- Я себя плохо чувствую, поэтому свежий воздух мне противопоказан, - старик Hugo затрещал поясницей. - И, поверь, Virginie Albertine de Guettee, что выносить блюда и сидения из пещеры очень трудно и займет массу времени. - Старик заинтересовал графиню словом 'блюда'.
'Неужели дикари научились обрабатывать глину и лепят из нее тарелки?' - Virginie Albertine de Guettee мелкими шагами прошла за стариком в узкий вход пещеры.
Сзади на блондинку дышали Lucas и Olivier.
И, когда она резко остановилась, то крепкое ладное тело впечаталось в нее, как в стенку.
- Очень приятно, - тело произнесло голосом Lucas.
Но сейчас Virginie Albertine de Guettee забыла о гневе.
За поворотом темнота сменилась торжеством ярких огней.
Повсюду горели свечи, и не простые, а ароматические, ужасно дорогие кардинальские.
Они освещали огромный зал, из которого в другие залы уходили также ярко освещенные коридоры.
'Дикари не жалеют свечи, потому что не знают, сколько они стоят', - Virginie Albertine de Guettee закрыла рот, распахнувшийся в удивлении.
Они не хотела думать, что дикарям на необитаемом острове известна цена этих свечей, а жгут они их, потому что не считают денег.
И денег, действительно, не сосчитать.
Золотые монеты лежали кучами, покрывали стол, уходили вереницей в коридоры.
Пещера оказалась не дикой грязной пещерой со следами мамонтов и наскальными рисунками, а Virginie Albertine de Guettee попала в подземный роскошный дворец.
Даже у королей ничего подобного нет.
Полы выложены дорогой афганской нефритовой плиткой, под куполом на фресках изображены сцены из жизни людей, серебряные зеркала, золотые колоны, бриллиантовые подсвечники, стулья золотые, а один единственный трон украшен драгоценными камнями и так густо ими посыпан, что, нет свободного места, чтобы на него присесть.
Посреди пещеры стоит длинный стол из слоновой кости, а на нем в изобилии представлены изысканные кушанья на золотых тарелках, напитки в хрустальных кувшинах, вазы со свежесрезанными тропическими цветами.
- Ты плохо себя чувствуешь? - старик Hugo заглянул Virginie в глаза, пощупал пульс, при этом пульс он искал не на руке, а под левой грудью блондинки. - Побелела, позеленела, окаменела. Ты замерзла? - старик продолжал бы щупать пульс бесконечно долго и в разных местах, но графиня ожила.
'Подобного богатства я никогда не видела.
Откуда у вас эта шикарная пещера и золото?' - рука Virginie Albertine de Guettee заметно дрожала, когда она писала слово 'золото'.
- Откуда у нас все это? - Hugo не понял вопрос юной леди, потому что их разделяла Цивилизация.
У дикарей всегда золото, а цивилизованные люди заменяют золото дешевыми сплавами простых металлов.
Lucas и Olivier куда-то исчезли, графиня подумала, что они быстрее поняли бы ее, чем старик с потерей памяти.
- У нас всегда это было, - старик не иронизировал, он пытался ответить правильно, но не понимал вопрос. - Разве у вас другие жилища в пещерах?
На нашем острове, - Hugo с удовлетворением растянул слово 'нашем', - в каждой горе найдешь подобное.
Разве у вас, по-другому? Не может быть!
'Ужасно, я всегда подозревала, что я не самая богатая блондинка в мире, но могла бы догадаться, что на богатого найдется еще более богатый.
Если передо мной, когда я вернусь в родные края, кто-нибудь начнет хвастаться своим богатством, то я рассмеюсь ему в лицо. - Virginie Albertine de Guettee подошла и без стеснения заняла золотой трон с драгоценными камнями.
Крупные бриллианты сиденья доставляли ягодицам неудобство, Virginie Albertine de Guettee чувствовала, словно присела на кучу орехов. - Никогда бы не подумала, что бриллианты могут доставлять боль!'.
- Почему ты выбрала самое неудобное седалище?
Мы редко на него присаживаемся, оно тяжелое.
Попробуй этот стул, обитый мехом рыси, - Hugo еще больше запутался, пододвинул к графине стульчик с резными ножками, исполненный из цельного куска кости доисторического животного.
'Я поражена', - Virginie Albertine de Guettee содрала со стульчика обивку и постелила мягкую шкуру под свои ягодицы на трон.
Девушка выбирает самое красивое, даже, если оно неудобное.
Камни через шкуру ощущались слабее, но все же раздражали ягодицы.
'Пусть я умру от боли на золотом троне, чем слезу с него!' - Virginie Albertine de Guettee закусила губу.
- Сейчас начнется ужин, и ты забудешь о своих бедах, - старик поклонился графине. - Возможно, из-за голода ты всему удивляешься, хотя я не понимаю, чему здесь удивляться. - Hugo вырос среди золота и драгоценных камней, в рукотворной шикарной пещере, поэтому, разумеется, он верил, что так и должно быть везде на Земле. - Я с сыновьями часто хожу в бухту Печали.
Около нашего острова в океане находится Чертово место.
Корабли попадают в огромную воронку, и она их засасывает.
Акулы и другие морские звери мгновенно сжирают людей на кораблях, а затем, дня через три безлюдный корабль безжалостное течение разбивает о скалы.
Нам достаются только обломки кораблей, и ни одного трупа.
А так хотелось бы посмотреть на других людей, хотя бы мертвых.
Кораблей много, а ни одной девушки, кроме тебя, мои сыновья не видели.
Мы выбираем из-под обломков то, что пригодится в хозяйстве, но это, - старик пренебрежительно пнул кучу золотых монет, - мы не берем.
Нам и так этого хватает здесь.
'Не берут с погибших кораблей золото! - Virginie Albertine de Guettee задрожала от возбуждения, - значит, на берегу скопились тонны золотых монет.
Девушкам деньги не нужны, но мы не можем жить без того, что продается за деньги.
Возможно, что давным-давно на острове пираты построили свой город в пещерах, свозили сюда награбленное добро.
А потом пираты исчезли, а все осталось наивным дикарям.
Hugo думает, что у каждого человека есть кучи золота и шикарные дворцы.
Полагаю, что награбленные сокровища двух капитанов Thomas и Alexandre на острове Гоф - жалкая пародия на этот необитаемый остров!' - Virginie Albertine de Guettee думала, как все золото отсюда вывести, для безбедной жизни хватило бы и золотого трона с бриллиантами, но хотелось получить всё!
Возможно, что на берегу в бухте Печали не меньше золота, чем в этом одном дворце.
Остались невыясненными вопросы: если корабли пропадают в гигантской воронке в океане, а затем акулы пожирают трупы людей, то почему она без проблем добралась до острова.
Графиня решила не искать ответ на этот никчемный вопрос.
Но, вдруг, и ее подруги пропали под водой в воронке?
Корабль выбросит на скалы, он разлетится, и тогда на чем она повезет домой золото?
Virginie Albertine de Guettee в величайшем волнении оторвала ягодку от кисточки винограда.
- Ты кушаешь сама, без слуг? - Hugo продолжал вопросами удивлять графиню, сейчас он казался еще большим дикарем, чем при встрече.
Два мира не понимали друг друга. - Разве у вас девушкам не прислуживают во время церемонии приема пищи.
В книгах указано, что по правилу этикета девушке мужчины подкладывают самые лакомые кусочки на блюдо.
Без подавальщиков еды девушка умрет от голода. - Старик осуждал, брови его сошлись над переносицей.
Virginie Albertine de Guettee догадалась, что нарушила одно из правил обитания на острове, правило, которое Hugo и его сыновья извратили, понимали по-другому, не так, как указано в Кодексе великосветских балов.
Но злить Hugo и его сыновей на необитаемом острове опасно.
Кто знает, может быть, они принесут ее в жертву, если она нарушит какое-нибудь особо важное для них правило.
'Я задумалась', - Virginie Albertine de Guettee нехотя извинилась, и также нехотя улыбнулась.
Старик принял ее извинения и ушёл в один из коридоров.
Девушка осталась за столом одна, стало страшно.
Вдруг, выскочит волк или крокодил и откусит ей ноги?
Virginie забросила ноги на ручки трона, сидеть неудобно, но менее безопасно, чем с опущенными ногами.
'Когда они придут, я опущу ноги', - графиня приняла решение, и оно ее успокоило.
Она уперлась взглядом в блюдо с кусочками мяса, обильно украшенными зеленью, подливой и земляникой.
Сейчас, когда никто не видит, она покушает.
Девушка усмехнулась, она поняла, что оправдывается перед собой, потому что боится гнева сошедшего с ума старика.
'Если я возьму вилку, то она измажется в соусе, на ней останутся следы моего чудовищного преступления, что я кушаю одна, без слуг', - Virginie вздохнула и ладошкой зачерпнула из бесконечной тарелки.
Мясо нежное, вкусное, ароматное, лучшие повара королевского двора не приготовят мясо искуснее.
Чувство первого голода прошло, графиня на тарелке аккуратно выложила оставшиеся кусочки, будто бы и ничего не брала.
Испачканную в соусе и мясном жире ладонь опустила в ближайшую гору золотых монет, в глубине перебирала монеты, вытирала золотом пальчики.
За этим занимательным занятием сыновья старика застали графиню.
- Вы любите перебирать желтые блестящие кружочки? - Olivier с любопытством наблюдал, как Virginie ворочает ладошкой в груде золота.
'Он ничего не знает о золотых деньгах, дикарь', - Virginie Albertine de Guettee очистила руку золотом, поэтому чувствовала себя более уверенно.
Следы воровства еды исчезли с ее ладони.
'Я сказала вашему отцу, что раньше здесь не бывала', - Virginie Albertine de Guettee поняла, что написала глупость, но не стала переписывать.
Блондинка снова сходила с ума.
Пока она беседовала со стариком, его сыновья переоделись, точнее, оделись к столу.
Их одежда не уступала праздничным нарядам принцев.
Lucas облачился в белые обтягивающие панталоны, красные туфли с серебряными пряжками, зеленые бриджи, камзол с погонами и золотыми пуговицами, его шею, как облако обхватывал белоснежный воротник.