К счастью, кто-то издали поманил его рукой.
— Думаю, ребята, — произнёс вдруг Эмилио, — супруга меня уже заждалась. Желаю вам хорошо повеселиться!
Братья присоединились к молодёжной компании, где Асенсьон и Мерседес блистали одинаковым остроумием, хотя внешне были совсем не похожи. У Асенсьон были очень светлые, почти белые волосы, вздернутый носик и голубые глаза, доставшиеся ей от бабушки-немки. На ней было платье цвета индиго с заниженной талией, широким поясом и круглым вырезом. Мерседес была в зеленом крепдешиновом платье с плотно облегающим корсажем и длинной летящей юбкой; тёмные волосы, собранные в высокий шиньон, придавали ее облику особую изысканность, подчёркивая оригинальные черты лица с довольно крупным носом.
Возле столиков появились несколько официантов с подносами, полными изысканных канапе. Долгое время все ели, пили и болтали. Килиан радовался, что рядом с ним Матео, Марсиаль и две подруги Хулии, потому что сама она не удостоила их даже взглядом. Гордо вскинув голову, она хранила молчание, с притворным интересом слушая болтовню остальных. Килиану она казалась просто ослепительной в переливчатом шёлковом платье в белый горошек на бледно-голубом фоне. Шею обвивало ожерелье из мелкого жемчуга над круглым вырезом. Для полноты образа не хватало лишь непринуждённой улыбки, обычно сиявшей на ее лице. Просто не может быть, чтобы Хакобо не заметил холодности девушки, пусть даже Килиан и не рассказал ему об оплошности Грегорио, чтобы не возвращаться к этой теме.
Около десяти Хулия принялась нарочито посматривать на часы.
— Ты кого-то ждёшь? — спросил наконец Хакобо.
— Да, жду, — твёрдо ответила она. — Твоего боя. Надеюсь, он не опоздает приехать и увести тебя с этой скучной вечеринки.
Хакобо застыл как соляной столб, а Килиан пристыженно опустил голову. Хулия смотрела на них победным взором, а остальные, столпившись вокруг, ожидали конца спектакля.
— Как ты узнала? — в голосе Хакобо было больше ярости, чем раскаяния.
— Какая разница? Главное — узнала. — Она ещё больше выпрямилась. — Хочешь, я скажу, где ты был в тот день после одиннадцати вечера?
— Это не твоё дело, — отрезал Хакобо. — Насколько я знаю, ты мне не невеста, чтобы я перед тобой отчитывался.
Хакобо поднялся и вышел. Остальные продолжали молчать. Килиан не знал, куда деваться от стыда. Он взглянул на Хулию. У девушки дрожал подбородок: казалась, она изо всех сил старалась сохранить остатки гордости и не расплакаться после жестоких слов его брата. В эту минуту оркестр заиграл пасодобль, встреченный громом аплодисментов. Килиан поднялся и протянул Хулии руку.
— Пойдём потанцуем.
Она тут же согласилась, радуясь, что он помог выйти из затруднительной ситуации. Они вышли на танцплощадку, где Килиан обнял Хулию за талию, и они начали двигаться в такт музыке.
— Признаюсь, я плохой танцор. Надеюсь, ты меня извинишь за то, что наступаю тебе на ноги. И за тот день тоже... Мне правда очень жаль.
Хулия подняла голову и посмотрела на него. В ее глазах блестели слезы. Она кивнула.
— Признаюсь, я разочаровалась в твоём брате, — попыталась она улыбнуться.
— Хакобо — хороший парень, Хулия. Просто...
— Я поняла, он не хочет жениться. Во всяком случае, на мне.
— Может быть, потом захочет... — Килиану не хотелось ни ещё больше ее расстраивать, ни внушать ей ложные надежды. — Может быть, в других обстоятельствах...
— Брось, Килиан! — оборвала она. — Мне уже не пятнадцать лет. И это Африка. Ты думаешь, я ничего не знаю о развлечениях Хакобо? Больше всего меня бесит именно то, что такие, как твой братец, думают, будто мы, белые девушки — наивные дурочки, ничего не видим и ничего не знаем. Ну что он находит у этих шлюх, чего не могла бы дать я? Что бы он обо мне подумал, если бы я предложила ему своё тело, как это делают они?
— Хулия! — воскликнул Килиан. — Не смей так говорить! Это другое! Не сравнивай себя с ними... — Килиана уже начала утомлять музыка. — Да, сейчас ты рассержена — и справедливо рассержена, но...
— Меня бесит ваша двойная мораль, Килиан! — перебила девушка. — Вы вовсю наслаждаетесь жизнью, развлекаясь с негритянскими подружками, а мы, белые девушки, должны дожидаться, пока вы устанете от них и осчастливите нас предложением руки и сердца, рассчитывая найти добрую и верную супругу. А что будет, если случится наоборот? Если я свяжусь с негром? Вам это понравится?
— Хулия, я... — неловко забормотал он. — Право, все это для меня так ново... Мне трудно сказать...
— Ты не ответил на мой вопрос.
Килиан колебался, не зная, что ответить. Он не привык говорить с женщинами на подобные темы. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, зная, что Хулия может быть весьма настойчивой.
— У мужчин все по-другому... И я не думаю, что это подходящая тема для...
— Ну да... Для женщины, — в гневе закончила она.
К облегчению Килиана, в эту минуту пасодобль закончился, и оркестр заиграл свинг.
— Все это слишком сложно, — произнёс Килиан, с трудом выдавливая из себя улыбку.
Они ушли с танцплощадки и тут же столкнулись с Матео, Асенсьон, Марсиалем и Мерседес, которые тоже решили потанцевать. Килиан и Хулия направились к столику, за которым одиноко сидел Мануэль с бокалом.
— Вот, — сказал он Килиану, — решил немножко отдохнуть. А то я только и делаю, что болтаю, с тех пор как мы сюда приехали.
— Мануэль, позволь представить тебя Хулии, дочери добрых друзей моих родителей.
Мануэль поднялся и очень вежливо поприветствовал девушку. Он обратил внимание, как идёт синяя лента к ее каштановым волосам, оттеняя хорошенькое личико и блестящие глаза.
— Мануэль — наш врач на плантации, — пояснил Килиан. — Раньше он работал в больнице в Санта-Исабель.
— Мы, кажется, уже где-то встречались? — спросила она, отметив тонкие черты его лица, темно-русые волосы и ясные глаза за толстыми стёклами очков. — Уверена, ты уже неоднократно бывал в казино.
— Да, я частенько прихожу сюда поплавать. А по воскресеньям я не раз приезжал сюда выпить или перекинуться в картишки с друзьями.
— Я бываю здесь каждое воскресенье и иногда по будням, — сказала она. — Странно, что мы здесь ни разу не встретились!
— Признаюсь, с тех пор, как я обосновался в Сампаке, я редко оттуда выбираюсь...
— С вашего разрешения, я принесу ещё выпить.
Килиан нашёл повод, чтобы удалиться. Молодые люди продолжали разговаривать, прохаживаясь по террасе.
Он порадовался, что наконец может остаться наедине после неприятного разговора с Хулией. Его внутренний голос уже кричал во всю мощь. Поприветствовав Эмилио и Хенеросу, он направился к бильярдным столам, где заметил Хакобо, окутанного облаком табачного дыма. Хакобо посмотрел на него, но даже не двинулся с места.
— А, вот ты где! — бросил он, не глядя на Килиана; тот подумал, что Хакобо все ещё сердится из-за Хулии. — Это мои друзья, Дик и Пао. Они приехали из Баты. Мы познакомились, когда я впервые приехал сюда.
Килиан пожал им руки и вскоре узнал, что Дик — англичанин, несколько лет проработавший в Дуале, а с некоторых пор он работает вместе с Пао на лесопилке на континенте. Время от времени, пользуясь своей дружбой с рулевым «Быстрого дракона», они приезжают на часок из Баты в Санта-Исабель.
Дик оказался рослым и крепким мужчиной с очень светлой кожей, покрасневшей на солнце, и такими ярко-синими глазами, каких Килиан никогда в жизни не видел. Португалец Пао рядом с ним казался костлявым мулатом с тонким носом и длинными руками и ногами. Все трое уже изрядно выпили и теперь, под смешки и шуточки, принялись рассказывать Килиану о своей последней встрече с Хакобо.
— Это была охота на слонов в Камеруне, — с блестящими глазами рассказывал брат. — Самое отвратительное, что я видел в жизни! Представь себе кучу мужиков с дробовиками. Проводник вёл нас по прорубленной заранее тропе, и тут из чащи вломилась одна из этих тварей. Треск и топот, как при землетрясении, дали понять, что слон где-то поблизости, чуть впереди...
— Да ты чуть не помер от страха! — перебил Дик. Он говорил на хорошем испанском, хотя и с сильным акцентом. — Лицо в тебя было бледнее воска...
— Я-то рассчитывал спрятаться в каком-нибудь укромном месте и посмотреть на него издали. Так нет же, он оказался совсем рядом. Наш проводник, бывалый охотник, конечно, выстрелил на слух, и слон прямо-таки взбесился. Мы бросились бежать...
— Мы же знали, что такой громадине нужно время, чтобы развернуться, — продолжал Пао с певучим акцентом, глотая окончания. — Но в тот день нам не повезло. Раненный в ухо слон бросился бежать, а мы пустились за ним в погоню...
С каждой минутой Дик и Пао нравились Килиану все меньше. Было в них что-то отталкивающее, внушающее недоверие. Дик почему-то избегал смотреть в глаза собеседнику, а смех Пао с каждой минутой все больше утомлял.
— Наконец, слон начал уставать и замедлил бег. Тогда мы принялись его расстреливать, а он... — тут Хакобо развёл руками, — пустился наутёк! Попросту смылся! Охота была окончена, ко всеобщему разочарованию: ведь нам так и не удалось его завалить!
— Да, эти твари так легко не умирают.
Дик вдохнул дым сигареты и на миг задержал его в лёгких, прежде чем выдохнуть.
— Этот сдох через пару дней! — вмешался Пао. — Когда мы вернулись с проводником, туша была ещё тёплой.
— Несколько человек его так умело разделали, что не осталось даже костей! — Хакобо перенял ликующий тон своих друзей. — Одни бивни были длиной с эту дверь!
Килиану это описание охоты показалось поистине ужасным. Он привык охотиться в Пиренеях на оленей и серн, но даже представить не мог подобной картины. Он всегда старался убить животное с первого выстрела, не причиняя ему страданий. И не знал ни одного человека, который получал бы удовольствие, умышленно продлевая агонию животного.
— Но ведь это очень опасно.
— Надо думать! — Дик уставился на него ледяными голубыми глазами, и Килиану пришлось прикурить сигарету, чтобы избежать его взгляда. — А я был на охоте, где негры поймали слоненка в ловушку, подняли его и бросили наземь, так что он превратился в месиво из мяса и костей...
— Не хотел бы я встретиться с его мамашей!.. — Пао рассмеялся в своей обычной манере, показывая кривые зубы. — Хорошо, что никого из нас там не было!
Килиан решил, что с него хватит. Да, вечерок выдался тот ещё! История с Хулией, разговор с ней на сомнительную тему, пребывание среди незнакомых людей, к которым он сам никогда бы и близко не подошёл, и, наконец, рассказы этих идиотов о жестокой охоте... С каждой минутой он все больше склонялся к мысли, что первый вечер в знаменитом казино станет для него и последним. Выпитое спиртное бросилось в голову, а галстук душил так, что пришлось ослабить узел.
— Да что с тобой сегодня? — шёпотом спросил Хакобо.
— Пожалуй, лучше бы я остался в лесу... — пробормотал Килиан, прикуривая новую сигарету от предыдущей.
— Что-что?
— Нет, ничего. Ты собираешься ещё здесь побыть?
— Нет, мы хотим пойти в более оживлённое местечко. — Хакобо сомневался, стоит ли звать брата с собой, но в конце концов сказал: — А ты можешь вернуться на плантацию вместе с остальными.
— Да, конечно, — согласился Килиан.
«Если у них я тоже не окажусь лишним», — подумал он.
Хакобо, Дик и Пао удалились. Килиан какое-то время постоял, наблюдая, как молодые люди играют в бильярд.
И тут его внимание привлекли чьи-то голоса. Повернувшись, в нескольких шагах от себя он увидел красного от гнева Эмилио, о чём-то горячо спорившего с мускулистым негром в элегантном костюме цвета загара. Хенероса тянула мужа за руку, но тот, казалось, ее даже не замечал. Голоса звучали все громче, люди собирались вокруг, молча качая головами. Килиан подошёл ближе — посмотреть, что происходит.
— Как ты можешь так говорить — именно ты, Густаво? — почти кричал Эмилио. — Я столько лет был другом твоего отца! Разве я хоть раз чем-нибудь вас обидел? Осмелюсь сказать, я прожил на этом острове дольше тебя!
— Ты не желаешь понять, Эмилио, — защищался тот. Капли пота блестели на его широком лбу, изборожденным морщинами, стекали по вискам под очки с квадратными стёклами. — Я говорю не о тебе, а вообще о белых. Вы бессовестно эксплуатировали нас все эти годы. Но рано или поздно вам придётся отсюда убраться.
— Ну конечно, именно этого вы и хотите — половина всех тех, что собрались здесь сегодня вечером, — распалялся в ответ Эмилио. — Чтобы мы отсюда уехали, оставив все вам... и мое дело тоже! Вот только не видать тебе моей торговли, Густаво!
Он ткнул его пальцем в грудь.
— Я рвал жилы на этой земле, чтобы моя семья могла жить лучше. И я не позволю ни тебе, ни кому-либо другому мне угрожать!
Совершенно растерянная Хенероса не знала, что делать, и лишь беспомощно умоляла мужа поскорее уйти. Килиан заметил облегчение на ее лице, когда к ним подошла Хулия в сопровождении Мануэля.
— Никто тебе не угрожает, Эмилио! Я считал тебя более разумным. Ты хоть раз пытался поставить себя на наше место? — широкие ноздри Густаво возмущённо раздувались.
— На ваше место? — взревел Эмилио. — Можно подумать, мне все это с неба упало!
— Хватит, папа! — Хулия схватила его за руку, смерив обоих суровым взглядом. — Вы бы хоть людей постыдились! Папа, Густаво! Неужели вы позволите этой дурацкой политике разрушить вашу дружбу? Вы только теряете время, потому что здесь дела по-прежнему обстоят так же, как и много лет назад.
Оба молча посмотрели друг на друга, но ни один не подумал извиниться. В конце концов Эмилио позволил Хенеросе себя увести и вслед за ней направился к выходу. Зрители мало-помалу тоже разошлись по своим столикам и вернулись к разговорам, главной темой которых, впрочем, был именно этот спор, свидетелями которого все стали. Мануэль и Килиан проводили их до дверей.
— Все хорошо, Хулия? — заботливо спросил Мануэль, увидев, что девушка покраснела и тяжело дышит.
— Все хорошо, Мануэль, спасибо, — она сердечно пожала ему руку. — Я замечательно провела с тобой время. Не скрою, это было самое лучшее время за вечер. — Покосившись на Килиана, она заметила, как он поморщился, и поспешила добавить: — Танец с тобой тоже был неплох. К сожалению, сейчас нам лучше уехать. О боже, какой стыд! Я теперь целый год я не смогу показаться в этом казино!
— Мне очень жаль, Хулия, — виновато произнёс Эмилио. — Если бы я знал... Хенероса, что-то мне жарко...
— Успокойся, Эмилио, — пыталась утешить его жена, нервно поправляя тонкие кружевные перчатки. — Боюсь, теперь нам придется привыкать к бесконечным претензиям этих неблагодарных. Да-да, именно так: неблагодарных.
— Ничего страшного, мама, — сказала Хулия. — Увидимся, — произнесла она, обращаясь к Килиану и Мануэлю.
— Очень на это надеюсь, — заявил Мануэль. — И думаю, скоро. Спокойной ночи, Хулия.
Мануэль и Килиан долго смотрели им вслед, стоя в дверях казино, пока они не скрылись из виду.
— Очаровательная девушка, — сказал Мануэль, протирая очки платком.
Килиан широко улыбнулся — впервые за долгое время.
Через несколько дней бой принёс Хулии записку от Хакобо:
«Раскаиваюсь в своём поведении. Надеюсь, ты меня простишь. Этого больше не повторится».
Эти две строчки она прокручивала в голове несколько дней, а перед глазами у неё стояли сияющие зеленые глаза, чёрные волосы и мускулистое тело человека, в которого она считала себя влюблённой. Чем больше она повторяла последние слова записки, тем больше походила к выводу, что они что-нибудь да значат. Возможно, ее выпад в казино заставил его задуматься и понять, что они созданы друг для друга.
Две недели она выдерживала характер, но на третью все же сдалась. Ей необходимо было увидеть его, услышать его голос. Она обдумывала разные способы встретиться с Хакабо, но отвергала один за другим. Новое приглашение на семейный ужин лишь ещё больше укрепит подозрения матери, что она неравнодушна к старшему из братьев. Пригласить в кино или в кафе? Она не была уверена, что Хакобо примет приглашение, и боялась получить отказ. Устроить новую вечеринку с друзьями в казино тоже не казалось ей хорошей идеей, особенно после того, что там устроил ее отец; должно быть, его выходку до сих пор обсуждают на всех углах. Это был главный недостаток Санта-Исабель: городок так мал, что любой пустяк в нем становился настоящим событием, нарушая монотонное течение жизни, и пройдут долгие недели, прежде чем все уляжется и забудется.