Постепенно его движения снова стали нарастать и убыстряться. В груди сдавливало сильнее, лёгкие начали настойчиво требовать воздух, и дракон бился, пытаясь вырваться из пут, но не ради свободы, а для того чтобы отвлечь, обмануть своё тело и разум. Только мозг всё настойчивее посылал сигналы, требуя вдоха, желая вдоха, который Мирдал не мог ему дать, содрогаясь и дёргаясь на якоре, словно наживка на крючке.
Зажмурившись, Мирдал снова запищал тонко и жалостливо, мотая головой и выпуская пару малюсеньких серебристых пузырьков из сморщившегося носа. Мягкий тенор, некогда лучший в молитвенных песнопениях, был способен сейчас лишь на бессмысленные мычания, до которых и хаосист не додумается, восхваляя Хаос. Невинный, чистейший ангел мучился сейчас глубоко в бездне, пока множество драконов на поверхности грешили со всеми радостью и самоотдачей.
С каждым мигом отчаяние Мирдала увеличивалось, а воздух улетучивался. Писк перерос в хрипы, бульканья, вода забила ему в нос, пасть и уши, подведя дракона на грань гибели. Задыхаясь, он бился уже изо всех сил, неосознанно дёргался и выгибался, как можно дальше от проклятого якоря — и снова прижимаясь к нему. Всё тело словно скрутило, внутренние органы горели огнём, и само сознание Мирдала терялось где-то в пучине собственного моря. В безумии ангелок выдохнул особенно крупную гурьбу пузырей, высвобождая их на поверхность, в долгое восхождение в серебристой цепочке, параллельной тёмной стальной. От этого животик сильнее напрягся, вдался очерчивая рёбра. Пупок словно немного увеличился, когда мышцы живота вогнулись изящным изгибом. Глаза уставились вверх, на поверхность, пасть приоткрылась в последнем добродушном оскале, словно дракон прощался с миром, который оставлял. Эффект съеденного орешка не позволял ему даже распасться на энергию, что иногда помогало выбраться из самых безвыходных ситуаций. Сейчас Мирдал был простым драконом, тонущим в тёмной бездне, которая окружала его и вбирала в себя.
Золотой самец вдруг услышал величественное море как мощную, торжественную симфонию собственной панихиды, он увидел собственные пузырьки, бурления, стоны и звон цепей хрустальными переливами красок, переплетающихся друг с другом в замысловатых узлах. Смерть вовсю игралась со своим питомцем, гладила его, ласкала и заводила, кружила сознания и горячило нутро, особенно бедный животик. Мирдал покрутил мордой, чувствуя, как невидимые лапы обнимают, поглаживают его, как играют с ослабевшим телом, стянутыми лапами… Он чувствовал эти прикосновения, и отвечал на них, поглаживаясь в ответ, отодвигаясь от особо настырных, прижимаясь к якорю. Хвост его бился то бился, то почти замирал, сознание затухало, словно на солнце надвигалась туча, закрывая собой весь свет…
Тело его зажило дикой, необузданной жизнью — его сдерживали уже не воля и совесть, а только путы. Мирдал выгибался навстречу морю, как дорогой любовнице, плясал перед ним, хлопал крылышками и царапал пальцами, покусывал и крутил головой, извивая шею. Горячий жар заполонял его, но тем лишь сильнее подстёгивал добиваться связи с морем, тем сильнее тянул его навстречу, словно не было никаких пут, не было тяжести якоря за спиной, лишь безграничное и беспредельное чувство… И гаснувшее сознание, выхватывающее и подставляющее образы из прожитой жизни, словно издеваясь над беспомощностью тела. Страдания перемешались с удовольствием и стали едиными с ним. Смерть возбуждала, жар в опустевших лёгких взводил и взвинчивал в недостижимом для живых существ удовольствии. Мирдал невольно залюбовался, как дёргаются его лапы, вьётся хвост и качаются бёдра и таз. Затуманенный взгляд видел реальность через призму желаний. Мирдалу казалось, что зависший в безграничной, спокойно, тихой и пустынной водной глади он и сам становится частичкой воды… Которая обнимала его и нежно целовала во все неприкрытые местечки, словно уговаривая быстрее принять в себя. Напряжение в груди доходило до предела, скручивая и растворяя последнее оставшееся самосознание, создавая в разуме дракона сплошное безумие. Последней его связной мыслью было то, что его жертва была не напрасной — он получил желанную награду, окупившую все его страдания сполна. Но этой наградой Мирдал считал сами свои мучения… А потом он уже ни о чём не думал, достигнув высшей степени свободы, преодолевшей все путы и ограничения.
Повиснув, обмякнув в верёвках, дракон замер. Тело всё ещё пыталось жить, кровь струилась, пустая и бесполезная, ноздри ещё не вдохнули воду, лишь едва-едва пустив её, как и распахнутая пасть — вода плескалась у самой границы, готовая в любой миг преодолеть последний барьер. Вдыхая воду и изливаясь, Мирдал почувствовал облегчение, негу и истому. Один жар сменился другим, а может быть, несколькими. Сознание угасало совсем не так, как раньше, когда артефакт распадался на энергию — больше похоже на сон, морозный, долгий и чёрный. Свет внутри и снаружи потух, звуки исчезли.
Комментарий к Корабль
Гибель Мирдала от Пикселя: https://sun9-62.userapi.com/c855728/v855728373/152635/tm5Y_7SGA3I.jpg
========== Хватит войны ==========
Несмотря на то, что Мирдала Инанна не назвала бы другом, её больно уколола его потеря. Но спасти дракона не было никакой возможности — первые же удачные залпы повредили корму корабля Неяты в отвратительное скопище обломков и тел, лишив того управления, но оставшаяся на месте махина отстреливалась из всех орудий, а драконы сцепились в схватке в небесах и на палубах.
Сжимая саблю покрепче, Инанна с ненавистью смотрела вниз. Превосходство в воздухе — лучшее, чего можно достигнуть на войне, и большинство зарядов пролетали мимо и под «Азнавелой». Но вытащить Мирдала было невозможно: стрельба была беспорядочной, но такой плотной, что и безумец не мог бы через неё пролететь. По этой же причине нельзя было слететь вниз и отрубить голову этой проклятой самке — всё, что могла теперь сар-волод, это наблюдать за битвой, пока другие сражались за неё. Клокотавшая ярость была такой сильной, что её когти, вцепившиеся в фальшборт, чуть позеленели — и всё же архидемоница удержала контроль над собой.
Неята же наоборот… Почему-то почувствовала, что сдала. Приказы команде отдавал первый помощник, сама архидемоница застыла, сжимая в лапе кулон своего отца. Синий камешек пульсировал, постепенно угасая, свидетельствуя о том, как медленно умирал отец по её приказу. Горечь, охватившая Неяту, была ей знакома, но никогда она не чувствовала её так явственно и сильно. И чего она добивается? Власти? У неё своя страна, чего ещё желать? Силу демонстрирует? А зачем? Драконы лишь гибнут, сражаются за двух своих правительницей и кроют друг друга разрушительным оружием, вместо того, чтобы использовать его для своей защиты…
Останется ли в этом мире кто-то, кем можно править, если каждый будет убивать друг друга по праву сильного? Так рано или поздно придётся переключиться на собственных детёнышей, а потом… Драконы вымрут! А может, и все разумные. Доказательством последних предположений стал яркий блеск кристалла — и через миг он рассыпался голубым песком, упавшим под лапы Неяты.
Ни отца, ни матери… Ни детей. Никто не мешает жить. Никто вокркг не живёт.
Внезапно она увидела рыжую комету — Инанна всё же сорвалась вниз, ударила саблей одного дракона, выпустила рукоять, слетая на противницу и приземляясь рядом с ней, готовая рвать Неяту одними когтями. Длинная кровавая полоса на щеке лишь придавала ей демонического блеска.
Неята развоплотила меч, развела лапы и крылья в стороны.
— Наверное, ты лучшая архедемоница, чем я.
— Что? — Инанна остолбенела. — Поднимай якорь, живо! А если собралась сдаться, сбрось плащ с плеч!
— Плащ останется у меня. Ты ведёшь свой народ и без него. И якорь сама поднимай, или прикажи кому-нибудь.
— Совсем сдурела! — Инанна указала на сражающихся драконов. — Если хочешь остановить это, то надо действовать вместе! Приказывай сбросить оружие, а я…
Внезапно вода вспенилась. Якорь, вырвавшись из моря, словно его выплюнула гигантская рыбина, взмыл в воздух, обливая драконов срывающейся с него водой,. После чего перевернулся и упал на палубу в нескольких метрах от Инанны, проламывая её и круша внутренние переборки.
Тела Мирдала нигде не было. Драконы в испуге взлетели с накренившегося дредноута, медленно погружавшегося из-за дыры в днище.
Инанна решительно подскочила к ошеломлённой Неяте. Убивать врага сейчас ей не позволяло благородство, а спасать — чувство справедливости, но архидемоница всё же подхватила её и взмыла на борт «Азнавеллы». Та опустилась пониже, и драконы с её палубы спешили оказать помощь терпящим бедствие врагам: начавшаяся так яростно битва затихла в один миг, что было удивительным явлением для этого мира.
— Значит, не отдашь? А если повторим с тобой судьбу твоего отца? — Инанна наставила саблю на Неяту.
Драконесса с ненавистью посмотрела на своего врага, но смолчала. Поставленная на колен пленница всё равно не была сломлена до конца. Даже смерть отца не могла повлиять на её решение.
— Тогда поговорим об этом у меня на борту. Взять её и прочь с этой тонущей посудины, на допрос в мою каюту, — Инанна вернулась на борт Азнавелы.
— Никуда я не пойду, и меч ты от меня не получишь, — усмехнулась Неята. Инанна взглянула на неё с палубы своего корабля, и коротко усмехнулась.
— Ладно…
Сейчас её уже не спрашивали. Гайдуки остались верны Инснне и исполнили приказ, схватив и связав пленницу, а войска Неяты, потеряв в ней сильного лидера, разлетелись. Но связывали её не просто так. Словно собираясь унизить её и показать всю глубину падения, самке стянули передние за спиной, а затем притянули к ним задние и хвост. Затягивая узлы, гайдуки довольно скалились. Всего через несколько мигов драконесса была связана крепко и позорно: задние и передние притянуты друг к другу, верёвка, скользя над и под крыльями, тянется к мачте и в результате драконесса оказалась на полметра подвешенной над палубой.
— Украденный тобой флаг сейчас у тебя, поэтому ты на своём законном месте… — Инанна перескочила на капитанский мостик. — Но надо, чтобы ты трепалась на ветру, поэтому выпустите души убитых ею воинов!
Неята старалась сохранить самообладание, но по её морде пробежала тень страха. Пока двое стражей занимались делом, третий, слетевший по приказу Инанны, подошёл к пленнице и нарочито схватил её за уши, потянув их и заставляя держать голову параллельно палубе. Это длилось недолго — только чтобы в пасть вставить распорку, не дающую ей закрытья, но потом заместо дракона к Неяте подлетело несколько призраков — и прикоснулись к ней. Драконесса дёрнулась, верёвки сильно впились в плоть, и она закачалась, словно фрукт на дереве. Души облепляли её, злорадствуя над беспомощной самкой. Она почувствовала их вполне ощутимые прикосновения, и тихо заскулила, такими приятными они оказались. Белый живот разноглазой демоницы был удобно подставлен под щекотку — и вытянутая шея, морда в узде тоже, как и подошвы лап, которыми можно было лишь дергать слегка, но не отбиться. И духи принялись за свою месть.
Вряд ли они могли доставить ей большее страдание: дёргаясь и мыча, драконесса никак не могла отбиться от их лап, и её вид вызывал смех у воинов Нашара. И действительно, вид пленённой самки радовал глаз, все её попытки извернуться и избежать когтей придавали ей по-настоящему сексуальный вид. Опасная, но беспомощная. Инанне стоило трудов отвлечь команду от соблазнительного вида и приняться за работу, и сама она ушла в каюту лишь с Зоратом, но Неята не осталась в одиночестве. Её волю продолжали проедать поглаживания по бокам и бёдрам, невидимые коготки, пляшущие на лапах, почёсывание ушей и подергивание за путы и хвост…
Комментарий к Хватит войны
Инанна на своём корабле от Мурандерти: https://sun9-54.userapi.com/c855728/v855728373/152681/zV5sLQ24qrQ.jpg
========== Перо ==========
Раакарин любовался золотым пером, что он вытащил из обрывков, скинутых с балкона Дома Питоницы. Привлечённый блеском в рванье, ратник думал, что некто выкинул кошель с поконническими золотыми листьями. Сам он любыми деньгами не брезговал, даже религиозными… А выяснилось - светящееся драконье перо. Считай, трофей со Светлого - есть, чем похвастаться и что приврать.
К счастью, время на придумывание уникальной истории у него было. Не сумев перехватить Мирдал на подлёте ко дворцу, сар-волх смутно приказал явившемуся Раакарину описать всё в рапорте, а сам отправился с пленником куда-то. Наверное - к Неяте, но то дракона не волновало. Недолго помахав пером в воздухе, он наконец-то придумал славную историю. Быть может, она переведёт его из роли наставника к свободным полётам! Нет, не то, чтобы Раакарин не любил своих учеников - но ему уже надоело, что драконы более высокого ранга спихивают на него их обучение.
- Ну, хотя бы вещественное доказательство у меня есть, - Раа макнул перо в прах, замешанный на крови, и принялся писать, - “Писано Раакрарином, ратником Баарии и послушником Ониксового Пути, пером Мирдала, коего он…”
Но вот на бумаге остались совсем иные слова.
Нет, конечно, к подобным выходкам можно было привыкнуть, когда один из твоих непосредственных руководителей некромант… Но текст оказался не оскорбительным, не обличающим дракона во лжи, он вообще не мог принадлежать сар-волху! Склонившись низко, Раакарин стал вникать в его смысл.
“Писано Мирдалом, его же пером в лапе Раакарина. Сарам и народу Баарии. Неяту повергла Инанна, заточила её в своём аду, и по праву сильного Инанна ныне ваш архидемиург. Эти законы установили вы сами, и если есть в вас честь, вы должны им следовать, не меняя их по прихоти своей или, тем паче, указу ардинцев. Неята не мертва, и, если вы следовали за ней не по силее её, а по своей любви, вы можете принять власть Инанны лишь временно, пока Неята не отбудет свой срок наказания. Во всём ином ваша жизнь со сменой верховной власти изменится лишь в лучшую сторону. Сары останутся у власти, и никто не отнимет вашу землю. Через Баарию пойдут торговые караваны от Даркана в Триречье и далее, в Иоиль - земли драконов встанут в единый ряд, и вернётся обмен благами в обход отделившихся от нас людей. Но ныне не только телесно вы начнёте процветать, но и духовно. Баария избрана для вознесения, и отныне её свяжут с именем Мирдала не менее, чем Авваатер и Ликдул. По свидетельству уров, расы наших предков, Баария, что прежде называлась Умазмор, служила для посвящения, для воссоединения с тем, что ты отвергаешь, обретения целостности и божественности, потому вы должны стать примером для Харадола - он примет ваш образ жизни, а вы - его”.
Раакарин почувствовал, как холодеет его собственная кровь. Если это действительно перо Мирдала, и это написано его волей… Но как Неята могла проиграть Инанне?
В голосе у него закипело. Получается, Мирдал знал о предстоящей схватке и обогнал Инанну, чтобы специально сдаться в плен Неяте и подставить её под удар? Вряд ли сар-волод отказалась бы использовать Мирдала против драконессы - и Светлый сыграл на её желании.
Планы немного поменялись. И отчёт уже о другом надо творить. Но сначала - явиться к сарам с этим посланием. Мудрости Раакрина не хватало, чтобы решить, как на него реагировать, потому дракон оставался в смятении. Новообретённый патриотизм обвинял Инанну и Мирдала в хитрости и обмане, требовал продолжать им сопротивляться, но совесть показывала, что Мирдал прав, и присоединение к Нашару остановит войну, которую маленькой стране не выиграть. Хотя некромантия и “посмертные” практики в Баарии распространены, никому не захочется самому стать трупом… Но интересно, перо выполняет лишь заложенную программу или же способно ещё на что-то? Подумав и убрав лист в карманное измерение, дракон решил написать ещё что-нибудь.
“Разделение драконов ныне выгодно тем силам, что желают их падения. По этой причине люди не вошли под власть Инанны, при первом случае обособившись и блокировав Триречье и Иоиль от моря, сделав невозможной торговлю между драконьими поселениями на разных материках. Море патрулируют навы, небо - поле брани между Антеей и Ардином. Порталы контролируют корпорации чешуйчатых.
Свобода и воля - разные вещи. Сейчас вы обладаете свободой, но волю вашу контролируют сторонние силы, натравливая на ваших сородичей лишь из-за того, чтобы выяснить, чей тиран зубастее. Войдя в Нашар, Баария потеряет свободу, но население её обретёт волю заниматься тем, к чему лежит их душа, и не будет нужды в паранойе”.