— А на Марс поразительно короткая юбка, — поддразнивающе заметил Тамаки, надеясь забраться Жадеиту под кожу.
Жадеит заметно передернулся от данного заявления, и Тамаки усмехнулся:
— Вот я думаю, это она так пытается впечатлить этих троих мужиков?
Это сработало: Жадеит бросил руку Мамору и потянулся за снимком, но Тамаки отпрыгнул в сторону, удерживая рамку на расстоянии вытянутой руки.
— Дай сюда! — потребовал Жадеит, перепрыгивая через кровать, но Тамаки уже был далеко, бросая через плечо: — Гхм, а она точно строит глазки этому брюнету… Кажется, тебе нашли замену!
— Отдай сюда! — Жадеит набросился на Тамаки сзади, и они оба упали на пол гостиной, где принялись бороться за фотографию.
— Прекратите! — воззвал Сея. — Вы его разбудите!
Но они проигнорировали его. Жадеит наконец смог дотянуться до кулака Тамаки, прижав локоть к его животу. Молодой рыжий парень оказался беззащитен перед этим приемом, чем позволил Жадеиту заполучить преимущество.
— Читер, — проворчал Тамаки, поднимаясь на ноги.
Жадеит встал, пригладил волосы и посмотрел на изображение. Марс стояла рядом со своей принцессой, одетая в серую униформу, которая, в самом деле, оказалась чересчур коротка, открывая изрядную порцию ее длинных ног. Ее рука покоилась на плече принцессы, но трое женоподобных мужчин стояли далеко, на заднем плане, и Марс, совершенно очевидно, не имела к ним никакого отношения. Он злобно зыркнул на веселящегося Тамаки, после чего направился обратно в спальню.
— Попался! — сквозь смех выдавил Тамаки.
Жадеит зарычал, после чего проговорил что-то на древне-территарианском и бросил фото на кровать, продолжив чтение заклинания.
Кёя покачал головой — все-таки, какие-то вещи никогда не меняются. Его глаза скользнули по фото, на котором ему с улыбкой подмигивала голубоглазая блондинка. Она держалась за миниатюрное плечо Меркурий, позируя в совершенно несвойственной ей манере, и, видя ее столь расслабленной, его сердце радостно сжалось. Видимо, многое изменилось для нее с момента прошлой жизни. Ему пришлось удержать себя, чтобы не провести пальцем по изображению. Ее волосы были подвязаны одним единственным алым бантом, и он улыбнулся, когда в его сознании всплыло воспоминание.
— Сегодня Ваши волосы распущены, — мягко заметил он, стоя рядом с ней, но не спуская глаз со своего господина, который сопровождал свою даму в саду.
Спина Венеры напряглась, и в ее взгляде сверкнула гордыня.
— Не смейте думать, что данное решение как-то связано с Вами.
Он усмехнулся:
— Разумеется, миледи.
— Привет, любовь моя! — Тамаки снова плюхнулся на кровать, вновь завладевая рамкой. Он легонько поцеловал Меркурий. — Скучала по мне? Я очень скучал! Больше твоей прелестной синеволосой головке не о чем беспокоиться — совсем скоро я вернусь к тебе, чтобы крепко сжать в своих объятиях, а потом поцеловать, и…
— И тогда мы сможем накрасить друг другу ноготочки! — излишне сердито проворчал Жадеит.
Тамаки бросил на него испепеляющий взгляд.
— Кайфоломщик просто не выносит шуток, — он внимательно вглядывался в картинку на протяжении нескольких секунд, после чего с удивлением спросил: — Это что, парень? — он развернул изображение и ткнул пальцем в высокого блондина в широком темном свитере.
Сея придвинулся ближе, чтобы лучше рассмотреть.
— Нет, — заключил он. — Думаю, это Сейлор Уран.
Тамаки вновь развернул к себе фотографию:
— Оу. А есть Сейлор Уран?
Сея кивнул.
— Девушка с аквамариновыми волосами — это Сейлор Нептун, а высокая, с темно-изумрудными — Сейлор Плутон. Ну а с темно-сиреневыми — Сейлор Сатурн.
— Ого. А что за парни?
— Ты про межгалактических трансвеститов?
Глаза Тамаки превратились в блюдца:
— Не-е-ет! Ты серьезно?
Сея кивнул:
— Это трое инопланетных трансвеститов, которые превращаются в Сейлор Воинов.
Тамаки зажал рот рукой и отбросил рамку, словно та обожгла его.
— О, господин, — запричитал он, обращаясь перекошенным лицом к своему господину. — Почему ты не позвал нас раньше? Мы бы спасли тебя от этой ужасной дозы эстрогена!
— Это, кстати, объясняет розовую рубашку, — прокомментировал Кёя.
— Знаю! — театрально прорычал Тамаки. — Еще бы немного, и он бы стал Эндимионой, Сейлор воином Терры! С тиарой и все такое… — Он поспешно сел рядом с принцем и призвал свою хрустальную флейту. — Но я все исправлю. Не волнуйся, повелитель, тестостерон прибыл! — он принялся играть на флейте, но первые ноты прозвучали крайне фальшиво. — Ох ты ж! Прошла вечность с тех пор, как я играл на ней последний раз.
— И это так по-мужски! — пробурчал Жадеит.
— Сказал тот, кто огнем прогоняет лихорадку, — заметил Сея, изучая медицинские книги на полке.
— Я не прогоняю лихорадку! — огрызнулся Жадеит. — И вообще, при чем тут это? Я восстанавливаю его магию.
Сея взял с полки самый толстый талмуд и открыл его на середине:
— Тебе не следует играться с израсходованной магией — это может быть опасно, — сказал он отрешенным и занудным тоном.
— Я — Хранитель Священных Огней Терры! — зарычал Жадеит. — Я могу делать что хочу с его магией!
— Джентльмены, — одним единственным словом Кёя заставил всех их замолчать. — Он проснулся.
Все глаза обратились к фигуре, сидящей на кровати. Голубые глаза, обжигая глубиной своего взгляда, внимательно смотрели на них в полном неверии. Тамаки тут же спрыгнул с кровати, Сея виновато поставил книгу на полку, Жадеит стремительно отпрянул подальше, а Кёя попросту взглянул на него. Все смотрели на Мамору, не зная, что им делать, и в это мгновение сомнения закрались в их сердца — возможно, они ошиблись в том, что он ждал их. Возможно, он вовсе не хотел, чтобы они вернулись. Возможно, им следует покинуть это место.
В этот момент открылась входная дверь.
— Мамо-чан! — выкрикнул высокий голос. Послышался звук сумки, упавшей на пол, а так же звон ключей, которые полетели на столик в прихожей, после чего эхо высоких каблучков раздалось из коридора, приближаясь с каждой непростой секундой. — Малыш? Я почувствовала твою магию… С тобой все хорошо?
Бледное личико прошествовало через порог комнаты, сопровождаемое двумя оданго и длинными на зависть хвостиками. Голубые глаза моргнули, встретившись с неожиданной картиной в комнате, и в воздухе повисло напряжение.
А затем Лунная принцесса завизжала.
— Это вы! — воскликнула она, бросаясь на шею Тамаки с распахнутыми объятиями, простояв так несколько секунд. — Не могу поверить! Это же правда вы! Вы здесь! — она притянула шокированное лицо Тамаки ближе, чтобы чмокнуть его в нос. — Цоизит! И Нефрит! — на этих словах она протанцевала к Сее и крепко обняла его, не прекращая заливаться смехом. — Я каждую ночь на протяжении нескольких лет молилась, чтобы вы вернулись! И теперь вы здесь! Кунцит! — Серьезный полицейский лучезарно улыбнулся Лунной принцессе и благородно разрешил заключить себя в цепкое кольцо объятия. — О, Минако будет безгранично рада тебя видеть! Ты даже не представляешь!
А затем ее невинные глаза обратились к нему. Жадеит нервно сглотнул, когда девочка, которую он несколько раз пытался убить, внимательно посмотрела на него. Медленно, невероятно медленно, она пересекла комнату и села на колени рядом с ним. Он чувствовал, как пот начинает стекать по его лицу. Если она кинется на него с кулаками — он поймет. Если она потребует, чтобы он ушел — он уйдет. Если она захочет, чтобы он умер — он совершит сэппуку прямо здесь и сейчас.
— Жадеит? — прошептала она.
Он ожидал.
Слезы подступили к ее глазам, и она обняла его крепче, чем всех остальных вместе взятых.
— Я так рада, что ты здесь! — с невероятной искренностью выдохнула она.
Он растаял в ее прощении.
— Прошу простить меня, Ваше Высочество, — со всхлипами выдавил он.
Она отстранилась от него и положила руку на его теплую щеку:
— Тут не за что извиняться.
Она, в конце-концов, посмотрела на любимого, который на протяжении всего этого времени сидел прикованный к кровати.
— Мамору, — сказала она, озарив комнату улыбкой, что была ярче, чем само солнце. — Они вернулись.
Мамору медленно обвел взглядом всех присутствующих и не хотел верить тому, что видел. Его глаза остановились на Кунците, и он больше не мог сдерживать слез. Из-за всхлипов становилось трудно дышать, но дрогнувшим голосом он спросил:
— Где же вы были?
Кёя заключил своего господина в бережные объятия, зарывшись носом в его черные волосы, которые даже сейчас пахли лесом.
— Мне жаль, господин, — выдохнул он.
Мамору без стеснения плакал перед четырьмя людьми, которых он хотел увидеть больше всего на свете. На протяжении всей своей жизни он считал, что его сердце бьется только ради загадочной принцессы из его сновидений — поэтому он так долго и так отчаянно искал ее, надеясь, что она сможет прогнать ноующую в груди боль. Но когда он нашел ее, щемящее чувство на душе не исчезло — стало меньше, да, но не исчезло. Когда его воспоминания полностью восстановились, он понял, почему это произошло: его сердце билось в унисон не с одним сердцем, а с пятью. Каждому присутствующему здесь человеку принадлежала частичка его сердца. И они вернулись!
— Но как? — спросил он сквозь слезы. — Я ничего не почувствовал, когда заклинание закончилось…
Он посмотрел на них, с отчаяньем ожидая ответа.
— Мы всегда были рядом, — объяснил Кунцит.
— Я не был, — произнес Жадеит в попытке немного разрядить обстановку, но, это лишь напомнило всем о его истории, от чего всем стало только хуже. Склонив голову, он продолжил: — Но это не имеет значения — теперь я здесь, — сказал он решительно.
— Все еще нестабилен, — нарочито громко шепнул Сея Тамаки.
Тамаки засмеялся и в той же манере прошептал в ответ:
— Я бы вот не хотел, чтобы ментально нестабильный человек находился подле моего господина.
Боль, которая отразилась на лице Жадеита, свидетельствовала о том, что пока не следует дразнить его на этот счет. Тамаки и Сея, сокрушаясь, опустили глаза в пол.
— Со мной все нормально! — слабо запротестовал Жадеит. — Кристалл все поправил! — Жадеит встал на одно колено, и его голос наполнился раскаяньем: — Вы спасли меня, господин. Благодарю.
Мамору был несколько сбит с толку подобным заявлением — он, очевидно, упустил что-то очень важное. Он взглянул на Кунцита в поисках объяснения.
— Тамаки, — указал тот на Цоизита. — Сея, — посмотрел он в сторону Нефрита, и тот кивнул. — И я возродились после падения Серебряного Тысячелетия. По пока не ясным нам причинам, мы жили без наших воспоминаний, но две недели назад все изменилось, когда Вы призвали нас.
«Тогда я как раз освободил тайные воспоминания о Терре», подумал Мамору, взглянув на жену, которая улыбалась всезнающей улыбкой. Он улыбнулся ей в ответ, транслируя благодарность одним лишь взглядом.
— На протяжении последних двух недель мы пытались найти Вас, но прежде нам требовалось спасти Жадеита от его собственного ослиного упрямства, — он бросил взгляд на все еще склонившегося в поклоне Шитенно. Жадеит сжал руки в кулаки, но ничего не сказал. — Но мы смогли воссоединиться с Вами, благодаря утреннему призыву.
— И как раз вовремя! — встрял Тамаки. — Серьезно, повелитель! — отодвинув Кёю в сторону, Тамаки уселся на кровать, тыча фотографию в лицо Мамору. — Розовый? Что в тебя вселилось, что ты решил надеть розовую рубашку?!
Щеки Мамору покрылись румянцем. Он не знал, что на это ответить, поэтому произнес:
— Пожалуйста, не зовите меня «повелителем». Меня зовут Чиба Мамору, и я больше не принц Земли.
— Как раз наоборот, сир, — возразил Сея, добавив почтительное обращение только чтобы позлить его. — Согласно звездам, Вам все еще уготовано править этой планетой в качестве короля, что делает Вас принцем. Но, если Вы так того желаете, мы можем называть Вас Мамору.
— Спасибо, — поблагодарил он с облегчением.
— А я Усаги! — оповестила Усаги. — И мы женаты! — она показала им кольцо. — Как жаль, что вас тогда не было! О, знаю! — она подпрыгнула к кровати и обвила руками шею супруга. — Давай поженимся еще раз, чтобы они смогли присутствовать на нашей свадьбе!
— Это совершенно необязательно, Усаги-чан, — махнул рукой Тамаки.
Усаги надулась, но ее горе было недолгим.
— А кто голоден? — внезапно спросила она, спрыгивая с кровати и подбегая к двери, бросая через плечо: — Мне понадобится сходить в магазин, но мы, правда, можем приготовить быстрорастворимой лапши или даже заказать еду на дом!
Кёя улыбнулся своему господину.
— Я Кёя, — представился он. — И, думаю, я пойду помогу Вашей жене.
На этих словам он отправился на кухню.
— Думаю, нам надо дать вам возможность отдохнуть, — сказал Сея. — Пойдем, Тамаки.
— Ой, блин! — пробурчал Тамаки, но подчинился. Дверь за ними захлопнулась, оставив Мамору наедине с Жадеитом.
Белокурый Шитенно так и не поднялся с колена, его глаза все еще смотрели в пол.
— Господин, — прошептал он, не вполне уверенный, что он может сказать. Как он может извиниться за то, что натворил? Извиниться за то, что нарушил клятвы, которые принес в детстве? Извиниться за то, что предал своего повелителя?
Он сидел, прислонив колени к груди, напротив деревянного креста, который знаменовал могилу его матери. Ветер с соленого моря ворошил его волосы, привнося с собой звук бьющихся о берег волн и крики чаек. Песок под его ногами нагрелся, солнце взошло высоко над горизонтом, но сам воздух оставался прохладным — с севера приближалась гроза: серые облака уже начинали заволакивать небо. И среди всего этого он сидел в одиночестве, пытаясь понять, что ему делать.
— Ко? — присел рядом с ним загадочный мальчик, которого он хотел убить. Принц Эндимион.
Ко не взглянул на него — он знал, чего мальчик хотел от него. Знал с того момента, как увидел его, и, возможно, именно поэтому и захотел убить. Пламя в его груди отказывалось подчиняться кому бы то ни было, тем более человеку. Но в тоже самое время, сама его сущность требовала принять предложение Эндимиона. Он был сбит с толку и не знал, что с этим делать.
— Ты не хочешь меня, — наконец сказал он, нарушая тишину. — Я погублю вас.
К его удивлению, Эндимион рассмеялся.
— Не-а, не погубишь, — уверил он.
— Ты дурак? — огрызнулся он. — Ты что, забыл, что я уже попытался?
— И у тебя ничего не вышло, — заметил Эндимион. — И больше ты этого делать не будешь, я точно это знаю.
Ко развернулся к нему.
— Откуда ты знаешь?
Фраза должна была быть вызовом, но прозвучала как отчаянный крик души.
Эндимион дотронулся до медальона на его груди.
— Я знаю, что он означает, Гелиос рассказал мне об этом. Ты — Хранитель Священного огня. Легенда гласит, что ты способен как на великое добро, так и на великое зло, в зависимости от того, что тебя окружает. — Он взглянул на крест. — Твоя мама любила тебя, огонь поддерживал в ней жизнь, но люди боялись тебя, и огонь попытался уничтожить их.
Ко с тоской посмотрел на крест — он скучал по своей маме.
Эндимион призвал в свои руки Золотой кристалл.
— Кристалл символизирует чистоту. Ты атаковал меня, потому что ты чувствовал угрозу с моей стороны, но когда кристалл коснулся тебя, он передал тебе своей чистоты и успокоил тебя. Поэтому я знаю, что ты больше не причинишь мне вреда: потому что я стану твоим другом, который покажет тебе любовь и доброту, откроет тебе мир приключений и братской поддержки, а также других замечательных вещей. И остальные сделают тоже самое. Я уверен, что ты этого хочешь — ты не желаешь убивать, ты ненавидишь это. Я видел это на твоем лице.
— Ты думаешь, что так много знаешь, — произнес он, попытавшись в последний раз выказать свое неповиновение, но они оба знали, что эту битву он уже проиграл.