, у тебя кто из родителей русский? -- спросила вдруг Леся.
- Мама. А ты откуда знаешь?
- А ты на себя посмотри -- ты ж не якут!
- Я не якут, я дружба народов!
Оба рассмеялись, дружно съёжились от особенно резкого порыва ветра, залетевшего даже сюда.
- Всё равно холодно, -- Леся подышала на руки, растёрла щёки.
Охотник стянул свитер, накинул на плечи девушки:
- А так? Согрелась?
- Ещё нет...
Леся спрятала лицо у него на шее:
- Нас не пойдут с собаками искать?
- Мы же не олени. -- Арсений заглянул ей в лицо: -- Ещё погреть, пока не нашли?
- Можно...
Освещение полярного дня не менялось, и определить время было не по чему. Леся села, накинула куртку, чтобы не продуло, начала переплетать косу. Охотник смотрел на неё, не поднимаясь: