На лице у брюнетки было такое выражение, будто она сдерживает и ликование, и давно скрываемое отвращение.
“А не спит ли она с этим “хорошим мужиком” – вдруг подумалось почему-то Саше. Злорадно перекатывала она эти предположения в своей голове, будто хотела посмотреть на этот мелодраматический спектакль, где одну подругу предают, а вторая предает. Тот же Дом-2, только без рекламы.
Дикий огонь в глазах, то вспыхивающий, то гаснущий, уверенное превосходство в голосе, игра в обзывание себя “чувырлой”, все это доставляло настоящее удовольствие брюнетке.
Хороший видимо там был парень, потрахаться с ним какое-то время – причем, непонятно, по желанию или для возможности насолить подруге – а потом оставить его блондинке, на допользование. Замечательный план!
Настоящие подружаньки. Всем бы таких.
Вскоре молодые мамашки ушли, опять надергав детей, переодевая их обратно в уличную одежду. А для Саши все вокруг превратились в энергичную массу людей, меняющих только цвет и форму волос, марку джинс и возраст ребенка. Интересные, выходит, были экземпляры для обсуждения…с самой собой. Как Саша ни старалась подавить это чувство злости, но так и не могла. Ее голова будто пропиталась ядом. И родили девчонки рано, лет в 19-20, и матери-одиночки, и не имеют вкуса, и дуры тупые, а одна подруга вообще ради возможности смотреть на вторую сверху вниз, изменила с ее парнем.
Она могла хаять их сколько угодно. Только потому, что знала – они выиграли. Даже у таких – а в общем почти стандартных неидеализированных районных “мамаш” были здоровые дети.
И они выиграли, даже не зная, что играют в человеческую жизнь.
Но, все-таки, бесследно эта случайная встреча не прошла. Надо Саше выходить из дома почаще. Надо ей отдыхать. Осталось придумать, с кем она оставит четырехмесячного младенца. Вернее, сможет ли она оставить его дома одного, чтобы потом удавка совести не сжалась на ее горле?
Все оказалось гораздо проще, чем она ожидала. Слава богу, вечером и ночью ребенок спал так крепко, будто родился месяц назад. Саша несколько дней проводила эксперимент – ставила будильник на каждый час и, просыпаясь, внимательно смотрела что делает ____. Пару раз за неделю он покряхтел, и Саша укачивала его в кровати, давая соску, в остальное время наблюдала исключительно здоровый сон. Да, эти ночные слежки оставляли темные круги у нее под глазами, но давали внутреннее успокоение, уверенность, что то, что она решила сделать – не преступление против человечества и личности, не отсутствие материнских инстинктов, не распущенность и слабоволие. Нет, она просто хочет немного жизни, капельку любви и поддержки, она устала от одиночества, от ответственности, от серого быта, от ____ всегда одинакового и вгоняющего в депрессию одним своим присутствием.
Она достойна жить! Иначе не жить им обоим.
Но сколько себя Саша не успокаивала, не убаюкивала совесть, в следующую пятницу, перед выходом в клуб, она дрожала так, что едва смогла накрасить губы. Она оделась умеренно для ночного заведения любого уровня: черные сапоги на каблуках, короткая черная юбка и модная оверсайз белая блуза. Долго металась, куда поехать, чтобы не встретить подруг, раз десять бегала из прихожей к кроватке ребенка и наблюдала одну и ту же картинку: мирное спящее лицо.
“Выпить. Я поеду просто выпить коктейль-другой среди людей”, – наконец решилась Саша, вызвала такси до одного бара, совершенно среднего уровня, но без гоповской публики и – важно! – с танцевальной зоной, и закрыла за собой дверь квартиры.
“Я просто выпью, посмотрю, как другие танцуют, растворюсь в темноте и музыке”. Она нашла почти незаметное место в углу бара, откуда хорошо просматривался весь зал, заказала Мохито, трясущейся до сих пор рукой приложила телефон к терминалу оплаты. Когда бармен поставил коктейль, ободряюще ей улыбнувшись, Саша постаралась выдавить нечто подобное в ответ и сделала сразу несколько глотков. Надо расслабиться, а она так от всего отвыкла, что ведет себя как дикарка, как первый раз вышедший в свет синий чулок. Красивый синий чулок.
Первый коктейль закончился, и Саша заказала уже на повышение градуса – Лонг Айленд. Медленно, постепенно, глоток за глотком, ей становилось легче, алкоголь знал свое дело прекрасно. Он дарил наслаждение праздности, работал, как антизажим для мышц лица, рук и скрещенных намертво ног. Алкоголь делал то, что не смог бы сделать для Саши никто – он дарил ей свободу. Ну и пусть эта свобода была мнимая, пусть она надуманная и мимолетная. Вся жизнь мимолетная, если на то пошло.
Ей хватило три коктейля, чтобы захмелеть и осмелеть – Саша встала около своего барного стула и начала пританцовывать под любимый трек. Как вернуться в колею танцев, особенно одной, когда кажется, что одно неверное движение и на тебя сразу все осуждающе посмотрят? Сначала вступают бедра – можно стоять с бокалом в руке, слегка двигать попой в такт музыке, приподнимать то одну ногу, то другую. Потом в ход идут голова и руки с еле уловимыми движениями. И вот она уже танцует. Вуаля.
В час ночи, когда был поставлен дедлайн, Саша уже не хотела уходить из бара, но понимала, что для первого раза три часа вполне достаточно. Пора домой, проверять ___.
Первый выход был страшным, но все прошло замечательно, уже будучи дома, улыбалась Саша себе в зеркало. Хорошо было или нет, но достаточно было всего одной вылазки, чтобы показать, как сильно она соскучилась по всему этому: расфуфыренные девчонки в лучших нарядах с микро-нано сумочками, спортивного телосложения парни и молодые мужчины в узких джинсах и футболках, дикий звук в ушах, когда не слышишь рядом сидящего, темнота и яркие вспышки то тут, то там. А дома ребенок спал и ничего страшного не случилось, она отдохнула и немного освободилась от кандалов одиночества. Это ли не чудо?
Да.
Она вспоминала пьянящую ночную атмосферу, когда смывала косметику, отматывала кусочек туалетной бумаги, укладывалась в кровать, с блаженством вытягивая руки и ноги.
А еще Саша прекрасно знала, что завтра пойдет опять. Убежит.
К людям. К выпивке. К счастью.
…Они танцевали близко, со всех сторон окруженные беснующейся публикой. Незнакомец был не такой красивый, как Макар, но накачанный и темнота клуба скрывала его лицо, чтобы избежать излишнего разглядывания, разбора на недостатки, которые могли все испортить. А портить не надо было, не надо было нарушать работу системы. Клубная атмосфера живет свей жизнью, как будто это все понарошку, будто социальных ограничений не существует и можно довериться своей похоти. Атмосфера похоти рождает ответную похоть. Незнакомец, Первый, как окрестила его Саша впоследствии, потому что не запомнила имени, сел рядом с ней у стойки бара, заговорил на общие темы, угостил парочкой коктейлей и когда она уже весело смеялась, согласно всемирным законам соблазнения, за руку повел танцевать.
Он был милый, этот Первый.
Парень начал потихоньку сокращать дистанцию, сначала ненароком приобнимая ее за талию, нежно держа за руки во время движений, а потом привлек к себе и осторожно, без давления – за что и был потом вознагражден – стал целовать шею, облизывать кусочек ушка, постепенно переходя к губам. И тут, когда в нее проник язык чужого парня, Саша ощутила нечто для себя новое – проблески желания. Она так удивилась, будто вдруг на землю спустились инопланетяне. Как это возможно, возбудиться на раз, да еще с незнакомцем?
А желание не хотело осмысления и все больше разгоралось, пока не поглотило всю ее плоть. Она дико впилась ему в губы, придерживая за затылок голову, прижалась к мускулистому телу и ощутила – да ощутила через джинсы и предубеждения – как привстает его член. Привстает – замечательное определение этого пограничного состояния. Незнакомец радостно улыбался, не веря своему счастью завалить-таки сегодня красивую девушку, и Саша тоже улыбалась, потому что эти полгода она считала себя мертвой для секса. И тут, словно громом поразило.
Она женщина. Она желанная. Она хочет сама. И сейчас неважно кто войдет в нее, неважно, что лобок у нее небритый – ну некому было там бывать, лишь бы это произошло поскорее. Ей управляла вагина – ведь почему-то про мужчин говорят, что им движет член, дак и Сашей в тот момент двигал самый энергетический орган.
Можно довериться своей похоти, да? Темнота все скроет?
– Я хочу тебя, – да, это она сама, ее рот прошептал Первому на ухо. – У тебя есть резинки?
– Да! – слишком громко выкрикнул он, продолжая целовать ее шею. – Поехали ко мне?
– Нет, я хочу прямо сейчас, – почти во весь голос стонала Саша, и чувствовала – желание достигло такой силы, что она прямо сейчас пойдет в туалет и отымеет себя своей же рукой. Нестерпимо!
Незаметно они переместились в туалет. Как повезло, что он не делился на мужской и женский с мелкими кабинками, а был полноценной микро комнаткой с тяжелой дверью. Саша попой оперлась на край стола с раковиной и еле сдерживала внутренний жар.
Она боялась, что будет больно, поэтому внутренне напряглась, но волноваться было не о чем – после кесарева ее влагалище осталось узким, почти девственным, а естественная смазка, генерируемая желанием, должна была подстраховать. Первый продолжал бешено ее целовать, расстегнул пару пуговиц, чтобы освободить грудь, а Саша, тем временем занималась ширинкой, чтобы наконец увидеть, что ее ожидает. Когда терпеть было невозможно, она сама задрала юбку и повернулась к Первому своим лучшим местом, и он понял, что медлить не стоит.
Как. Это. Хорошо.
После этих выходных, которые перевернули ее жизнь, начался новый этап, в котором Саша купалась в море секса, радости, алкоголя и неосознаваемого страха.
Сразу после первого посещения бара она отлучила ребенка от груди, чтобы он больше ел и лучше поправлялся, набирал массу, а не тратил силы на высасывание молока. Официальная причина была именно в этом, а еще – как большой бонус к празднику – Саша получила свободу пить, когда она хочет и как хочет, не затрагивая при этом здоровье ребенка. ___ на удивление легко расстался с грудью, а может, в нем была та терпимость к изменениям, которая отсутствует у страждущей личности? А может, слово “изменения” вообще не имело для него значения?
Теперь пятница и суббота были волшебными, долгожданными днями. Днями, когда она превращалась в свободную, задорную, легкую на подъем девушку, которая не думает ни о чем, кроме мимолетных эмоций. Она выезжала в один бар, веселилась там, легко находя себе пару для секса, а перед этим выпивала несколько коктейлей для приличия и настроя. Потом, по обстоятельствам, могла переместиться в другое место и в эту же ночь заполучить еще один член.
Трахалась бездумно, остервенело, наркомански много. Мужчины разного возраста проходили через нее – самому молодому было 19, а самому взрослому 38 – разной внешности, но все, естественно, красивые, разных интересов, так ей было, о чем с ними поговорить, и точно разного вероисповедания, но тут уже Саша не интересовалась. Она четко для себя уяснила – красивой девушке почти ничего не надо делать, чтобы получить красавца – не принципиально каких моральных качеств и умственных способностей – для сексуальных утех.
Они почти не оставляли след в ее памяти. Какая разница с кем, если красив и ее тянет? Какая разница как? Что он о ней подумает и кем будет считать женский пол? Тьфу, это самое последнее, о чем она могла думать, возможно, потому что не питала иллюзий насчет себя и своей ценности. Раньше она, как и большинство ее подруг, не сговариваясь и даже обижаясь на такую формулировку, пыталась себя продать как можно дороже. Надо отдать им, ей и подругам, должное, они уповали не только на святое место, но и на образованность, собственный высокий заработок, карьерные достижения, разноплановость личности. Они хотели найти себе как можно более выгодную партию. Наверное, это не то же самое, как продать себя за деньги, но если они имели цену, выраженную пусть не в денежном эквиваленте, то значит не все было кристально честно. Социализация, все дела.
Использовала она их или они ее? На этот вопрос не было однозначного мнения. Да, они платили за 3, 4, 5 коктейль и все, что она заказывала после знакомства. Да, они получали за это секс, иногда очень даже и жаркий, но, как цинично рассуждала Саша, вагины есть у многих женщин, и это в девушках как раз не самая великая ценность. А она получала веселый вечер, секс, изредка доводивший ее до оргазма, но неизменно расслабляющий и развлекающий, алкоголь и избавление от мыслей.
Дак кто кого использовал?
Иногда она, как будто в прошлой жизни была заправской проституткой, вздыхала, понимая, что в своем положении годна лишь для таких ярких одноразовых ночей. Кому нужно взваливать на себя ее жизненное дерьмо? В этом месте мыслей Саша морщилась и представляла, как выпускает дым из легких, так как сама уже не курила. Нет, таким девушкам не то, что подороже себя продать, повыгоднее выбрать партию, им бы просто обрести постоянного мужчину, без особых изысков, а просто надежного человека, что просто разделить, разделить тяжесть жизни особой матери.
Нет, ей точно сейчас не об этом надо думать. Не такого хочет она для себя. Надо быть проще и радоваться тому, что есть. Больше пяти месяцев, ещё с третьего триместра беременности, она не думала о сексе, даже забыла о таком явлении. Но тут, внезапно все изменилось. Секс стал отправной точкой в аддитивном поведении. Недаром выпивка, секс, еда в больших количествах неразрывно связаны в жизни многих людей, ну и она не явилась исключением. Зависимость от чувственных удовольствий затягивает в свои сети, потому что отдаться ей совсем просто – нужно только разрешить себе, радоваться жизни, никакой тебе ответственности, лишь мнимое чувство свободы. Но кто сказал, что это плохо?
Саша уж точно такого не сказала бы. Она была счастлива. И она была осторожна. Правил было несколько: возвращаться домой до 3: 00 утра, безопасный секс с презервативом, только в клубе, где было много людей, только с тем, кто ее заинтересовал. Саша радовалась, что в этом вопросе сохранила полное владение здравым смыслом. Хоть чему-то ее жизнь научила, буквально вдолбила в голову.
Живот был наибольшей проблемой в воображении Саши. Хоть она и признавала, что выглядит неплохо для недавно родившей девушки – ноги и руки, от природы худые – почти не изменились, попа потеряла былую в эру фитнеса упругость, но целлюлита не наблюдалось, и задняя часть была вполне аппетитна, живот да, был в небольших растяжках и слегка надвисал над лобком – так немного, что, когда она ложилась на спину, он втягивался и казался ровным, хоть и узорным. Но Саша не хотела, чтобы кто-то оценивал ее внешность, делая скидку на то, что она молодая мать.
Она зорко – даже во время отрешенного алкогольного секса – следила за тем, чтобы ее проблемная часть не была замечена. Если она надевала топ и юбку с высокой талией, то освобождалась от бретелек и спускала топ вниз, где он драпировался на животе, Если короткое платье – неизменно поворачивалась попой, а так как это было уместно и нравилось большинству мужчин – то трюк срабатывал безоговорочно. Любовникам она давала целовать шею, уши, грудь, стопы, внутреннюю сторону бедра, клитор – все, что угодно, но не живот.
После искрометных ночей, блудная мать возвращалась домой: ребенок спал, и Саша уже не так переживала, каждый раз приходя домой в сонную тишину. Идеальным решением была видеоняня, но Саша все никак не могла купить дорогую, а в дешевой, заказанной по AliExpress, на второй день что-то сломалось. “Все и так хорошо работает сейчас, а потом я подумаю”, – размышляла она.
О чем она думала в этот период жизни? О том, что все забудется, стоит лишь закрыть глаза, побольше накачаться алкоголем, иметь рядом с собой побольше отвлекающих персонажей?
Страховая совсем не торопилась, долго что-то проверяла, что только усиливало Сашины тревоги. Деньги у нее заканчивались. Хоть она и не оплачивала 80 процентов тусовочных расходов, эти начальные 20 тоже существенно уменьшали ее бюджет.