– Привет.
ВАСИЛИСА
Они смотрели на меня настороженно, будто я была диким зверем. Я же разглядывала их в ответ, пытаясь найти в себе чувство страха. Их двое, а я одна. Не пора ли начать бояться, Василиса?
Каждая клеточка тела болела и ныла, ходить получалось только опираясь о стену. Проснувшись, я обнаружила на себе чужие вещи и памперс. В любой другой ситуации я бы ощущала смущение, но сейчас внутри разливалось безразличие. Смутно я помнила, как Саша помогал мне выйти из ванной, но осматривала меня девушка. Они видели мое голое избитое тело, но кроме равнодушия я ничего не чувствовала. Я была оболочкой со звенящей пустотой внутри. Даже физическая боль ощущалась притупленной.
– Доброе… кхм… в общем, утро. – Парень в фартуке смешался, будто сказал что-то не то. Саша лишь сдержанно улыбнулся мне уголком рта и кивнул.
Они были такие разные, но в то же время похожи, будто братья, словно что-то роднило их. Я заметила схожесть в повадках, одинаковом повороте головы, позах. Какая-то далекая часть меня вспомнила, как я любила рассматривать их в неловких, но милых моментах у трамвайной остановки. Они были красивыми. Каждый по-своему, но, безусловно, завораживающими. У Саши была бледная кожа и рыжие волосы, но краснел почему-то всегда голубоглазый блондин. Они были маленькой тайной той, прежней Василисы, отдушиной трижды в неделю в бесконечном страхе, который сопровождал ее жизнь. Секретные мальчики из метро.
– Меня зовут Василиса, – представилась я, обращаясь к блондину. Мне хотелось потрясти себя, как неваляшку, в поисках каких-то эмоций, голос прозвучал отстраненно.
Глаза парня расширились, и он покраснел. Снова. Подскочив со стула, он потер ладонями бедра, будто втирая что-то в спортивные штаны, и это движение вызвало во мне смутное воспоминание…
– А я – Женя. – Его голос оборвал смутные картинки перед глазами. – Проходи, присаживайся. Возможно, ты голодна? – Тон и вид излучали радушие, как будто он был гостеприимным хозяином, а я желанной гостьей.
Не успела я ничего ответить, как он уже засуетился, доставая еще одну тарелку и сервируя мне завтрак. От одной мысли о еде затошнило, но я не стала возражать. Я неуверенно сдвинулась с места, памперс стеснял движения, будто матрас между ног зажат. Каждый шаг отдавался тупой болью, и опереться было не на что, кроме стола. Стараясь двигаться медленно, я прошла на кухню, сев спиной к окну, чтобы коридор хорошо просматривался с моего места. Контакт с мягким сидением кухонного уголка и необходимость согнуться практически заставили меня кричать. Сдерживая стон, я одновременно пыталась осмотреться. Кухня была довольно большой, можно было передвигаться, не касаясь друг друга, и при желании у меня было целых две возможности к отступлению. Плюс, здесь куча приспособлений, которые можно превратить в тяжеленное оружие. Но я сомневалась, что смогу двигаться быстро, так что их все еще двое, а я беспомощна.
Я заметила, что Саша внимательно наблюдает за моим шарящим взглядом, и мне показалось, что он просто-таки читает мои мысли. У него проницательный взгляд.
– Хочу сказать спасибо, – я знала, что эти слова нужно и стоит сказать, – за то, что не бросили меня там, у библиотеки. – Женя суетливо уронил лопатку, я повернулась непосредственно к Саше. – И спасибо, что не стал звонить в скорую.
Они смущенно молчали. Да и что тут ответишь.
Не за что, ванна всегда к твоим услугам, заливай ее кровью на здоровье?
– Вы с Мариной поедете к врачу в обед? – уточнил Саша, и я кивнула. Эта Марина была добра ко мне, хотя видела впервые. – Нужно подобрать тебе одежду, не поедешь же ты так, – продолжил парень, а во мне, наконец, проснулась первая эмоция за сегодняшнее утро. Паника.
Одежда…
– А где… где моя одежда? – задыхаясь спросила я.
– Слушай, – по-моему он испугался моей реакции. – Она была слишком испачкана, не думаю, что стоит попытаться стирать. Я сложил в мусорный пакет.
– А куртка? – я не хотела, чтобы мой голос звучал так по-злому, но не могла себя контролировать.
– Тоже там, – извиняющимся тоном сказал он, а потом будто оправдываясь добавил: – Она полностью убита.
– Ты выкинул?! – не своим голосом заорала я, от напряжения стало больно, но ярость была такой сильной, что боль, вспыхнув на секунду, отступила.
– Нет-нет, спокойно, – он поднял руки, будто защищаясь, и я поняла, что не заметила, как вскочила с места, правая рука сжимала вилку так, что побелели костяшки пальцев.
Жгучая волна прокатилась от макушки до кончиков пальцев. Прекрасно, Василиса. Вот и приступы агрессии. А дальше что? Пырнешь их вилкой в благодарность за помощь? Женя стоял с открытым ртом, а на плите скворчала яичница. Боже, параноидальная истеричка со стажем. Вот кто я. Заставив себя выпустить вилку из рук, я снова села.
– Извините меня. – Ярость схлынула так же быстро, как и поднялась во мне, стало стыдно. Утешало только то, что им еще недолго терпеть меня в своей жизни. – В куртке зашит потайной карман. Там все мои документы, все, что осталось от моей жизни.
Женя вернулся к приготовлению завтрака, его спина была напряженной. Саша же молча встал и вышел в коридор. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Вывалив содержимое сковородки на тарелку, Женя присел рядом со мной и ободряюще улыбнулся.
– Все будет хорошо, – пообещал мне он. – Тебя здесь не обидят.
Саша вернулся, неся в руках мою окровавленную куртку и ножницы. Он передал мне верхнюю одежду, а ножницы положил на стол между нами. Я попыталась улыбнуться ему, вложив в эту слабую улыбку все сожаление, которое испытывала. Он кивнул, мол, большое дело, ты чуть не кинулась на нас с вилкой. Это нормально.
Куртка действительно была безнадежно испорчена, но у меня не было других вещей, поэтому я аккуратно вспорола ножницами подкладку, нащупывая острые края пластикового конверта. У меня вырвался вздох. Все было на месте.
– Извини, – я осторожно обратилась к Саше, – могу ли я попросить нитки с иголкой? Я знаю, что вы уже оказали мне доброты больше, чем кто-либо, – нерешительно продолжила я. – Но это моя единственная одежда. Могу ли я постирать ее и высушить? Можно посушить на батарее, чтобы это не заняло много времени.
Они оба недоуменно смотрели на меня, Саша даже брови приподнял. Передо мной остывала яичница, а в горле стоял ком, я чувствовала, что горячие слезы вот-вот польются по щекам. Меня немного пугало то, как быстро я перескакивала с безразличия и чувства пустоты к ярости, затем стыду и чувству вины, а потом к желанию плакать.
– Я имею в виду, что не уверена, что до посещения больницы все успеет высохнуть, – пояснила я. – Не хотелось бы беспокоить вас больше, чем я уже это сделала.
– Ой да ладно тебе! – Женя мягко освободил мои руки от грязной рваной куртки и, переглянувшись с Сашей, кинул ее на пол. Я было дернулась от его прикосновения, но оно было комфортным, деликатным. – Думаешь, ты можешь напугать нас вилкой? – он хохотнул. – Нас так просто не возьмешь.
– А куда ты собралась идти после больницы? – скептично спросил меня Саша. – Какой у тебя план?
Я подавленно молчала.
– Итак, – деловито начал Саша, а Женя встал, подхватил мою куртку и унес в коридор. – Эту одежду мы выкинем, она не подлежит восстановлению. Для больницы подберем тебе что-то из моего, а после больницы ты вернешься сюда.
– А как же твои родители? – с сомнением спросила я. Не уверена, что мое появление здесь останется незамеченным. Да, сейчас, очевидно, родители были в отъезде, но они ведь вернутся.
– Здесь только я, больше никого, – коротко ответил Саша.
– А Марина и Олег? – я окончательно запуталась, на вид он казался чуть старше меня. Разве может подросток жить один?
– Они живут в другом месте, – пояснил Саша, как нечто само собой разумеющееся.
– Видишь, – подал голос вернувшийся с пустыми руками Женя. – Все как нельзя кстати. Ты можешь оставаться столько, сколько нужно.
– Но… – я растерялась. Все не может быть настолько удачно. Вчера моя жизнь едва не закончилась на холодных ступенях библиотеки, но одновременно я сорвала джек-пот, встретив в многомиллионном городе именно тех людей, которые помогут мне разрешить все проблемы. Разве так бывает? В особенности со мной. Здесь должна крыться какая-то злая шутка.
– Ты можешь не беспокоиться, – Саша снова будто мысли мои прочитал. – Займешь мою комнату, она, кстати, запирается на замок, – сказал он, словно между прочим.
Я недоуменно переводила взгляд с одного участливого лица на другое. Очень тихий и тонкий голосок внутри меня уговаривал поверить им. Все люди в мире не могут быть подонками, говорил он. Они уже могли много раз причинить тебе вред. Они хорошие, уговаривал голосок. Но зачем им такая головная боль? Я не могла понять.
Молчание прервала Марина, появившись на кухне в халате, немного растрепанная и зевающая. Поздоровавшись со всеми, она бросила удивленный, но не слишком, взгляд на Женю, после чего скрылась в ванной, поманив меня за собой.
– Ну так что? Останешься? – с надеждой спросил Женя.
Я не ответила. В голове все перемешалось. Жить в квартире, где нет взрослых, а есть только два парня-подростка. Они не вызывали во мне такой волны страха и ужаса, как… он. Но одно дело сидеть на безопасном расстоянии в кухне, а другое дело соприкасаться постоянно, оставшись с ними в замкнутом пространстве. Они помогли мне, говорили, что все будет в порядке, но… раньше я тоже слышала подобное.
Женя продолжал пытливо смотреть на меня. Я неопределенно дернула плечом и, тяжело опираясь на стол, поднялась и прошаркала в сторону ванной, огибая сидящего прямо передо мной Женю. Я помнила, что его прикосновение не вызвало плохих эмоций, но мое тело диктовало свои условия. Больше всего на свете мне хотелось чувствовать себя в безопасности.
С трудом добравшись до ванной, я постучала. Марина открыла и пропустила меня внутрь. Задав неизбежные вопросы о моем кровотечении, она убедилась, что оно прекратилось и, облегченно выдохнув, принялась осматривать синяки, обработав их антисептиком и мазью. Я все думала, как задать вопрос, мучавший меня с того самого момента, как я встала с кровати.
– Почему на мне памперс? – Неужели крови было настолько много или же я описалась под себя? Ведь памперсы надевают взрослым людям только когда все совсем плохо? Я не знала.
– Извини, – объяснила она. – Ночью парни оббегали все магазины и аптеки, белья было нигде не купить. Пришлось вот так выкручиваться и купить то, что было. Сегодня по дороге в больницу заедем, купим тебе новое белье, хорошо? – мягко спросила она.
Я облегченно выдохнула. Никаких особых ужасов.
– А… к врачу нам нужно обязательно? – тихо спросила я, не зная, как задать незнакомому толком человеку мучившие меня вопросы. Почему было столько крови? Что будет делать врач? Мне было так страшно, что снова накатила тошнота.
– Да, – Марина кивнула. – Я уверена, что все более-менее в порядке, иначе кровотечение бы продолжилось. Но лучше если тебя осмотрит опытный врач, потому что Саша сказал… – она немного смешалась. – Что было много крови, в общем.
Я кивнула, пытаясь не слишком задерживаться на воспоминаниях об этом. Поблагодарив Марину, я практически выползла из ванной и неуверенно замерла в коридоре перед зеркалом. Выглядело так, как ощущалось. Болезненно. Уродливо. Наконец моя гнилая грязная сущность гармонировала с внешним видом. Мне хотелось верить, что эти два парня, с которыми я останусь один на один в квартире, помогают мне, потому что они добры. Вряд ли хоть кто-то позарится на уродливого демона, в которого меня превратили его кулаки. И часть меня сожалела, что через месяц все это сойдет, и внешне я буду выглядеть так, словно ничего и не случилось. Мне бы хотелось остаться такой навеки. Потому что такой я и была. Уродливый демон Василиса. В отражении я увидела Женю, который нерешительно остановился чуть поодаль от меня. Вилкой, говорил, его не испугать.
– Сашка там тебе одежду приготовил, – пояснил он.
– Спасибо, я уже иду. – Я медленно проследовала за ним в комнату.
Одежда стопочкой лежала на кровати, одеяло было аккуратно заправлено, шторы отдернуты, и комнату заливал утренний скудный свет с улицы. Само помещение было очень большим, наверное, это самая большая комната в квартире. В первый раз я не заметила, но кровати было две, будто изначально тут жили два человека. Но сейчас вторая кровать больше служила складом, стопками на ней громоздились журналы, приваленные к стене, еще какие-то пластиковые коробки и джойстики. Вроде как должно бы выглядеть бардак бардаком, но все стопки были упорядочены и выглядело опрятно. Рядом с кроватью-складом располагался огромный телевизор, а в углу, рядом со шкафом, был центр этого помещения. Я бы сказала алтарь. Огромный монитор и большущий стол, рядом с которым высился просто-таки трон. Никогда не видела такого внушительного офисного кресла. Уверена, что упав в него, можно было утонуть. Оглядевшись кругом, я решила, что эта комната не лишена уюта и своего сурового очарования, так же как и ее хозяин.
Я заметила, что парни с любопытством и настороженностью наблюдают за мной. Ожидают реакции или боятся? Покосившись на них, я указала пальцем на кресло-трон и вопросительно подняла брови, Саша великодушно кивнул. Прошаркав к трону, я осторожно опустилась на него. Или, точнее сказать, в него. Кресло обняло меня со всех сторон, и даже боль во всем теле не смогла полностью погасить чувство уюта, охватившее меня. Почти как при прикосновении к Жене. Я нашла объяснение приятным эмоциям от его касаний. Это ощущалось уютным. Как будто я вернулась домой. Я закрыла глаза и улыбнулась, немного покачавшись всем телом. Конечно, это не кресло-качалка, но все же какое-то ощущение укачивания возникло. Удовлетворенно вздохнув, я подняла веки и наткнулась на две пары глаз, жадно рассматривающих меня. Выражение лиц парней было настолько схожим, а взгляды были почти идентичные, что мне стало даже немного неловко, будто я застала их за чем-то неприличным. Но не отвратительным. Это всколыхнуло во мне прежние чувства, на которые была способна та Василиса, которую еще никто не убил. Повисла тишина, и некоторое время мы так и сидели, будто загипнотизированные каким-то незнакомым напряжением, повисшем в воздухе.
Голос Марины, прокричавшей из коридора о том, что необходимо собираться, выдернул нас из этого момента. Женя сдавленно прокашлялся и отвел взгляд. Саша спокойно поднялся и вышел из комнаты. Напряжение рассеялось. Этот голос вернул меня к настоящему, напомнив, что я больше не девочка, которая наблюдает за двумя красивыми мальчиками, идущими в метро. Той девочки больше нет, остался только уродливый демон Василиса, избитое изувеченное существо, грязное и испорченное.
САША
За девчонками захлопнулась дверь. Я еще раз прокрутил в голове образ Василисы, в мешковатых спортивных вещах не по размеру и надвинутой низко на лоб кепке. От холода не спасает, зато синяков почти не видно, особенно если нижнюю часть лица прятать за широким воротом куртки. Жекина идея. Иногда он бывает по-настоящему гениальным.
Олег с самого утра был сдержанным и молчаливым. Он добродушно поздоровался с Василисой и даже не заметил, как она вздрогнула и напряглась при виде незнакомого мужчины. Он был вежлив и мил с Мариной, как и обычно, а нас с Жекой будто не замечал. Я ждал отповеди, мой брат никогда особо не умел держать свое мнение при себе. Вечно совал нос в чужой вопрос. Он маячил в гостиной, вроде как складывал постельное белье на диване. Сейчас расплачусь от этой заботы. Я двинул в кухню, где Жека мыл посуду после завтрака. Я не собирался облегчать задачу чуваку в гостиной, мне уже не двенадцать, чтобы бегать за ним хвостиком и ловить каждое слово, как жалкий щенок.