- Утоли мой голод, - Спартак легонько хлопнул по попе молодую рабыню в едальне.
Он час, как расстался с Афродитой и Сторм, но на сердце лежал камень. - Принеси вина и мясо.
Не думай, что я дикарь и ничего не понимаю в мясе и вине.
Мясо овцы должно быть прожарено до черной корки с одной стороны, а с другой стороны розовое, со свежей кровью. - Спартак проследил, как девушка скрылась за ширмой и подошел к хозяину: - Что ты бледен, хозяин?
Сердишься на меня, что я погладил твою рабыню.
- Трогай ее, сколько хочешь, от нее не убудет, - хозяин буркнул, в глаза Спартака не смотрел. - Лишь бы успел заплатить за еду.
- Успел до чего? До свадьбы? - гладиатор захохотал, но глаза сузились. - Если ты о тех двух несчастных, которые пытались меня ограбить, то забудь о них.
Они уже никого не ограбят.
- Дать тебе гребень причесать волосы? - хозяин ничего не ответил по поводу разбойников.
Он по-прежнему не смотрел на Спартака.
- Я причесываю кудри только серебряным гребнем, - гладиатор из сумы достал богатый гребень и провел по волосам. - Поверь, я не для тебя прихорашиваюсь.
Скоро моя свадьба, и я должен постоянно за собой следить. - Гладиатор принял из рук рабыни малую амфору с вином.
Рабыня смотрела на гладиатора с обожанием.
- Знаешь что, забирай мой серебряный гребень, - Спартак протянул девушке бесценную вещь. - Я женюсь, а у моей невесты этих гребней - целые сундуки.
Тебя же никто так больше не одарит.
Хозяин твой, судя по его животу, большой любитель выпить и старый скряга. - Спартак подмигнул хозяину.
Тот стоял с опущенной головой: - Не отнимай у рабыни мой подарок.
Если узнаю, приеду, отниму твою голову. - Спартак щедро приложился к кувшину.
Вино алое, как кровь потекло по могучей груди гладиатора.
Рабыня воткнула подаренный серебряный гребень в свои шикарные черные волосы, задумалась; увидела, что хозяин не смотрит на нее, приложила свою ладонь к груди Спартака.
Он почувствовал жар ее ладони.
Она ощутила мощь бьющегося широкого сердца.
- Не отнимешь ты мою голову, - чуть слышно прошептал хозяин.
Спартак чутким слухом уловил его слова.
Но ответить не успел.
Ответ сам вышел из-за спины хозяина едальни.
- Ты? Охотник за Сторм? - Спартак присел на скамейку. - На нее охотиться труднее, чем на меня, поэтому бегаешь за мной?
Однажды мы с тобой схлестнулись из-за строптивой.
Хочешь снова со мной драться? - Гладиатор растирал виски ладонями. - Крепкое вино в здешней едальне.
Крепкое, но вкусное.
- Особую крепость ему придает яд, который я подсыпал в амфору, - Холдор оголил меч и направился к Спартаку.
Рабыня вскрикнула в ужасе и убежала.
- Ты отравил меня! - гладиатор захохотал из последних сил. - Побоялся столкнуться в схватке, поэтому поступил подло.
Так воины не поступают.
- Я не воин, я северянин. - Холдор сжал голову гладиатора в своих могучих ладонях.
Спартак не мог пошевельнуть даже пальцем. - Для нас важен результат.
Зачем я буду тратить на тебя силы в битве, если смогу одолеть другим способом?
- Я об этом не подумал, - в затихающем голосе Спартака скользнуло сожаление, что проиграл.
- Где Сторм? - Холдор взмахнул клинком, мигом отсек гладиатору левое ухо.
Показал его гладиатору. - Ты все равно умрешь от яда, но умри спокойно, в розовых мечтах.
Ты мне мешал бы по дороге, защищал бы Сторм.
Без тебя быстрее доберусь до нее, но с твоей подсказкой получится без особых хлопот.
- Яд притупляет боль, и рана не болит, - гладиатор с безысходностью смотрел на падающие крупные капли крови.
Но даже не мог зажать рану, руки не поднимались. - Не скажу, где строптивая.
- Тогда ты увидишь перед смертью, как медленно отделяются куски твоего тела, - голос Холдора холоден, как и его безучастный ледяной взгляд северянина. - Сначала я отрежу твое мужское.
- Так я все равно не почувствую боли, - гладиатор собрал остатки сил, чтобы рассмеяться. - У нас, у южан, существует понятие чести.
- Так оставайся без своей мужской чести, - Холдор взмахнул клинком.
Он почувствовал почти неуловимое движение за своей спиной.
Не глядя ударил ножом за спину.
Нож вошел в грудь, ломал кости, резал беспощадно.
Рабыня вскрикнула, из ее рук выпал топор.
Девушка с широкой раной в груди упала рядом со Спартаком.
- Рабыня хотела спасти тебя от меня? - Холдор усмехнулся. - Она ничего не поняла, а должна была подсыпать яд в мою пищу, чтобы победить меня. - Холдор взмахнул клинком внизу живота гладиатора.
Спартак вскрикнул, но смотрел в затухающие глаза рабыни.
- Ты никогда не была рабыней, как и я, - гладиатор прошептал.
Но эти слова никто не услышал, потому что они прошелестели в его мозгу.
- Хозяин, мы в расчете? - Холдор поднялся с коленей, когда убедился, что его враг Спартак мертв.
- Да, господин, мы в расчете, - губы хозяина едальни посинели от ужаса.
- Тогда я пошел, - огромный воин остановился около печи. - Жареное мясо возьму с собой, если не возражаешь.
- Конечно, господин, - хозяин кивал головой, словно прятался от ледяного ветра.
Холдор ушел, но хозяин еще долго не подходил к трупам.
Наконец, он на негнущихся ногах подковылял к рабыне.
Извлек из ее волос окровавленный серебрянный гребень Спартака.
- За это серебро я куплю не меньше двух молодых сильных красивых рабынь, - мужчина вытер окровавленный гребень об одежду девушки. - Не было бы счастья, да несчастье помогло.
Сторм и Афродита закупили все, что считали пригодится им в пути через горы.
Все, что считали, как девушки, но никак не путешественницы.
Сначала дорога шла весело, на подъеме настроения, но к вечеру заметно похолодало.
- Здесь красиво, - Афродита выбирала место для ночлега, - но холодно.
Я не так представляла дорогу в Рай.
- Не поздно еще вернуться, - строптивая не произнесла "вернуться тебе", значит, подумывала уже о другом пути.
- Но сегодня придется ночевать в горах, - Афродита пожала плечами и стала срывать сухую траву. - Накроемся травой и ветками, станет тепло.
Мы же все перенесем. - Былая уверенность вытекала, словно вода из трещины в амфоре.
Девушки поужинали прохладным вином и жестким сухим мясом.
- Крестьянин обманул, продал нам прошлогоднее вяленое мясо, - строптивая дала волю чувствам и долго ругала крестьянина, настолько громко, что эхо разносило ее слова по горам.
- Негде помыться перед сном, - Афродита потянулась, встала на четвереньки и полезла под набросанную траву и ветки.
Сторм с сомнением смотрела на действия подруги.
Через пару минут показалась голова Афродиты.
В волосах торчали травинки и веточки:
- Не так уж и ужасно, как кажется снаружи.
Полезай ко мне. - Афродита прочитала неуверенность в глазах строптивой. - Не думай, что я стану к тебе приставать.
Я другая, не настойчивая, и по своей природе люблю мужчин.
В школе гладиатрикс просто хваталась за любую возможность, потому что она могла быть последней.
Мы будем спать, как подружки, а не как... не как очень близкие подружки.
- А я и не боюсь, - ироничная улыбка скривила тонкие губы Сторм, когда она вспомнила, как проснулась в поле обнаженная, тесно прижалась тогда во сне к Афродите, а нога мирно посапывающей, тоже голой Афродиты, закинута на ее талию. - Просто мне это непонятно, и пробовать не собираюсь. - Строптивая смело пролезла за подругой в лаз.
Темно, но приятно пахло свободой, свежестью, дикой природой.
Девушки повозились, устроились рядом, но не прижимались друг к дружке.
О том, чтобы снять одежду на холоде не было и речи.
- Я никогда не выступала первой в занятиях любовью с гладиатрикс, - Афродита через некоторое время заговорила, словно сама с собой. - Я не наслаждалась игрой в любовь, для меня это похоже на развлечение после тренировок или боя на арене.
Если бы я вернулась в школу гладиатрикс, не сама вернулась, а меня поймали бы и притащили туда, то все бы продолжилось, а теперь - новая жизнь. - Воспоминания о жарких ночах с другими гладиатрикс обдали тело Афродиты жаром.
"Наверно, я лгу себе, что меня это не занимало. - Афродита изогнулась, постаралась дышать ровно, чтобы Сторм не заметила ее нарастающее возбуждение. - Поужинала без удовольствия, устала за день, лежу на жесткой земле, хоть и прикрытой ветками и сухой травой, но в то же время во мне играет жизнь. - Мысли переключились на Спартака. - Если бы я в мечтах допустила возможность, что Спартак мне нравится, то возможно, почувствовала бы к нему другое - пылкое и нежное.
Впрочем, тоже самое могло бы случиться, если бы я влюбилась в гладиатрикс. - Афродита повернулась к Сторм спиной, словно подруга в кромешной темноте могла прочитать по ее лицу. - Любовь опасна и вредна, особенно для гладиатрикс, но она так приятна. - Афродита задумалась, затем стала прислушиваться к дыханию строптивой. - Спит ли Сторм?
Окликать ее не хочу, чтобы не разбудить или не разозлить.
Наверно, спит, потому что она с Севера, поэтому привыкла к холоду.
Впрочем, нет, не так: северяне также мерзнут, как и южане.