Но зятек вежливо пояснил, что теща находится далеко – в деревне, где занимается выращиванием сельхозпродуктов. И что еще не время…
И для посещения театров, музеев, выставок и прочих культурных мест у Шпунтикова тоже не находилось времени. А вот на трактиры, пивные бары и прочие питейные заведения оно откуда-то бралось…
Но, пожалуй, наиболее запоминающейся была встреча с заводчанами, коллегами Василия по работе. Несмотря на многомесячную невыплату зарплаты, бастовать здесь никому и не приходило в голову, а японца принимали как самого дорогого гостя – по высшему разряду. Было даже остановлено и без того хилое производство, и здесь же в цеху обнаружился длиннющий стол…
Киро Сино робко было возразил, что он ничего этого не заслуживает и просто желает ознакомиться с производством. Но вместо этого был усажен на самое почетное место – ближе к батарее бутылок. И по этой причине он так и не смог получить ответа на главный вопрос: чем же на заводе все-таки занимаются и что выпускают?!
До отъезда оставалась неделя с хвостиком, и назойливый японец опять напомнил о желании увидеть «мать жены», руками которой был приготовлен тот необычный волшебный напиток, уже не раз спасавший Киро в самых критических ситуациях…
И в конце концов зятек сдался. Усадил японца в «запорожец» и помчал по чисто российским колдобинам в деревню…
Тещина обитель вопреки ожиданию представляла собой сверхскромное сооружение. Столь же скромно выглядел и повидавший виды сортир, хотя и к последнему не заросла народная тропа… Но что все это по сравнению с тем порядком, который царил на самом участке! Изумрудная ботва картофеля говорила сама за себя. Даже колорадские жуки предпочитали облетать это опасное место стороной и на всякий случай перебирались к соседям.
Посередь немалого этого поля возвышалось то, ради чего и была совершена неблизкая эта поездка, при одном упоминании о которой зятек как-то тускнел, робел, делался жутко нервозным и неразговорчивым. Возвышалось то, что умещалось в труднопроизносимое для японца, но совсем простенькое и коротенькое и в то же время необыкновенно емкое слово – «теща»… Возвышалось, как неприступная скала, как дуб среди долины ровныя, как, наконец, седой от ковыля холм на степной ладони.
И тут японцу сделалось страшно. Страшно от того, что только сейчас он понял, какую совершил промашку. Киро Сино и представить себе не мог, что природа может изваять такое вот монументальное творение в лице женщины- труженицы. А промашка заключалась в том, что заботливо припасенный сувенир в виде кофточки никак не соответствовал увиденному. Данная одежонка пришлась бы в пору и англичанке, и француженке, и немке, а также доброй половине женщин азиатских стран и африканского континента. Но ни в коей мере женщине, живущей в глубинке России.
Страшно было еще и потому, что японец чувствовал себя также, как чувствует карлик перед великаном или же заяц перед медведем.
В завершение ко всему теща легко оторвала Киро от земли, поцеловала в самый лоб и бережно опустила на землю.
Японца Анна Петровна приняла за приехавшего на сельхоз работы школьника. Но зятек вежливо пояснил, что никакой это не школьник, а житель Страны восходящего солнца. Впрочем, сказанное мало о чем говорило теще, ибо солнце для Анны Петровны всходило совсем рядышком – за ближайшим бугорком. Однако о Японии была наслышана и даже имела зонтик ихнего производства, который всячески берегла от непогоды.
Уяснив наконец что к чему, теща еще раз заключила Киро в крепчайшие объятья и не выпускала уже вплоть до стола.
И здесь, в пустой на первый взгляд избе, стали происходить вещи удивительные. Как по мановению волшебной палочки на стол начали приземляться румяные блины, а картофель, одетый по этому поводу в парадный мундир запекался так, что можно было есть с кожурой. Явились и другие угощения. И, конечно же, и на этот раз в центре особого внимания оказалось нечто жидкое, чисто собственного приготовления…
Произнесли уже не один тост за дружбу, за здоровье, хороший урожай и прочее. Как вдруг японец вспомнил про сувенир и все-таки решился преподнести его Анне Петровне, видно, рассуждая уже чисто по-русски – будь что будет… Но очень скоро стало очевидным, что все переживания были напрасными. Преподнесенный сувенир столь молниеносно был изъят из рук, будто его и не было. Такому проворству позавидовал бы любой фокусник и даже целый цыганский табор…
Но главное было в том, что сей скромный дар был принят, а значит принят был и сам гость. А теща из неприступной крепости, из холма и дуба превратилась вдруг в простую русскую женщину с душой открытой и может даже чересчур. Киро Сино тот час же был посвящен во все деревенские дела-сплетни, коих в данном малонаселенном пункте вроде и не должны и быть. Ан нет, были, да какие еще сплетни – высший сорт! И про соседа, воровавшего по ночам колхозное сено, и про соседскую дочь, закрутившую на всю катушку с прикомандированным шофером, и про инвалида Коробкова тоже имелась сплетня. Это была не теща, это была ходячая энциклопедия в полном ее объеме (и как зятек этого не оценил?!). А самое главное, что в лице японца Анна Петровна нашла замечательного слушателя, который на протяжении всего продолжительного этого времени не издал ни звука, а кое- что даже записывал в блокнот.
Но не только в данном вопросе найдено было полное взаимопонимание. Упрямый японец изъявил желание поработать физически. И, несмотря на всяческие возражения, на следующее же утро взялся за работу.
Анна Петровна собственноручно вручила ему именную лопату, которая была с благодарностью принята, и, чуть пошатываясь под тяжестью данного орудия труда, ринулся вслед за отважной женщиной на поле боя.
Но где уж там было Киро Сино угнаться за представительницей так называемого слабого пола! Такой проворливости от женщины преклонного уже возраста он никак не ожидал. Наверное, самая передовая японская техника не справилась с той массой работы, за которую бралась Анна Петровна. Она таскала сено, рубила дрова, варила обед, полола грядки, гонялась за курами, переговаривалась с соседями и даже успевала выяснить отношения с зятьком, занявшим свое место под машиной…
В конце концов японец бросил лопату и взялся за видеокамеру, дабы запечатлеть все эти трудовые будни для истории. А теща все хлопотала и хлопотала, покуда некая хмурного вида туча не шлепнулась наземь ядреным тугим дождем…
* * *
А еще через несколько дней те же тучи продырявил серебристый красавец- лайнер, взявший курс на Восток.
Японец пристально смотрел в иллюминатор на становившиеся все меньше и меньше коробочки домов, квадратики полей, повязанные ленточками рек, на зеленые островки лесов и думал: «Странная страна, странные люди, странные характеры…»
Россия так и осталась для него загадкой и даже еще большей. Перед Киро Сино на столике стояла рюмка русской водки, лежал бутерброд с черной икрой, дымился бычок «беломора»…
А где-то через пару месяцев к Анне Петровне пожаловала вдруг целая делегация из Японии для изучения опыта работы.
Ехали-то на неделю, а задержались на целый месяц…
А ты?!
– А между прочим, Хлястиковы новую мебель купили! – сообщила жена и глянула так, что через неделю такая же мебель загромоздила всю квартиру.
Через месяц от супруги узнаю, что Хлястиковы сделали евроремонт. И опять посмотрела так, что я невольно взял в руки газету бесплатных объявлений и стал искать мастеров евроремонта…
Не прошло и полгода, как жена заявила – Ты бы видел, какую соседка купила шубу! – и стала буравить меня своими зелеными глазами до тех пор, покуда я не раскошелился на данное меховое изделие.
Вскоре жена преподнесла совсем уж ошеломляющую новость – «Хлястиковы купили то ли МАЗ то ли «мазду».
Взял кредит, купил и то, и то…
Не прошло и недели, как жена выпалила:
– А Хлястиковы в аварию попали!…
На следующий день налетел на столб и я…
Очнулся в палате, весь перебинтованный. Рядышком сосед лежит. Жена шепчет мне на ухо:
– А между прочим, у Хлястикова нога в швейцарском гипсе. А ты вот…
Я снова потерял сознание…
Заначка
Есть люди с внешностью на редкость простой, проще даже пареной репы и найти в ней хоть какую-нибудь изюминку будет не так-то просто. Но уж что получилось, то и получилось, не всем же рождаться красавчиками.
Именно к такой вот малозаметной категории людей и относится наш герой Петр Заковыркин. И автор даже опускает руки и обращается за помощью к некоторым компетентным органам в надежде, что уж они-то смогут разглядеть Заковыркина получше. А ведь разглядели, и очень даже неплохо, будто муху под увеличительным стеклом. И если бы этот самый Петруха, не дай бог, разыскивался милицией, то на свет появился следующий милицейский шедевр, вывешенный в самых видных местах, включая заборы: на вид 40 – 45 лет, рост и телосложения средние, волосы светлые короткие. глаза серые, уши оттопыренные большие, количество зубов – пятнадцать, на правой руке татуировка «Слава КПСС», походка- сутуловатая, при разговоре – шепелявит, может быть одет в серый пиджак и клетчатую рубашку и непонятного цвета брюки. Особая примета: полное отсутствие зарплаты как в карманах пиджака, так и брюк, а также неимение лимузина «мерседес», дачи на Багамах, лицевого счета в швейцарском банке…
Но, к нашему, вашему, ихнему счастью, такому человеку, как Заковыркин, не место было в милицейских учреждениях, включая даже вытрезвители. И можно смело утверждать, что такие вот товарищи, как Петр Васильевич на дороге не валяются, поскольку хорошо принять на грудь он мог и в домашних условиях и делал это с завидным, а вернее – с незавидным постоянством, доставляя своей любимой супруге немало хлопот…
Так вот, именно этот самый Петр Васильевич, карман которого был эквивалентен абсолютному нулю, однажды все-таки принес домой то, что называется зарплатой. Хотя на самом деле настоящей зарплатой можно считать лишь то, что действительно можно и считать а еще лучше – пересчитывать. Заковыркину же считать было практически нечего. Но все равно, приятно!
Он уже совсем собирался было вручить всю до копейки зарплату своей супруге, но в самый последний момент оставил некоторую сумму так сказать, на карманные расходы. А дабы все та же супруга ненароком ничего не нашла в кармане, решил спрятать заначку в надежном месте… Но как раз этот момент и был наиболее трудным, поскольку опять же жена имела удивительное свойство видеть Заковыркина насквозь и утаить от нее даже копейку было практически невозможно. Она наперед знала все заповедные места и порой находила редкую заначку даже там, где вряд ли мог что либо найти самый многоопытный сыщик, иллюзионист или же экстрасенс. Но в конце концов до гениальности простой выход был найден и связан он был с книжным шкафом, смахивающим на широкоплечего тяжелоатлета и занявшего прочные позиции в центре зала. Трудно сказать, когда его открывали в последний раз и открывали ли вообще, и по этой причине количество пыли приближалось к лунной… Заковыркин несколько раз чихнул, прежде чем дотянулся до первой попавшейся на глаза книги, куда и сунул драгоценные пятьсот рублей… Конечно, кладя деньги в книжку, Петр Васильевич никак не думал, что поступает опрометчиво. Гораздо лучше было бы, если он положил эту самую заначку на книжку. Но таковой у него отродясь не было, да и банкам тот не доверял… А зря! В последнем Петр Васильевич убедился весьма скоро. Спрятать-то спрятал, а куда именно – запамятовал. Поэтому когда однажды супруга увидела Заковыркина с книгой в руке, то удивлена была ничуть не меньше, нежели вдруг из этого самого шкафа вылез бы некий бородатый классик и представился Львом Толстым. Но из шкафа никто не вылезал. А Петр Васильевич звонко хлопнув увесистым томом того же классика, поспешно опустился на диван и ему не оставалось ничего другого, как приступить к чтению. И, сам того не ожидая, настолько увлекся романом, что не прекращал данный процесс ни днем, ни ночью, позабыв даже про собутыльников. Осилив одно произведение, Заковыркин тут же перешел к другому, затем третьему…
А когда открыл последнюю книгу, оттуда вылетела какая-то бумажка. Заковыркин наклонился и увидел… ту самую заначку. Аккуратно поднял ее, положил в карман и побежал в магазин за новой… книгой.
«Здесь был В.С.»
Сразу должен предупредить, что в центре данного сочинительства будет образ слесаря-сантехника!
Да сколько можно! Про сантехника да про сантехника, возможно, вспылите вы и будете тысячу раз правы…
И все-таки. И все-таки возьму на себя смелость заявить: «Надо, господа, надо! Хотя бы по той простой причине, что существуют сортиры, они же нужники, туалеты, клозеты и прочие незвучные с поэтической точки зрения заведения, обозначенные скромными буквами «М» и «Ж». И заведения эти имеются даже там, где ничего более не имеется и самая последняя шарашкина контора не обойдется без данного укромного местечка. Даже если у Вас на садовом участке ни кола, ни двора а одна трава,– первым делом позаботьтесь о сооружении сортира, чем вызовите смертельную зависть соседей…»
Человек может отказать себе в пище и воде, но только не в посещении отхожего местечка. Без него не обойдется ни один нормальный человек, да и ненормальный тоже. И случись здесь какая поломка…
Вот мы опять возвращаемся к старому и делаем главный вывод: покуда существуют нужники, нужен и сантехник! И ни один критик, ни один редактор не убедит меня в обратном!
А взять поезда, пароходы, подводные лодки, самолеты! Даже там имеется то самое помещение, куда вхож наш герой.
Да что там самолеты! Берите выше, вплоть до космического корабля, и Вы попадете точно в цель, поскольку наш герой Василий Семенович Плинтусов как раз и работал на космодроме и головой своей отвечал за состояние санузла. Конечно, голова эта здорово варила, так как нулевая комната в космическом корабле это Вам ни какой-нибудь сортир в шарашкиной конторе – это Вам последние достижения науки и сантехники! Правда, не видно было здесь привычных взору водопроводных труб, рычажков, краников. Но суть назначения оставалась все та же…
Так вот, без непосредственного участия Плинтусова не обходился старт ни одного космического аппарата. Он скрупулезнейшим образом проверял каждую деталь, каждый болтик, гаечку, иной раз неделями пропадая на объекте, чтобы наконец доложить высокой Государственной комиссии, что, мол, все готово и можете сами проверить! Но члены комиссии верили Василию Семеновичу на слово и пожимали твердую его мозолистую руку…
Но однажды произошло следующее. Инженер-сантехник Плинтусов задержался на объекте дольше обычного. Все прочие службы уже покинули корабль, а Василий Семенович все возился с каким-то упрямым болтом, прибегнув в конце-концов к крайнему средству, а именно – к кувалде.
Сей дедовский метод, как ни странно, дал положительные результаты. И тогда на радостях наш герой решил это дело малость отметить, порасслабиться. Где уж он это дело раздобыл, так и останется загадкой. Еще большей загадкой будет чего именно и сколько граммов принял на грудь Плинтусов, но в конце концов задремал прямо на своем рабочем месте…
А в это время произошло событие, о котором сообщили все радиостанции мира. В Советском Союзе был осуществлен запуск космического корабля с тремя товарищами на борту. Страна ликовала! Пожалуй единственным человеком, который ничего об этом не знал, был Василий Семенович Плинтусов, нагрузившийся так, что не чувствовал никаких таких перегрузок… И снился ему не рокот космодрома, и даже не зеленая-зеленая трава, произрастающая возле сортира. Что ему снилось, узнать так и не удалось. Известно другое: проснулся Василий Семенович столь же неожиданно, как и заснул. При этом глазам его предстало совсем уж фантастическое зрелище. Он не сидел, не лежал, а как бы висел в неком пространстве, касаясь затылком аж самого потолка. Здесь же, как рыба в воде плавала кувалда и некая пустая емкость… Попытки переместиться к двери не возымели успеха. Вместо этого Плинтусов причалил к иллюминатору и вдруг увидел мохнатые, как хризантемы, звезды, бодатую Луну и укутанную в облака Землю…