Жека при виде меня кивнул и продолжил уборку. Иногда в нем просыпалась настоящая Золушка. Наверное, он был хозяйственный, из тех, кто любит создавать уют и видят в месте, где они ночуют, больше, чем просто стены. К сожалению, ему не было дано проявить эту свою черту нигде, кроме этой квартиры. Дорого бы я дал, чтобы увидеть лицо его бати, появись Жека перед ним в переднике.
Олег пыхтел в гостиной. Казалось, что я слышу его прям здесь. Учитывая шум бегущей воды и звон соприкасающихся тарелок, брат был очень шумным – его терпение на исходе. Так и жаждет поделиться своим ценным мнением. Я схватил яблоко из вазы на столе и вонзил в него зубы с оглушающим хрустом. Развалившись на диванчике, начал ждать, и… три, два, один!
Олег залетел на кухню. Видно было, что мой обычно мягкий и покладистый брат накрутил себя как мог, прежде чем принять настолько серьезный вид. Деловым и собранным, мне кажется, он был только когда дело касалось медицины. Но сейчас его прям-таки распирало от возмущения.
– Александр! – я аж подавился от такого официоза. – Думаю, что пришло время серьезно поговорить.
– Внимательно… – с сарказмом ответил я, делая приглашающий жест рукой.
– Тебе не кажется, что это… семейный разговор? – ненадолго смешался Олег, покосившись на Жеку.
– Какой-какой? – уточнил я, будто не расслышал. Не, во дает, семейный! – Жека тут останется, потому что мне неохота потом ему все пересказывать по второму разу, – обозначил я рамки.
– Так… – Олег окончательно смешался и весь его пыл погас. Да-а-а, ненадолго тебя хватило, братец. – Учитывая все то, что ты нам вчера рассказал… эта девушка… Василиса… она нуждается в помощи, – запинаясь, проговорил мой брат.
– Да, и мы окажем ей любую помощь, которую сможем, – согласился я.
– Кто мы? – взвился Олег. – Необходимо обратиться в соответствующие органы… Да, она не захотела идти в милицию, чтобы не проходить унизительную процедуру освидетельствования… я полагаю, – продолжил брат. – Но дальше-то что? Органы опеки? Нужно найти информацию, кто занимается этими вопросами.
– Мы обязательно найдем всю информацию, которую захочет найти Василиса, – уверил его я. Жека тем временем закончил с посудой, вытер руки и присоединился к нам за столом. – Когда она будет готова и попросит нас об этом. – Я сделал ударение на последней части предложения.
– А до этого что? – недоумевающе вытаращился на меня Олег.
– А до этого ничего, – пожал я плечами, – будем спокойно жить и подождем, пока она поправится и будет готова обсудить это.
– Где жить? – Олег снова начал закипать. – Здесь? Это тебе не бездомную собаку или кота домой притащить, – втолковывал мне брат. – Она несовершеннолетняя, ее будут искать. У нас могут быть неприятности.
– У нас? – я насмешливо вскинул брови. – Ты никак собрался тут остаться и заботиться о несчастных беспризорниках.
Брат густо покраснел в ответ на мое замечание. Да, я знал, что бью ниже пояса, но он меня достал.
– Не забывай, я все же несу за тебя ответственность. – Голос Олега дрогнул. Ну хоть совести хватает не смотреть мне в глаза, произнося такие слова.
– Олег! Я – взрослый парень, думал, что с этим мы уже решили, – мне надоело играть в поддавки, ты хочешь говорить открыто, давай говорить открыто, дорогой брат. – Я не лезу в твою жизнь, ты не лезешь в мою. У тебя нет от меня проблем, я соблюдаю свою часть сделки. Соблюдай и ты свою.
– А если отец узнает?
Я закатил глаза. Что за наивняк?
– Слушай, ты еще не понял? Да пофиг ему! – сказал я со смешком. – Пока у нас нет проблем с законом, и его не ищут какие-нибудь там службы, ему на нас насрать. – Олег поморщился, услышав мои циничные слова. – Меня это вполне устраивает, лишь бы денежки капали. – Я до конца прояснил свою позицию и сложил руки на груди, ожидая отповеди моего милого брата.
– Ладно. – Олег проигнорировал мои слова об отце. – Но не говори, что я тебя не предупреждал. И когда начнутся проблемы, а они обязательно начнутся, – пригрозил он, – не надо звонить на ночь глядя и просить помощи.
Он хотел казаться хуже, чем был. Я впервые попросил у него помощи за последние четыре года, не думаю, что так уж успел ему надоесть. Но переговоры ему вести не стоит, для этого он никуда не годится. Надеюсь, что в операционной редко приходится спорить и убеждать коллег в своей правоте, иначе моего брата ждет профессиональный провал.
– Я буду звонить и просить тебя о помощи, когда мне это понадобится, – ответил я, глядя ему в глаза. – И ты мне поможешь. Я не так часто прошу, чтобы ты утомился прям.
– Я не имел в виду… – Он покраснел и начал мямлить. Боже, серьезно? Ему надо научиться не так сильно поддаваться на манипуляции. – Ты всегда знаешь, что я готов помочь. Я не хотел сказать… – Он окончательно смешался и замолк, но после нескольких секунд молчания добавил: – Я не хочу, чтобы случилось что-то плохое… с тобой.
О-о-о-о, ты опоздал. Лет так на десять, дружок. Или на пять, когда все еще могло быть хорошо.
– Олег, – я немного смягчился, его вины в том, как сложилась наша жизнь, было не так уж и много, – давай все останется как прежде. А прежде я не доставлял тебе неприятностей и соблюдал все наши договоренности.
Брат кивнул. Женька сидел тише воды, ниже травы. Мне кажется, что он вообще ни разу не видел, чтобы мой брат столько говорил. Поэтому он наблюдал за всем этим разговором широко открытыми глазами. Вкратце он был в курсе нашей с Олегом договоренности, но всех подробностей мы с Жекой не обсуждали. Так что друг слышал только ту версию, в которую верили его родители и все остальные соседи.
Я откинулся на спинку диванчика, разглядывал обоих и размышлял. Вот сидит человек, который внешне похож на меня, как две капли воды. Я точно видел, каким буду в двадцать три, как взросление повлияет на меня внешне. Но этот человек был самым чужим на свете. Нас связывала кровь, а больше ничего. И вот совершенно чужой человек, не похожий на меня ни внешне, ни внутренне, но с ним меня связывает вся жизнь. Он знал мои привычки, распорядок дня, раз в неделю помогал мне с закупом продуктов и делал так, чтобы я не сдох от последствий своей скверной стряпни. С этим человеком меня связывало нечто большее, чем кровь и условности. Личный выбор? Судьба? Стечение обстоятельств?
Это был первый момент в моей жизнь, когда я задумался, из чего складывается семья. Ведь семья нужна каждому человеку.
ВАСИЛИСА
Марина вела себя мягко и учтиво, пытаясь завести разговор на отвлеченные темы, но меня все больше и больше беспокоил предстоящий визит к врачу. Будет ли это больно? Мне было даже сложно идти, все настолько болело там… внизу. Я даже подумать боялась, что меня будут осматривать и прикасаться. Ожидание казалось невыносимым. Словно удлиняя эту пытку, мы заехали в магазин за бельем. Было позднее утро субботы, магазины открылись едва ли больше часа назад, и народа было немного, но я почувствовала невольную тревогу, когда Марина, выйдя из такси, устремилась по улице к торговому центру, даже не оглянувшись. Она шла не быстро, но мне пришлось постараться, чтобы успеть за ней. Едва сдерживая стоны боли, я тащилась следом, мне казалось очень важным не упустить ее из виду. Это было самым важным. Паника начала накатывать, и я ускорила шаг, почти наступая на пятки девушке Олега. Я не понимала, почему мне так важно было быть рядом с Мариной, тем более, тревога не улеглась до конца и все еще билась где-то в горле, мешая дышать. Я почти не разбирала слов девушки, спеша за ней между рядами и просто кивая на какие-то вопросы. Меня бросало то в жар, то в холод. Вдруг затылком я почувствовала, что за спиной кто-то стоит. Внутри меня все обмерло. Неужели?..
Резко обернувшись, я наткнулась на фигуру незнакомки, которая рассматривала комплекты белья на вешалках, не обращая на меня ни малейшего внимания. Это был не он. Тем не менее, мне казалось, что женщина стоит уж слишком близко, и это меня беспокоило, рождая неприятное чувство. Не панику и страх, которые я ощущала, совершая короткую болезненную пробежку за Мариной по улице, а дискомфорт на грани того, что мне хотелось уйти, отодвинуться.
– Давай возьмем эти, – Марина показала мне набор из хлопковых трусов, где в одной пачке сразу семь штук.
Я почти не глядя пошарила рукой, выхватила нужный мне размер и заверила ее, что мне больше ничего не нужно, только бы побыстрее выбраться из этого магазина. Расплатившись на кассе, я снова почти наступая на пятки Марине, двинулась за ней к машине, ожидавшей нас все это время на стоянке. Стараясь не смотреть по сторонам, я считала выбоины и щербинки в асфальте, ориентируясь на цокот Марининых каблуков. Цок-цок, тревога никуда не уходила, цок-цок, пятнадцать щербинок, одна большая выбоина. Цок-цок, девушка остановилась, послышался звук открываемой двери, и я постаралась поскорее пробраться на заднее сиденье. Тревога немного отпустила. Марина села вперед и назвала адрес больницы. Я теребила пальцами небольшой шелестящий пакет из магазина белья. Подумав немного, засунула его в карман куртки и постаралась выровнять дыхание. Я даже забыла о предстоящем осмотре у врача, настолько неприятно было оказаться на большом открытом пространстве, заполненном людьми.
Всю поездку я растерянно размышляла, что это было. Раньше со мной никогда не случалось таких приступов паники в магазинах. Да и в любых местах, кроме дома. Это неприятное липкое чувство, струящееся по позвоночнику, возникало только когда я переступала порог нашей квартиры, и в магазине заставило меня в ужасе подумать на секунду, что обернувшись, я увижу не милую женщину в отделе белья, а… его. Хотя, казалось бы, что ему делать в магазине белья. Это глупо.
Доехав до поликлиники и понимая необходимость снова выйти из машины, я опять почувствовала накатывающую панику. Что же это такое! Вряд ли он будет в женской консультации, нужно же быть разумнее. Но разумнее быть не выходило, поэтому я снова ускорила шаг, чтобы не выпускать Марину из вида, вжала голову в плечи и уткнулась взглядом сначала в асфальт, а потом в ровные квадраты плитки на полу поликлиники.
Мы спокойно, без задержек прошли на второй этаж, и Марина уверенно зацокала по коридору. Она была здесь не впервые, это было ясно по тому, как часто с ней здоровались и бросали ей «привет, Мариш» на разный лад женские голоса. Я не чувствовала всепоглощающей паники, лишь тревогу, словно стены женской консультации раздвигались прямо у меня на глазах, оставляя меня одну на огромном пространстве, продуваемом всем ветрами, и мне даже некуда было спрятаться. Хотя от чего мне здесь прятаться. Все эти сумбурные ощущения и страх вызывали практически тошноту, и я тяжело сглотнула, беспокоясь, что меня вырвет на этот чистый кафельный пол.
Марина остановилась и, обернувшись ко мне, попросила подождать, она заглянет к маме, может ли та принять нас прямо сейчас. Мне захотелось закричать по-детски, чтобы она меня не бросала, но я только застыла столбом, открывая и закрывая рот. Марина же, наполовину заглянув за дверь с табличкой «гинеколог», застыла так на несколько секунд, а потом кивнула и открыла дверь шире, входя внутрь. Посмотрев на меня через порог, она ободряюще улыбнулась и пригласила жестом следовать за ней.
Кабинет был разделен на две части ширмой, за которой слышалось движение, и добродушный грудной голос сказал:
– Давайте-ка, девчушки, снимайте верхнюю одежду и обувь и проходите сюда.
Я, оглядевшись, заметила обычную больничную кушетку того странного коричневого цвета, который кажется всегда слегка отвратительным, и, расстегнув куртку, аккуратно сложила ее, примостив рядом с Марининым пальто, которое она бросила куда как небрежнее. Ботинки заняли гораздо больше моего времени, потому что сгибаться было все еще больно, а шнурки, будто издеваясь, выскальзывали из-под одеревеневших пальцев. Немного поразмыслив, я сняла и кепку. Марина терпеливо ждала меня у ширмы, переминаясь в тонких колготках на холодном полу и ведя молчаливый разговор одними взглядами с обладательницей женского голоса.
Пройдя вслед за Мариной во вторую часть кабинета, я успела краем глаза увидеть пугающего вида кресло, после чего сосредоточила внимание на дородной женщине в белом халате, которая сидела за столом. Весь ее вид говорил о радушии и доброжелательности. Она лишь мельком скользнула взглядом по моему избитому лицу и приветливо улыбнулась.
– Здравствуй, моя хорошая, – пророкотала она своим мягким голосом. Все в ней было округлое и милое, настраивающее на спокойный лад, даже голос как будто тек. – Меня зовут Тамара Александровна, а тебя?
– Василиса, – прочистив горло, я представилась. – Приятно познакомиться.
– Так, милая. – Она посмотрела на меня открыто, и в ее глазах я увидела сострадание. – Мне Маринка немного рассказала о ситуации, но я буду задавать некоторые вопросы по ходу осмотра, хорошо?
Я смогла только сдавленно кивнуть.
– Ты хочешь, чтобы она осталась здесь, с тобой, для спокойствия? – участливо спросила женщина.
Я пожала плечами. Марина уже все видела, но кто знает, какие вопросы будет задавать Тамара Александровна.
– Давай, Маришка, посиди в коридоре, – женщина бесцеремонно шлепнула дочь пониже спины. Марина с притворным возмущением закатила глаза, выходя из кабинета, и жестами показала мне, что будет прямо за дверью.
– Если что – кричи, – заговорщицки прошептала она, хотя мать ее прекрасно слышала. – Иногда эта женщина по-настоящему ужасна.
Тамара Александровна хохотнула, а я попыталась улыбнуться. Вышло не очень. Я понимала, что, скорее всего, они хотят меня подбодрить и утешить, настроением заверяя, что сейчас не произойдет ничего плохого или страшного. Но мне не становилось от этого легче, хотя я и была благодарна.
Осмотр проходил настолько медленно и деликатно, что я даже не ожидала. Единственное мое посещение гинеколога составлял школьный осмотр в начале учебного года, и тогда грубая тетка, не поверив моим ответам об отсутствии половой жизни, заставила меня забраться на холодное страшное кресло, бесцеремонно осмотрев меня руками в резиновых перчатках.
Сейчас же Тамара Александровна задавала короткие вопросы, интересуясь больше симптомами и моими физическими ощущениями, чем событиями, которые привели к этому. Думаю, что ее профессионального опыта было достаточно, чтобы самой понять, что именно приводит к тому состоянию, в котором я находилась. Осмотрев меня и извиняясь каждый раз, когда я вздрагивала от неприятных ощущений, она констатировала, что сильных разрывов нет и предположила, что у меня было обильное кровотечение, никак не связанное с внутренними повреждениями. Но для большей уверенности она все же отвела меня на УЗИ и сидела со мной все то время, пока мне проводили исследование. Ее диагноз подтвердился, необходимости накладывать швы не было. Вернувшись в ее кабинет, мы еще немного поговорили, она написала мне рекомендации, как при гигиенических процедурах обрабатывать повреждения, после чего предложила созвониться через несколько дней, а через месяц прийти на повторное обследование.
– Зачем? – не поняла я. – Если меня не будет ничего беспокоить, то все равно нужно позвонить и прийти?
– Милая, – начала она с осторожностью. – Я сейчас сделала первичный тест и взяла у тебя анализы. Результаты теста и анализов обсудим по телефону, но через месяц лучше повторить.
– Что за тест и анализы? – холодея спросила я.
– Тест на беременность, – осторожно ответила врач. – А анализы на заболевания.
– Бе… ременность? К… какие заболевания? – Я в ужасе замерла, точно не зная, что испугало меня больше.
– Мы должны удостовериться, что ты не получила некоторые болезни, которые передаются при такого рода контактах, – мягко объяснила она. – Сейчас я провела исследования на гонококки и прочие названия, которые тебе ничего не скажут, но через месяц для большей уверенности надо сдать еще раз. А через полгода еще разок пересдать ПЦР и кровь.
– А кровь зачем? – Я знала, что ответ мне не понравится.
– На ВИЧ, сифилис и гепатит, – объяснила Тамара Александровна. – У них самый долгий период… когда человек может быть уже заражен, но вирус еще не активировался. Про остальные болезни и беременность узнаем гораздо раньше, думаю, уже через месяц-полтора.