--Вот, вот! - меланхолично буркнул врач.- Термин, вроде, приличный, звучный, а суть одна - разрушение сложившегося уклада жизни.
Помолчав, продолжил развивать мысль:
--Скажу больше, Мария Степановна. В медицине дела еще хуже обстоят. Целый ряд поликлиник и фельдшерско-акушерских пунктов даже в краевом центре уже позакрывали. В нашей клинике столпотворение было не меньше, чем в других. Но власть умеет заботиться о себе. С некоторых пор у нас обслуживаются только работники краевых структур, и то не всех. Одно время были прикреплены представители второстепенных ветвей власти, но в процессе оптимизации их отсекли от нас, прикрепили к другим поликлиникам. Так что не по чину вы к нам попали, госпожа глава поселения.
Последние слова Виктор произнес явно ерничая и в то же время с наигранной снисходительностью.
--То-то я думаю, почему меня не приняли,- с возмущенными нотками в голосе проговорила женщина. - А тут только каста неприкасаемых, выходит, обслуживается?
--Ну, насчет неприкасаемых вы зря, Мария Степановна. Люди как люди. Просто они при больших должностях, с большими портфелями под мышками.
При этом врач ироничным взглядом посмотрел на потертый портфель, который женщина держала тоже под мышкой. Чтобы слегка притушевать обидный смысл, который был в его словах, любезно предложил:
--Хотите я узнаю, к какой поликлинике прикреплены чиновники вашего ранга?
--Спасибо. Не нужно. Мне уже лучше стало. Домой доберусь, там и подлечусь.
Врач пожал плечами:
--Как знаете.- И вдруг, встрепенувшись, заинтересованно спросил:
--А разве ваш ФАП еще не закрыли?
--Нет. А что должны?
--На совещании в прошлый четверг говорили, что поселок Светлый попадает под оптимизацию. Он давно потерял статус перспективного. Удивительно, что люди до сих пор этого еще не поняли и цепляются за него, не уезжают.
--Куда им уезжать!- вновь крайне разволновавшись, чуть ли не вскрикнула Мария Степановна.- Это их родная земля! Это и моя родная земля,- тихо добавила она.
Выражение лица у Виктора мгновенно резко изменилось. Он встал и с высоты своего почти двухметрового роста смотрел на растерявшуюся женщину уже без сожаления, которое еще минуту назад читалось во всем его облике. В легком прищуре глаз виделись укор и презрение одновременно.
--Если она вам эта земля родная, то почему вы, Мария Степановна, допустили, чтобы леспромхоз ликвидировали? Вы же при власти были! Не собрались и не оформили какое-нибудь товарищество по переработке леса. И потом, почему вы допустили, что в поселке закрыли школу? Развал именно с этого всегда и начинают - с закрытия школы, чтобы молодежь уезжала. А потом ликвидируют медицинские учреждения, чтобы оставшиеся быстрее подыхали. Вы же знаете, что оптимизация это правительственная установка. С согласия президента, между прочим. Вы как-то противились этой политике в своей партии?
Выждав небольшую паузу, продолжил:
--Вижу, что нет. Вот и выходит, что не совсем эта земля родная для вас. Родную землю защищают всеми силами, всеми возможными и не возможными средствами.
Увидев, что женщина снова стала хвататься за сердце, умолк. Потом огорченно сказал:
--Вы извините меня. Я не хотел обидеть лично вас. В поселке все еще живет моя мать, и она тоже не хочет уезжать. Ей там нравится. Но я знаю твердо, что, если люди не возьмутся сами себя защищать, ваш поселок обречен. Лес вокруг уже продан - где своим, где чужим мародерам.
Наспех попрощавшись, врач быстро стал удаляться по пустому коридору.
Мария Степановна суетливо положила еще одну таблетку под язык и, опираясь рукой о стенку, медленно побрела к выходу. Завела свою видавшие виды "Ниву" и, откинувшись на сидение, смежила глаза. Надо было собраться с силами перед дальней дорогой. Тем более, что погода начала резко портиться. На лобовое стекло уже легли первые крупные капли дождя.
Именно дождь и стал причиной, что испытанная во многих переделках машина на этот раз подвела. Колеса не удержались на мокром грунте и безвольно соскользнули в глубокую колею. "Нива" буквально повисла днищем на гребне. Без трактора явно не выбраться - пришла к неутешительному для себя выводу женщина. Решила добираться до поселка пешком.
* * *
Виктор после разговора с Марией Степановной чувствовал себя виноватым. Корил за то, что ополчился на бедную женщину. Ну что она могла и может сделать, если запущена такая мощная машина разрушения! Любого, кто воспротивится, сомнет в порошок. Работает женщина как умеет. Старается, волнуется, переживает за земляков. И мать о ней, когда он приезжал в поселок, говорила только хорошее.
Да ему ли не знать как устроена власть в глубинке! Попробуй не выполни то, что тебе говорят сверху, вмиг потеряешь должность. Все разговоры о местном самоуправлении - это полная хрень. Выборы давно превратились в профанацию. Особенно после отмены порога явки и графы "против всех". А сколько барьеров поставлено на пути тех, кто чувствует в себе силы что-то поменять, но он не принадлежит к правящей чиновничьей партии! Через ракеты "Искандер" и то легче прорваться.
В последние же годы люди вообще потеряли надежду на улучшение, стали инертными. Особенно сильно подкосила людей безработица. И это в их краях, где раньше каждая пара рабочих рук была нарасхват! Многие глушили чувство безнадеги алкоголем. Благо, самогон выгнать в их краях - плевое дело. В тайге настоящие заводики организовали. Научились такой самогон делать, что коньяк перед местными настойками на дарах тайги выглядит, образно говоря, бормотухой.
После работы Виктор домой не пошел. Хотелось снять тяжесть с души. Созвонился с Татьяной, своей новой подругой, и пригласил ее посидеть в кафе на Набережной. После дождя воздух был свежий и наполнен приятными запахами цветов и зелени. Тяжелые мысли, которые мучили после встречи с Попковой, отошли на дальний план. На душе сразу посветлело.
Ожидая девушку, Виктор, чтобы отвязаться от юркого назойливого официанта, заказал пиво. Потом передумал, попросил принести сто граммов водки. Это еще больше настроило его на умиротворенный лад. Наблюдая за улицей, он пытался разглядеть среди редких прохожих Татьяну. Встречаться с ней стал недавно, но она успела подарить ему массу приятных мгновений.
Познакомились на совещании по линии департамента здравоохранения. Девушка работала в исследовательской лаборатории медицинской академии. Когда увидел ее в первый раз, Татьяна показалась ему тихой и неприметной. Войдя в аудиторию, присела на краешек ближайшего к ней ряда стульев. Достав из сумочки какой-то журнал, склонилась над ним. Так и просидела все совещание. Интерес к выступающим проявила только один раз, когда разговор пошел о конкретных мероприятиях по обновлению методик лечения и новом оборудовании. Она даже сделала в блокнот пометки.
Виктор время от времени с все возрастающим интересом поглядывал в ее сторону. Девушка заметила это, и когда их взгляды встретились, улыбнулась. Неожиданно для себя Званцев почувствовал смущение. Больше не смотрел в ее сторону. Но, увидев девушку на улице, решился все же подойти. И вскоре у него было ощущение, что знакомы они давно. С ней ему было спокойно и уютно. Это ощущение еще больше укрепилось, когда она накануне выходных осталась у него ночевать. Такой нежности и заботы он не ощущал ни с кем раньше. Это были самые запоминающиеся дни.
Для него это было тем более важно, что последние месяцы немало крови попортил процесс развода с женой. Ему много пришлось работать, чтобы закрепиться в нынешней ведомственной престижной поликлинике. Старался быть безотказным, когда руководство просило выйти в неурочное время на работу или подменить кого-нибудь из влиятельных коллег на дежурстве. Особенно часто такие просьбы возникали в праздничные и выходные дни.
Его старательность и навыки в коллективе заметили и оценили. Званцев стал здесь своим и заимел репутацию успешного хирурга. Но потерял жену. Она не раз корила его за чрезмерную покладистость, из-за которой ей частенько приходилось коротать праздничные дни одной. Потом стала искать развлечения на стороне. Виктору долго не хотелось верить в измены жены. Но вскоре жена и вовсе перестала скрывать свои похождения. При этом во всем винила мужа. Когда дело дошло до развода, ее претензии перекинулись на сугубо материальные предметы. Она требовала разделить квартиру, отдать ей машину и практически все другие приобретения за годы совместного проживания. И это при том, что она ни одного дня не работала. Многое удалось отстоять, но чтобы прекратить эту бесконечную судебную вакханалию, машиной пришлось все-таки пожертвовать.
Татьяна пришла на встречу не одна, а в сопровождении двоих молодых людей. Один был знаком Виктору - вместе учились в медицинской академии. Сейчас Дмитрий возглавлял какой-то важный отдел в краевой администрации. Папа сенатор посодействовал быстрому продвижению сынка по карьерной лестнице. При встрече бывший сокурсник просил называть его по имени отчеству. За последние пару лет Дмитрий заметно располнел, имел вальяжный вид самодовольного человека, и держался со своими бывшими товарищами отстраненно.
Другой спутник его подруги был пониже ростом, лысоватый, с улыбчивым лицом и длинным носом с горбинкой. Вел себя с девушкой как давний знакомый. Одной рукой поддерживал под локоть, а другой обнимал за плечи. Не противилась такому панибратству и Татьяна. Это совсем не понравилось Виктору. Он даже привстал из-за стола, чтобы обратить на себя внимание. Но Татьяна, увидев его, лишь заулыбалась и приветственно помахала рукой, давая понять, что видит его. Но не сделала даже попытки освободиться от объятий.
Подойдя, непринужденно представила своих спутников:
--Саша Фридман, руководитель пресс-центра краевого министерства промышленности. Я его называю пиар-менеджером. А это...
--Мы с Дмитрием Ивановичем знакомы,- сухо прервал Татьяну Званцев, пожимая по очереди руки мужчинам.
Фридман сразу взял инициативу в свои руки. Подозвав официанта, и, не слушая возражений, заказал шампанское и коньяк. Тут же предложил первый тост. Посвящен он, естественно, был Татьяне. Глядя на девушку восхищенным и в то же время хищническим взглядом, льстиво пропел про цветок, который расцветает только от внимания мужчин и их горячей любви.
--Так выпьем же за то, чтобы наша Танечка бесконечно цвела и радовалась жизни,- заключил он и поспешил первым чокнуться о бокал девушки.
Татьяне это славословие явно понравилось. Она охотно выпила и при этом широко и радостно улыбалась. Чем еще больше подпортила настроение Виктору. Он отодвинул бокал с шампанским и налил себе коньяка. Но его демарш остался незамеченным.
События за столом разворачивались исключительно под диктовку Фридмана. Между тостами он безудержно сыпал шутками и анекдотами, в ироничной манере рассказывал о последних новостях, привезенных из столицы. Татьяна от души смеялась, а Дмитрий только скупо улыбался и налегал на закуску.
По мере опьянения разговор стал приобретать более скучный, производственный характер. Александр даже заспорил с Дмитрием о планах краевой администрации вывести из оборота несколько миллионов гектаров тайги, якобы зараженной жучками. Иначе жучок, мол, поразит всю тайгу, утверждал Дмитрий.
--Какой жучок!- не выдержав, театрально вскричал Фридман.- Просто кое-кто хочет по дешевке скупить лес и подороже продать, и нагреть руки на этом, а государство оставить с носом.
--Ты не прав, дорогой,- живо возразил ему Дмитрий.- Наши люди входили в краевую санитарную комиссию по оценке состояния леса. Все члены подтвердили правоту губернатора, что лес поражен вредителями. Его надо вырубать или сжигать, чтобы хоть что-то сохранить.