Как это поможет нам выйти из тюрьмы и собрать клубнику? - Alexa замерзла, дрожала от холода.
Внимательные Monique и Isabelle заметили ее дрожь и начали растирать подругу ладошками.
Alexa почувствовала на своей груди, на ягодицах, на спине, на животе, на ногах и на руках мягкие теплые поглаживающие руки подруг.
Они скользили по ее шелковой коже, заставляли сердце биться чаще, разогревали тело.
- Вы не привыкли сидеть в нашей тюрьме, поэтому замерзаете, - Noemi покачала головой. - Я хоть мерзну за любовь, а вы страдаете напрасно. - Noemi прислонила ладошку ко лбу Раздетты.
По примеру Monique и Isabelle начала растирать ее быстрыми маленькими горячими ладошками. - Вас любовь не греет.
- Греет, - на бронзовых щеках Odette de Sassenage вспыхнули алые маки.
Она дрожала, отвела взгляд от взгляда усердной Noemi, старалась быть спокойной и безмятежной, но это очень тяжело, потому что еще час назад Noemi целовала ее по ошибке, обвивала горячими руками и ногами, и теперешние поглаживания напоминали Раздетте о досадном, но приятном, недоразумении.
- Мне почти жаль вас, - Odette de Sassenage закусила губу, подумала в знак благодарности растереть ладонями и Noemi, но постеснялась.
"Noemi сказала, что лучше переносит холод, чем мы, поэтому она не замерзает", - Odette de Sassenage нашла себе оправдание, почему не отвечает добром на добро Noemi, и, чтобы скрыть смущение, стала растирать Monique.
Скоро все девушки разогрелись в холодной камере так, что солома чуть не вспыхнула.
Дверь заскрипела, словно не хотела отдавать пленниц, и в камеру вошли две девушки.
На воительниц они мало похожи, скорее всего - на танцовщиц экзотических танцев.
Одеты девушки просто с дорогим шиком, прозрачные шелковые туники свободно струились над гибкими телами, а на запястьях и лодыжках блестело золото инков.
- Сэр Jurgen оказывает вам честь, - при упоминании имени "Jurgen" девушки улыбнулись, начали друг дружку щипать и мелко хихикали.
От смущения они горели красным пламенем.
- Мне никто никогда не оказывал честь.
А что это такое? - Chantal обошла вновь прибывших по кругу, затем по тому же кругу вернулась в исходную точку.
- Когда мужчина оказывает честь, то девушки визжат от восторга, - девушка слева недоверчиво смотрела на Chantal, словно та неудачно пошутила.
- Мне грустно, потому что интуиция у меня развита, как у камня.
Я слишком красивая, сердце у меня мягкое, я люблю всех, мне всех жалко, идеализирую все вокруг, и поэтому ничего не понимаю, когда мало понимаю.
Мне кажется, что в сердце меня кусает ядовитая королевская кобра! - Chantal с немой просьбой в глазах смотрела в очи стражниц.
- Ты не похожа на змею, тончайший шелк колыхнулся на пришедших, золото зазвенело. - Но мы не понимаем вас, вы не понимаете нас.
Что же нам делать?
- Я отвечу за всех, - Noemi указательным тончайшим пальчиком почесала переносицу.
Сначала она обратилась к пришедшим: - Обнаженные дикарки прибыли к нам из другого мира и собирали клубнику.
Они уверяют, что в их мире мужчин больше, чем красивых женщин, и мужчины бегают за женщинами точно так, как мы преследуем наших мужчин.
В мире голых дикарей все наоборот.
И, представьте, подружки, - Noemi прикусила нижнюю губу, - вместо того, чтобы изнывать от счастья с мужчинами, те девушки убегают от мужчин, наказывают их за настойчивость, обижают.
- Не может быть! - воительницы расширили глаза, словно приняли смертельную дозу жгучего перца.
- Да, все это правда! Нас продают в рабство, покупают, платят за нас огромные деньги! - Kathleen с гордостью подтвердила слова Noemi.
- Лжи и наглости я могу у вас поучиться, - воительница плюнула в личико Chantal. - Вы хладнокровно лжете и манипулируете нашим воспаленным сознанием.
Признайтесь, что все вы это выдумали, чтобы украсть у нас наших малочисленных мужчин.
Вы - шпионки! - гримаса гнева перечеркнула утонченные черты лица воительницы.
Девушка не могла восстановить дыхание, пожимала в недоумении плечами, смотрела глаза в глаза Noemi: - Дикарки околдовали тебя, Noemi!
Надеюсь, что вас казнят вместе на одном костре ведьм.
- Если вам хочется верить себе, а не верить нам, то пусть так и будет, нам же проще жить, - Monique пучком соломы вытерла слюну со лба Chantal, подошла к воительницам в упор.
Небольшие ладные грудки Monique дерзко смотрели в глаза пришедшим стражницам. - Все, что не вписывается в вашу идеальную схему соблазнения мужчин, отталкивает вас.
Мы не виноваты, что у вас все наоборот: и мужчин меньше, и вы за ними бегаете, как сумасшедшие.
- Давайте не будем ссориться, мы же одна команда девушек, - подбежала Jill и вложила ледяные ладошки Monique в руки воительницы. - Лучше покажите, как нам ваш мужчина окажет честь.
Окажет или покажет? - Jill наивно приложила пальчик к губам.
Она замерла, не в силах оторвать взгляд от заинтересованного взгляда одной из стражниц.
- Вы закуете нас в цепи, чтобы мы не убежали? - Odette de Sassenage вытянула вперед руки, чтобы на них набросили кандалы. - Нас продавали в рабство, но не продали, и цепи не испугают. - Через минуту Раздетта поняла, что пришедшие с удивлением смотрят не на ее руки, а на ее выдающиеся крепкие огромные груди.
- Откуда у вас это? - воительница пальчиком указала на правую грудь Раздетты, но не осмелилась притронуться.
- Не поняла! - Odette de Sassenage зачаровано смотрела на пальчик, который приближался, но не дотрагивался до нее.
- У тебя очень большие груди, у нас подобное не вырастает.
- А, это! - легкое разочарование облачком пробежало по лицу Раздетты. - Выросли.
У меня было трудное детство, мужчины мной интересовались, а я от них отбивалась, как могла и как умела.
Наверно, поэтому груди стали большие и крепкие.
Потрогай, не стесняйся.
Нет ничего противоестественного, когда человек изучает человека.
У тебя же подобное растет на грудной клетке, но только намного меньше.
- Я сейчас вернусь ко всем, и не знаю, что обо мне подумают, - девушка осторожно, как к крылу бабочки, прикоснулась пальчиком к груди Раздетты, и тут же отпрыгнула, словно опустила палец в серную кислоту. - Поразительно!
- Вы относитесь к типу девушек, которые не знают, что хотят, поэтому хотят еще сильнее, - Раздетта не опускала руки, ждала кандалов.
- У нас все свободны в стране, нет рабов и рабынь! - Noemi нежно надавила на руки Odette de Sassenage. - Каждый волен поступать, как хочет, демократия.
Преступник может уйти из тюрьмы, но никто не пользуется свободой.
Потому что внутри человек не свободен.
Даже самая отъявленная преступница не побежит никуда, потому что нас притягивают мужчины.
Куда же мы уйдем от мужчин?
А мужчинам и бежать не нужно, среди наших мужчин нет преступников, потому что все, что делает мужчина, это правильно, это закон.
- А, если один мужчина убьет другого мужчину, то это тоже закон? - Alexa выглянула в открытую дверь тюрьмы.
- Конечно, он поступит правильно и станет еще более ценным для девушек, потому что на одного мужчину меньше, и его будут ценить за него и за убитого парня. - Воительницы с недоумением переглянулись.
По их влажным губам видно, что девушки озадачены, но первая неприязнь прошла, остались миллионы вопросов.
- Если мы свободны, то вернемся на свой корабль? - Sylvie сделала поразительный вывод.
- Разумеется, вы можете идти куда хотите, но разве вы хотите уйти от наших мужчин? - все же воительницы не понимали.
- Я хочу! Хочу на них взглянуть на всех! - Irene хлопала в ладошки, подпрыгивала, пританцовывала. - Клубнику мы соберем, надеюсь, что Virginie Albertine de Guettee на нас не обидится за опоздание, - И тут же ответила себе. - Конечно, не обидится, а порадуется за нас.
Блондинка Virginie Albertine de Guettee самая лучшая девушка на свете!
- Virginie Albertine de Guettee? Кто она? У нее много мужчин, если вы ее так расхваливаете? - воительницы выдохнули.
Единица счастья для них это - мужчина.
- Графиня Virginie Albertine de Guettee? Вы не знаете нашу любимую блондинку Virginie? - Раздетта в удивлении топнула правой ножкой.
Тонкий каблучок туфельки высек искру из гранита. - Не надейтесь, мы не отдадим вам нашу Virginie Albertine de Guettee.
Можете забирать всех мужчин из всех государств, но блондинка Virginie принадлежит только нам!
- Мы не собираемся отнимать у вас вашу Virginie Albertine de Guettee, - Noemi со смешанным чувством ревности и восторга разглядывала Раздетту. - Но как она может выделиться из толпы других?
- Virginie Albertine de Guettee - все! - целый час пленницы рассказывали аборигенкам о прекрасной Virginie Albertine de Guettee.
Восторженный рассказ и восхваления блондинки графини продолжались бы бесконечно, но прибежали еще две воительницы.
Одеты они в меха и в золото.
- Я - главная стражница мистера Jurgen, Ottavia.
Месье Jurgen изволил заждаться! - Одна из новых воительниц ударила по щеке другую. - Всех казним, никого не оставим! - С недоумением вглядывалась в лица. - Что здесь произошло? - Затем подошла к Isabelle, ладошкой подняла ее подбородок, заглянула в глаза. - Я видела, как ты в клетке делала растяжку, ты акробатка.
Гимнастки и акробатки нравятся сэру Jurgen, этого я и боюсь.
Он увлечется тобой, а тогда нам не достанется его внимания.
- Я нравлюсь вашему Jurgen? - Isabelle шутливо подняла ногу выше головы. - А тебе я не нравлюсь? - наивная неискушенная Isabelle не знала, сколько различных смыслов, даже противоположных друг другу, содержит слово "нравится".
Но воительница Ottavia знала почти обо всех смыслах "нравится", поэтому в удивлении отпрыгнула от Isabelle, подняла копье.
Затем опустила копье, старательно не смотрела на Isabelle с поднятой ногой, и краснела, раскалялась - либо от злости, либо от другого чувства.
- Как хотите, а я посмотрю на чудо Jurgen.