Он хотел закричать — и не смог. Змея приближалась к нему, извиваясь всем телом, издавая при этом грозное шипение и свист. Змеиная голова оказалась прямо перед ним, и он увидел ее изогнутые длинные зубы, полные смертельного яда. Внезапно взгляд Килиана упал на мачете, лежащий справа от него на стуле. Достаточно было лишь протянуть руку и взять его, но рука онемела, сделавшись словно деревянной. В висках стучало, словно в них отдавались удары тысячи молотков, а тело вдруг сделалось пустым, как полое бревно. Он почувствовал, как кожа покрывается холодным потом.
Он должен был что-то сделать, должен побороть оцепенение, порождённое страхом.
Собрав последние силы, он с бешеным рёвом, огласившим все здание, стиснул в руке мачете, со всей яростью обрушил его на змею и одним ударом отсек ей голову. Затем, все тем же рёвом, принялся остервенело кромсать ее, пока от твари не осталась груда кровавых ошмётков. При виде змеиной крови его собственная кровь, все еще смешанная с алкоголем, горячо разлилась по жилам, и он почувствовал новый прилив неконтролируемой злобы. Насадив змеиную голову на острие мачете, он вышел из спальни, охваченный неведомой прежде яростью.
На галерее он столкнулся с Симоном, примчавшимся на крики. Килиан схватил его за шиворот и с силой встряхнул.
— Сама она ко мне в комнату не заползла! — проревел он. — Ты отвечаешь за мои вещи! Кто тебе заплатил, чтобы ты ее принёс? Кто?
Симон не узнавал этого человека, стиснувшего его руку железной хваткой.
— Я этого не делал, масса! — произнёс он умоляющим голосом. — Я все время был с вами внизу!
Из дверей своих комнат выглянули Антон и Сантьяго. Они вырвали Симона из хватки Килиана, одновременно пытаясь ему что-то втолковать, но тот не слушал: в памяти его вдруг всплыли недобрые взгляды нескольких человек, что до сих пор стояли внизу возле костров. Перед глазами все ещё мелькали обнаженные тела, содрогающиеся в ритме танца под бой барабанов; он видел их кривые усмешки, слышал разноголосый отрывистый смех; видел кровь — целое море крови, видел слона, бьющегося в агонии, обезглавленных крыс, змей, рассеченных на куски ударами мачете, видел Моси, Экона, Нельсона...
Он снова уставился на Симона.
— Ты видел кого-нибудь поблизости?
— Нет, масса... Хотя... да, масса, видел.
Парень закусил губу.
— Ну, что встали? — нетерпеливо крикнул Килиан, давая знак Антону и Сантьяго, чтобы они не вмешивались.
— Когда я шёл за стаканами, я увидел Умару, он спускался по лестнице...
«Умару... — подумал он. — Ну конечно!»
— Немедленно вымыть комнату! — приказал Килиан. — Сейчас же!
Килиан слетел вниз по лестнице, почти не касаясь ступеней, огромными шагами пересёк двор и, встав перед костром, показал всем присутствующим отсечённую змеиную голову, насаженную на острие мачете. Он стоял в свете керосиновых фонарей, отбрасывая огромную уродливую тень.
Хакобо, Марсиаль и Матео тут же вскочили и бросились к нему, ошеломлённые видом окровавленного, обезумевшего от ярости Килиана.
— Никому не двигаться! — махнул он в сторону Грегорио. — Нельсон, ко мне! Где Умару?
— Не знаю, масса, — бригадир беспомощно развёл розовыми ладонями. — Я уже давно его не вижу.
— Найти и привести! — приказал Килиан. — Ты меня слышишь? Tell him make him come! Немедленно привести его сюда, черт бы вас побрал! И принеси свою палку!
Вокруг повисло гробовое молчание. Женщины подхватили детей и тихонько удалились. Хакобо и остальные непонимающе смотрели друг на друга. Антон, Сантьяго и Хосе направились к ним.
Вскоре появился Нельсон, таща за руку Умару. Бригадир с силой толкнул его к Килиану.
— Кто тебе приказал подбросить это ко мне в комнату? — Килиан ткнул змеиную голову ему в лицо. — А? Кто тебе заплатил?
Зубы Умару начали выбивать дробь. Бросившись на колени, он принялся настойчиво бормотать одно и то же.
— Он говорит, что ничего не знает, что он все время был на празднике, — перевёл Нельсон.
Килиан подошёл к нему вплотную и наклонился, чтобы посмотреть в глаза.
— Это ложь! — выплюнул он. — Тебя видели в коридоре перед нашими комнатами.
Бросив мачете на землю, он махнул рукой Нельсону.
— Дай мне палку! — крикнул он.
Нельсон колебался.
— Я сказал: дай мне палку! Умару... If you no tell me true, I go bit you!
Антон шагнул было к ним, собираясь вмешаться, но Хакобо его остановил.
— Нет, папа. Позволь ему самому разобраться.
Килиан ощутил в пальцах гладкую палку. У него болели виски, грудь, зубы... Ну что за проклятое место! Он сыт по горло этой жарой, кусачими насекомыми, чужими приказами, посадками какао, трижды клятым Грегорио! О боже, если бы он мог вернуться в Пасолобино! Там хотя бы можно дышать! Умару по-прежнему молчал. На них смотрели десятки глаз в ожидании, что теперь будет.
Килиан поднял руку и обрушил первый удар на плечи Умару. Тот вскрикнул от боли и попытался вырваться.
— Подержи-ка его, Нельсон!
Так кто тебе заплатил, Умару? — повторил он, угрожающе замахнувшись палкой.
Умару замотал головой.
— I know no, massa! I know no!
Килиан обрушил новый удар на спину парня — один, другой, третий, четвёртый... На теле Умару вздулись тонкие рубцы, на землю закапала кровь, но Килиану не было до этого дела. Он не слышал рыданий и мольбы Умару, который, по-прежнему стоя на коленях, умолял его остановиться.
Он уже собирался снова ударить, когда его руку перехватила чья-то рука.
— Хватит, масса Килиан! — раздался рядом чей-то спокойный голос. — Парень сказал, что он все расскажет.
Килиан посмотрел на говорившего. Это был Хосе. Килиан почувствовал себя совершенно сбитым с толку. Снова этот ничтожный тип доставляет ему неприятности. Умару опустил голову, не в силах выдержать его взгляда. По— прежнему стоя на коленях, икая и воя, он поведал, как случайно обнаружил в посадках какао, неподалёку от лесной опушки, гнездо змеи. Он позвал массу Грегора, чтобы тот убил змею; но масса Грегор не стал ее убивать, а велел отнести в дом ящик, где спрятал змею до вечера. На их удачу, отключили свет, и это помогло Умару пробраться в комнату незамеченным.
— А как же твой страх перед змеями? — спросил Килиан сквозь внезапно накатившую апатию. — Сколько тебе заплатил масса Грегор?
А впрочем, он и не ждал ответа. Сейчас он чувствовал себя почти тем же массой Грегором, который, стоя неподалёку, наблюдал за этой сценой, скрестив на груди руки. Когда они с Килианом столкнулись лицом к лицу, Грегорио покачал головой, и на его губах проступила пакостная улыбочка.
— Ну, поздравляю! — презрительно бросил Грегорио. — Ты уже почти такой же, как я. Остров тебе явно на пользу.
Килиан выдержал крысиный взгляд Грегорио; они смотрели друг другу в глаза лишь несколько секунд, которые всем показались долгими часами. Без предупреждения, к изумлению своих товарищей, Килиан с силой врезал ему кулаком в живот, так что Грегорио рухнул наземь.
— Тема закрыта. — Он яростно бросил палку на землю. — Разговор окончен.
И, развернувшись, молча зашагал прочь.
Когда Килиан вернулся к себе в комнату, Симон уже все вымыл и оставил зажженную лампу. Не осталось ни единого следа потрохов и крови ужасной змеи. Килиан сел на кровать, закрыв лицо руками и стараясь восстановить дыхание. Последние картины его жизни безмолвной чередой проходили перед внутренним взором, сменяя друг друга, словно в калейдоскопе. Он видел белого мужчину, исступлённо хлещущего палкой негра. Видел, как на теле несчастного взбухают красные рубцы и на землю капает кровь. Видел десятки людей, безмолвно глядящих, как белый человек обрушивает на спину несчастного все новые удары. И этот белый человек — он сам! Он позволил гневу овладеть собой и зверски избить Умару! Как такое могло случиться? Какие демоны овладели его душой?
В эту минуту он был сам себе противен.
Голова у него шла кругом, ноги подкашивались. Добравшись до умывальника, он оперся на него обеими руками. Приступ тошноты вывернул наизнанку внутренности; его рвало, пока в желудке не осталось ни капли желчи. Затем он поднял голову и увидел своё отражение в зеркале над умывальником.
Он не узнал сам себя.
Зеленые глаза, обведённые тёмными кругами, чернели над бледными скулами, забрызганными каплями крови; щеки казались мертвенно-серыми, меж нахмуренных бровей залегли хоть и крошечные, но глубокие морщинки.
— Я не такой, как он! — твердил он про себя. — Не такой, как он!
Его плечи задрожали от судорожных рыданий, извергавшихся из самой глубины нутра. Килиан даже не пытался их сдерживать.
Он горько плакал, пока не кончились слезы.
На следующее утро управляющий вызвал его к себе в кабинет. Там Килиан увидел Грегорио, Антона и Хосе.
— Ну, приступим к делу. — Тон Гаруса не предвещал ничего хорошего. — Мне известно, что случилось вчера вечером, так что обойдёмся без утомительных допросов. — С этими словами он повернулся к Грегорио. — С этого дня с тобой в Обсае будет работать Марсиаль. Это единственный человек, который может держать тебя в ежовых рукавицах, и с ним такие фокусы не пройдут.
Затем управляющий повернулся к Килиану, который едва мог выносить голос этого типа. Слова управляющего вонзались в его мозг с неумолимостью дрели. Он с трудом поднялся, чувствуя невыносимую головную боль; перед глазами все плыло. Он очень надеялся, что опталидон, который он принял натощак, подействует достаточно скоро.
— А ты отныне будешь работать вместе с Антоном и Хосе на главном дворе, — продолжал Гарус. — Только не считай это наградой. Ещё один подобный случай — и мы с тобой распрощаемся, ясно? — Он принялся барабанить пальцами по столу. — И помни: если я не уволил тебя сейчас, то исключительно ради твоего отца, так что благодари за это его. Все, разговор окончен.
Он открыл ящик и принялся вынимать оттуда бумаги.
— Можете идти.
Все четверо поднялись и молча направились к двери. Килиан шёл последним, опустив голову и не смея взглянуть на отца. Затем остальные разошлись по рабочим местам, а Килиан решил выпить кофе в столовой, чтобы прийти в себя. В скором времени туда же пришёл Хакобо.
— Я искал тебя, — хрипло произнес Хакобо. — Папа устроил мне нагоняй. Ты хорошо себя чувствуешь?
Килиан кивнул.
— Я рад, что не вернусь в Обсай, — сказал он. — Но мне неловко, что я занял твоё место. Думаю, это тебе следовало бы работать на главном дворе.
— Да ну, брось! — отмахнутся Хакобо. — Мне хорошо и там, где я есть. На Якато за мной хотя бы никто не следит.
Он подмигнул, дружески толкнув его локтем.
— Мы с Матео прекрасно понимаем друг друга. А на главном дворе все на виду... С похмелья темнота даже на пользу...
Видя, что Килиан и не думает смеяться, он оставил шутливый тон.
— Ты правильно поступил, Килиан. Показал всем, кто здесь командует. Теперь все будут тебя уважать, и Грегорио тоже.
Килиан поджал губы. Только что обретённая власть нисколько не добавила ему гордыни. Сев за стол, он принял из рук Симона чашку кофе, но решительным жестом остановил парня, когда тот хотел подлить ему коньяка.
— Ну, я пойду, — простился брат. — Увидимся за ужином.
Едва Килиан вышел за дверь, как к нему подошёл Симон. Пару раз он пытался что-то сказать, но останавливался.
— Все хорошо, Симон, — сказал Килиан. — Больше ничего не нужно. Можешь идти.
Симон не двинулся с места.
— Что-то случилось?
— Видите ли, масса... Вы кое-что должны знать.
— Так говори же! — сварливо бросил Килиан.
Горячий кофе согрел его желудок, но головная боль терзала по-прежнему. И сейчас ему меньше всего хотелось слушать о чьих-то проблемах. Вполне хватало и своих.
— Сегодня ночью кое-что случилось, масса, — сообщил Симон. — Двое друзей Умару хотели поквитаться с вами за то, что вы избили его палкой.
Ошеломлённый Килиан вскинул голову.
— Да, масса, — продолжал Симон. — После праздника Хосе не пошёл спать, как остальные. Он сказал, что заметил нечто очень странное. Он не спал всю ночь — так беспокоился за вас. И я ложе не спал... Так вот, ночью они поднялись в вашу комнату, где мы спрятались. Мы — это я, Хосе и двое охранников, которые должны ему денег.
Он широко открыл тёмные блестящие глаза, чтобы придать своим словам ещё больше значительности.
— Они принесли с собой мачете, чтобы убить вас! К счастью, там был Хосе, масса! К вашему большому счастью!
Килиан хотел что-то сказать, но не смог: слова застыли у него в горле. Он протянул чашку Симону, чтобы тот налил ещё кофе.
— Что теперь с ними будет? — спросил Килиан, когда бой вернулся с кухни.
— Охранники их уже выпороли, и теперь их вышлют обратно в Нигерию. Умару, кстати, тоже. Но не волнуйтесь, большой масса ничего не узнает. Никто ничего не скажет. Не думаю, что кто-то ещё осмелится такое повторить. Так что опасности больше нет, масса, но все-таки вам пока лучше запирать окна и двери.
— Спасибо, Симон, — задумчиво протянул Килиан. — Спасибо за помощь и за то, что предупредил.
— Пожалуйста, масса, — голос парнишки снова зазвучал умоляюще, — не говорите Хосе, что я вам об этом рассказал. Хосе знает мою семью, мы с ним из одной деревни... Я обещал ему, что никому ничего не скажу...
— Тогда почему же ты мне рассказал?
— Вы всегда были добры ко мне, масса. А это, со змеёй — это было нехорошо, масса, совсем нехорошо...
— Не волнуйся, Симон. — Килиан поднялся и положил руку ему на плечо. — Я сохраню твою тайну.
Он вышел во двор и поднял голову к небу, любуясь низкими тёмными тучами, закрывшими солнце. Ему необходимо было вдохнуть свежего воздуха. Солнце стояло уже высоко, воздух сделался душным и липким, но уже одно то, что он может радоваться этому новому дню, было для него истинным счастьем, несмотря на головную боль, горькое раскаяние, прочно поселившееся в сердце, и ужас от того, что могло случиться.
Неподалёку прохаживался Хосе, раздавая рабочим указания на день. Это был человек среднего роста и, несмотря на видимую субтильность, весьма сильный; его фигура казалась особенно хрупкой рядом с мускулистыми телами брасерос. Время от времени он задумчиво поглаживал короткую седеющую бородку, прежде чем отдать очередное распоряжение. Рабочие его уважали — возможно, потому, что считали кем-то вроде отца. Каждого он знал по имени и говорил с ними властно, но без крика; жесты его были уверенными, но не угрожающими. Казалось, он каждую минуту знал, кто из них как себя чувствует, и это помогало ему предвидеть и реакции, и действия.
Килиан ощутил глубокую благодарность к Хосе. Его пытались убить во сне!.. Он обязан Хосе жизнью! Если бы Хосе лёг спать, как остальные, сейчас его бы уже не было в живых... Но почему Хосе это сделал? Почему его так заботит судьба белого человека? Возможно, свою роль здесь сыграла привязанность Хосе к Антону? По спине Килиана пробежал озноб. Он пока не знал как, но он найдёт способ отблагодарить этого человека: такой смелый и благородный поступок заслуживал награды.
В этот вечер Килиан взял «пику» и, не сказав товарищам ни слова, погнал в Санта-Исабель.
Добравшись до клуба Аниты Гуау, он направился прямиком к барной стойке. Здесь он заказал виски и спросил, не появлялась ли Саде.
В эту ночь Килиан сжимал в объятиях тело женщины с холодной нетерпеливой жадностью. Он смотрел на неё как на мох на ветвях сейбы: все им любуются, но никому не придёт в голову им питаться.
VI
Inside the bush ( В джунглях )
1955
Последний грузовик, нагруженный мешками с какао, направился к выезду с плантации по дороге, обсаженной королевскими пальмами, и дальше в порт Санта-Исабель. Килиан смотрел на него с чувством облегчения, удовлетворения и гордости. Итак, завершился его первый рабочий цикл на острове. За эти двадцать четыре месяца он стал настоящим экспертом во всем, что имело отношение к процессу производства какао. Благодаря тщательно разработанной методике обработки, какао из Сампаки славилось на весь мир, так что готовый продукт, производившийся целыми тоннами, стоил на пять песет за килограмм дороже, чем какао из других мест.