– «Чёрное море»?
Березин был удивлён. Тут не было никакой истории. Только небо и волны. Только две стихии, сливающиеся в одно целое.
– Удивительно, правда? – теперь она стояла чуть поодаль. И если в прошлый раз всё вышло совершенно случайно, но так естественно, то вот сейчас подойти и обнять её, было бы неловко. – Я бывала тут в разное время. Если прийти к самому открытию, то кажется, будто ты встречаешь рассвет, стоишь на высоком утёсе, и смотришь, как медленно из-за горизонта выплывет солнце. И волны, окрашиваясь в розоватые утренние полутона, чуть быстрее накатывают на берег. А вот сейчас наступит закат. И мы проводим этот чудесный день. И вся эта пена, и белые барашки, и низкие облака…
– Ты неисправимый романтик, – Березин снова подошёл к ней настолько близко, насколько это было возможно, но не касался её руками. – Или же у тебя богатая фантазия, которая и меня заставляет поверить, что… да, волны меняют свой цвет.
– Это всё особое освещение, – Варя улыбнулась и задрала голову, – видите? Прозрачный купол? Это он творит чудеса. Ну а вы? Нашли свою картину?
– Как ни странно, да. – Варя выжидающе смотрела на него, ожидая продолжения. – Всё-таки, Левитан. «У омута». Там так тихо, так спокойно. Хочется оставить всю эту ненужную суету, городской ритм, скинуть обувь, пройтись, босиком, по шатким брёвнам и сесть, опустив ноги в прохладную воду. Пошла бы со мной?
Серый омут её глаз затягивал, пленял. А её слова, они вселили в сердце надежду. Одно короткое и ёмкое.
– Да.
Из прохлады выставочных залов они вышли в прогретый июльским солнцем вечер. Прогулялись по небольшому уютному скверику вокруг здания, стараясь разрядить неловкую тишину пустой болтовнёй о розах, что росли на клумбах, о птицах, ищущих пропитание в траве под высокими деревьями. Но дольше время было оттягивать нельзя. Следовало либо попрощаться, либо…
А вот что «либо», не знал, точнее, боялся выразить каждый из них.
Варя повернулась к Березину и, вцепившись обеими руками в ремешок сумочки, перевела дыхание и тихо улыбнулась:
– Ну, мне…
Но Александр Сергеевич ей закончить не позволил. Знал, что она собирается сказать и перебил. Нарочно тряхнул рукой, давая часам сползти на запястье:
– Вот это да. Я и не думал, что наслаждаться искусством можно столько времени. Мы с тобой тут больше четырёх часов. Проголодалась?
– Нет, – правильнее всего сейчас было уйти, но так не хотелось. – Но от чашки зелёного чая я бы не отказалась.
– Тогда, в ресторан?
– Александр Сергеевич, – Варя отвела взгляд, пытаясь подавить вздох, – уже поздно.
– Возможно, поздно для Воробьёвых гор, или для Сокольников. Но в самый раз для парка Горького.
– Может, просто прогуляемся? По Набережной?
– По Третьяковскому мосту? – Березин усмехнулся. – До деревьев любви?
– Ой, я вовсе…
И как теперь выпутаться и объяснить, что не эти злосчастные деревья она имела в виду, что вообще не думала о них, Варя не знала. Но какого чёрта он о них вспомнил? Березин улыбнулся, показывая ямочки на щеках, и кивнул:
– Идём. Посмотрим на фонтаны, а потом к машине, я как раз её на Кадашевской оставил.
В вечерние часы субботним вечером движение по набережной было не такое оживлённое. Москвичи и гости столицы неспешно прогуливались по Лужсковскому мосту, делали памятные снимки на скамье примирения, или так же, как и Варя стояли, облокотившись о чугунные ограждения, и смотрели на взлетающие ввысь струи фонтанного комплекса. Березин стоял рядом, только взгляд его был направлен на дома Кадашевской набережной. И она не могла понять, зачем он здесь, с ней? Почему не попрощался и не позволил уйти, как она и планировала, сразу, как только они вышли из музея? Он же должно быть, и в самом деле проголодался, так почему же стоит тут, с ней, вместо того чтобы отправиться… Куда? Домой? В ресторан? Они уже больше часа гуляли вдоль реки. Так почему же? Неужели ей не показалось, что тот заинтересованный блеск карих глаз, что она ловила на себе, был не просто взглядом сурового директора, которому она оказывала посильную помощь?
Ей хотелось знать правду. Но спросить вот так, напрямую? Хотя, что она теряет? Она любила его так долго. И будет любить, всё равно. Даже если он скажет, что этот день был самым обычным днём, и она, в самом деле, просто оплачивала свой долг перед ним.
– Александр Сергеевич, – Варя встала в пол-оборота к нему, вцепившись руками в витиеватые переплетения парапета. – Вы же знали, что в Третьяковке можно оплатить услуги экскурсовода для любого количества посетителей? Ну, или взять аудио сопровождение?
– Нет. – Березин прислонился бедром к чугунному ограждению, – А к чему ты?..
– А ваши друзья или родственники. Откуда они?
– Какие родственники? Мои родители и сестра с семьёй живут во Владимире, а все друзья тут, в Москве.
Рано было радоваться, но Варя с трудом сдерживала непонятно почему зародившуюся в душе надежду.
– Вы сказали, что я должна вам помочь. С этой экскурсией.
– А? Это… – Варе показалось, что она сумела смутить его. Березин, застигнутый врасплох, потёр мочку уха, наклоняя голову и пряча от неё свои глаза. Словно на ходу придумывал правдоподобное объяснение. – Это делегация. Из Китая. Они прилетают для заключения контракта и…
– Всё вы врете.
Она резко отвернулась, снова наблюдая за тем, как бурлили в реке фонтаны. Он не сказал правду. Стало быть, ничего это для него не значит. Она передёрнула плечами, снова давая себе слово постараться выкинуть его из своей головы. Но вот только сам Березин расценил этот её жест по-своему. Снял с себя пиджак и накинул его на девичьи плечи:
– Ты замёрзла. Прости, я должен был раньше сообразить…
Легкая ткань была согрета его телом. И Варя куталась в это тепло, в этот запах его самого, в который вплетались нотки терпкого мужского одеколона. Зачем всё это? Зачем его руки на её плечах, сжимающие, не отпускающие? Они тут? Вдвоём? Если он не может ответить честно, то должна она. Но, поставить точку в предложении, которое не просто не дописано, но и не начато, она не могла.
Ладно, попробует. Вот только еще раз наберёт его в свои лёгкие.
Она прикрыла глаза, наклонила голову и щекой коснулась грубоватой льняной ткани:
– Вы? Вы ухаживаете за мной?
Ухаживаете… Это слово, немного старомодное, заиграло на губах Березина легкой улыбкой. Он чуть крепче сжал худенькие плечи, опустил голову и кончиком носа провел по светлым волосам, вобравшим в себя, запах июльского вечера. Шёлковое золото манило прикоснуться к нему губами. Нежное, мягкое.
– Варька, – его шепот тонул в медовом вкусе её волос, – я должен тебе сказать… Хочу попросить тебя… Пригласить… Я хочу пригласить тебя на завтрак.
Его сбивчивая речь путала мысли. Сказать, попросить, на завтрак… Что он имеет в виду? Ему снова нужна её помощь? И только? Варя развернулась к нему, положила ладони на широкую грудь и в сотый раз ругала себя, что как последняя слабачка не может заставить себя прекратить всё это, никому не нужное. Что цеплялась за какие-то, видимые только ей, сигналы и знаки.
Завтрак? Пусть будет завтрак, ладно. Еще одна возможность стать на полшага ближе к нему.
Глубокие складочки прочертили её лоб, когда она всматривалась в карий омут его глаз:
– Завтрак? Но, но я не знаю, что вы любите? Во сколько завтракаете? А ещё, где живёте?
– В Немчиновке. – Березин улыбнулся, пытаясь понять, что она имеет в виду. – У меня там дом.
– Боже, в Немчиновке… это где? И как я успею?.. Это далеко?
– Минут двадцать на машине, если нет пробок.
– На машине… Но у меня нет машины. А автобус? Метро открывается в шесть… но туда не ещё не проложили?..
Александр Сергеевич едва сдерживал рвущийся наружу смех, когда, наконец, понял, о чём именно лепечет Варя. Он взял в ладони её лицо, подушечкой большого пальца провёл по такой сводящей его с ума пухлой верхней губе, и, любуясь глубиной её глаз, сказал:
– Глупенькая моя. Я тебя, тебя хочу пригласить на завтрак. К себе домой. Хочу провести с тобой всю ночь. Хочу любить тебя, а потом приготовить тебе то, что ты любишь.
Земля покачнулась и медленно стала уплывать у неё из-под ног. Если бы не руки Березина, не его тёмные, загадочные глаза, за которые она цеплялась своим взглядом, Варя бы грохнулась. Он же пошутил, да? Посмеялся над глупой девчонкой? Если бы она не знала его столько лет, если бы не видела… может, и поверила бы, что её детские наивные мечты и фантазии могут сбыться. Она была готова оттолкнуть его, решительно. Но мужские губы нежно, осторожно, коснулись её губ.
Тёплое дыхание. Едва уловимые касания.
Варя закрыла глаза, встала на носочки и потянулась к нему. Раскрытыми ладонями она чувствовала, как под рёбрами бьётся его сердце. Сильно, гулко.
Эти поцелуи. Они не были требовательными, настойчивыми. Не просили уступить, раскрыться. Легкие и невесомые, сладкие и ужасно чувствительные, они покоряли, манили. Кружили голову и пьянили. Это же не может быть правдой? Или может?
Варя распахнула глаза и встретилась с чуть насмешливым карим взглядом. Александр Сергеевич внимательно изучал её, с таким прищуром, от которого в уголках его глаз образовались лучики счастья.
– Вы надо мной смеётесь? – Варя растерялась. – Просто, меня никто… Никто и никогда не приглашал на завтрак.
– Они все были дураками, – его губы коснулись кончика курносого носа. – Забудь о них. Теперь в твоей жизни буду я.
Березин порывисто прижал Варю к своей груди, наслаждаясь гладкостью её волос, что приятно ласкали щёку. И тут, словно эхо, в его голове снова прозвучали её слова. Складочка непонимания залегла между бровями, когда он отстранился и снова всматривался в серый туман её глаз:
– Никто и никогда? – Она неуверенно кивнула, терзая губу. – Господи… никто и никогда… Девочка ты моя.
Ещё мгновение и подхватив Варю под колени и прижимая к себе, Березин, заливаясь громким, радостным и беззаботным смехом, кружился вместе с ней, нисколько не стесняясь внимания прохожих, которые качая головами, обходили их стороной.
– Идём, – он осторожно поставил её на землю и тут же взял маленькую ладошку в свои руки.
– Куда?
– К машине. Поедем ко мне.
– Как, к вам? – Варя остановилась, пытаясь выдернуть руку из цепких пальцев Александра Сергеевича.
– Вот так, ко мне. Пить зелёный чай. Идём.
Она шла и думала, что это же может и ничего не значить? Что он может потом отвезти её домой, что… Но Березин открыл ей дверцу своего внедорожника, помог сесть, а потом, доставая свой телефон, директорским тоном произнёс:
– Я сделаю один звонок, а ты пока предупреди своих, что дома ночевать не будешь.
Глава 5
Проглотить вставший посреди горла ком получилось с трудом. Варя несколько долгих секунд сидела и смотрела в одну току на лобовом стекле, понимая, что всё происходящее – реальность. Что вот сейчас ОН отвезёт её к себе домой и… И как он там сказал? Хочет провести с ней ночь, любить её? А что, если она не готова? Её детские мечты о Березине, как она думала, так навсегда мечтами и останутся.
Она перевела взгляд на боковое окно, на Александра Сергеевича, который о чём-то и с кем-то говорил по телефону, кивая и улыбаясь, время от времени. Как так случилось, что он не просто заметил её, но и… И что? Влюбился? Вряд ли. Но в том, что он был к ней неравнодушен, Варя была уверена точно. То, как он смотрел на неё порой, обволакивая шоколадным теплом своих глаз; как держал за руку; как проявлял нежность и заботу, дарило надежду.
– Ну и пусть… Пусть даже если это будет всего лишь один раз, – она часто-часто заморгала, стараясь снова сфокусироваться свой, ставший почему-то расплывчатым взгляд, на Березине. – Один раз, но мой… наш, с ним. И можно будет жить дальше.
Конечно, куда как проще было бы отправить сообщение родителям. Всего три слова: «Ночевать не приду». Но она решилась на звонок. Нет, не маме, отцу.
– Ты же не останешься ночевать у Оли и Кирилла?
– Нет, пап.
– Милая, – тяжелый вздох заставил её чувствовать себя виноватой. – Ты же… Я просто хочу быть уверен, что ты знаешь, что делаешь.
– Я знаю, пап. До завтра.
До завтра… Да, завтра она и будет решать все эти проблемы, которые навалятся на неё. И слушать упрёки мамы… Завтра. Но вот сегодня ей хотелось быть счастливой.
А Березин в это время выслушивал лекцию от Пьетро о том, что, где и как следует хранить из того набора готовых блюд, что через час ему доставят домой. И как именно завтра утром надо заварить кашу.
– Да понял я. Разберусь, – он усмехнулся и обошёл машину.
– Ягоды, свежие ягоды не вздумай положить в чашку перед тогда, как поставишь её в печь, – сильный итальянский акцент и неправильные ударения вызывали улыбку.
– Я не дурак.
– Но будешь им, если…
– Всё, – он открыл дверь с водительской стороны, – мне пора.
Завершил разговор, занял своё место и со смущенной улыбкой посмотрел на Варю:
– С чем пьют зелёный чай?
Варя пожала плечами, приподнимая уголки губ в робкой улыбке:
– Не знаю. Может быть с мёдом? С лимоном? Я пью его просто так.
– А как же торт? Или конфеты и шоколадки? Только не говори мне, что уже поздно для них, и ты на диете или, что ты вообще не любишь сладкое.
– Я люблю сладкое, – почему в его присутствии, не на работе, нет, а вот так, когда они вдвоём, в машине, весь её словарный запас сводился к десятку слов? – Шоколад. Я люблю шоколад. Молочный, пористый, с орешками.
– Я запомню, – легкая улыбка приподняла уголки его губ, а вытянутая ладонь накрыла и сжала холодные пальчики. – Никудышный из меня ухажёр, Варенька. Видно, я со временем растерял все навыки.
– С чего вы взяли?
– Мне кажется, я совсем тебя запугал.
Вот только, что именно следует ответить, она не знала. Не говорить же ему, что за ней никто никогда не ухаживал. Как это должно было выглядеть? В глупых наивных романах, что она когда-то читала, мужчины делали широкие жесты: дарили цветы, приглашали на свидания в дорогие рестораны, засыпали комплиментами и подарками. Но вот от Березина ей ничего этого было не нужно. Достаточно и того, что вот он, тут, рядом. Что можно дышать с ним одним воздухом. Что мечта становится явью.
А ещё ей, почему-то, было крайне важно подбодрить его. Потому что его уверенная улыбка, она согревала, наполняла душу таким невероятным теплом. Но вот стоило ли говорить ему о том, что ей не с чем сравнивать, Варя не знала. Она просто опустила глаза и смотрела на его руку.
– Ну, вот и приехали.
От сигнала с пульта высокие кованые ворота дрогнули и стали разъезжаться в стороны, освобождая проезд. Варя наклонила голову, чтобы через лобовое стекло получше рассмотреть дом. Он произвёл на неё впечатление. Трехэтажное здание из дерева и тонированных панорамных окон, с отделкой из натурального камня.
Березин остановил машину около входа, решив, что не стоит загонять её в гараж, и несколько минут сидел и наблюдал за Варей.
– Ну, что скажешь? Впечатляет?
– Угу, – она кивнула, – дом очень похож на вас. Ну, или вы на него.
– Неужели?
– Да. Такой современный, но надёжный. И уютный. Вот только… столько стекла. За такими стенами не спрячешься.
– У меня высокий забор, – ремень безопасности заскользил вверх, даря Александру Сергеевичу свободу. – И есть комнаты, где можно укрыться. Ну, идём?
Варя вытерла вспотевшие ладони о юбку, сделала глубокий вдох и позволила Березину помочь ей выйти.
Мягкий тёплый свет наполнял дом комфортом и уютом. Варя сделала два робких шага, осматриваясь по сторонам, и зная, что он стоит позади неё.
– На первом этаже нет ничего такого. Гостиная с баром, – он впервые работал экскурсоводом в собственном доме. Его родители и сестра со своей семьёй приезжали к нему крайне редко. Только друзья, те самые, с кем вместе он основал компанию. Но они знали тут всё. – Мой кабинет. Я заставляю себя работать именно тут, и не тащить компьютер в спальню. Ну и небольшая комната для гостей. Да, и маленький тренажёрный зал.