- Так ты спустился в Ад, чтобы услышать мои слова... Знай: я был облачен великой ризой и сам, будучи из рода медвежьего, медвежатам потакал да с жадностью стяжал... Здесь хватает духовных торгашей. И Бонифация дождусь -- поверь...
Я понял, что говорил с одним из бывших пап, возможно, Николаем. Да сколько же их здесь, забывших о пророчестве из Апокалипсиса, где Иоанну Рим виделся великою блудницей, сидящей на семиглавом и десятирогом звере! Эти люди сделали своим богом злато, вот и получили то, к чему стремились. Мы с провожатым двинулись ко рву четвертому.
Из провала доносились гнетущие рыдания. Вглядевшись, я различил процессии из душ, ходившие во мне неведомом порядке. Все эти тени были странно скручены: их головы как бы приросли к спине и все шагали задом наперед. Из глаз несчастных катились слезы, текущие по ягодицам. Я и сам заплакал, настолько мне их было жалко.
- Нюни не распускай, - скомандовал Вергилий, - в этом мире неуместно состраданье. Богу виднее, как и кому Он воздаст. Все эти тени на Земле были прорицателями, за что теперь и дара речи лишены. Лопатки их превращены в грудь потому что дерзали слишком далеко смотреть. Одна из таковых -- пророчица Манто. Она однажды поселилась на острове среди болота, там же и рассталась со своей земною плотью. Возле логова Манто был потом основан город Мантуя, милая мне родина. В этой же когорте -- астрологи, ведуньи, ворожеи. Что же: сами выбрали печальный свой удел...
Пятый из рвов был черен. В нем кипела смола, аж пузыри вздымались. Учитель, придержав меня, воскликнул:
- Смотре же!
В нашу сторону мчалось мрачное страшилище с крыльями -- и я подумал: "Дьявол!" Обитатель Ада приблизился -- и стало видно, что гадина держит за лодыжки человеческое тело. Вбежав на выступ, чудовище воскликнуло:
- Эй, бесы-загребалы! Покровительница Лукки святая Дзита вам старшину послала, окунайте скорее эту мразь.
Швырнул добычу в ров -- и побежал обратно. Жертва, вынырнула из жаркой смолы, с лицом обваренным, а бесы, крюками замахав, заголосили:
- А ну ныряй-ка взад, гаденыш! Пляши на радость нам!
И тут же в тело жертвы вонзились острия. Вергилий приказал мне затаиться и постараться вести себя потише -- так, на всякий случай. Я припал к уступу, учитель же стоял, не прячась. Адские отродья, его заметив, бросились к поэту с крюками наперевес -- мой проводник воскликнул:
- Спокойно, резких движений не делайте! Поговорить хочу с одним из вас, а уж потом решите, что вам со мною сотворить.
Вперед вышел один из бесов, и вел себя он уж не нахраписто.
- Ты думаешь, - теперь уже спокойно заявил Вергилий, - что я смог бы сюда дойти, будь на то не воля Высших. Уступи дорогу, ибо со мною -- Небо.
Бес, опустив свой крюк, вздохнул покорно:
- Да, с тобой сражаться бесполезно.
Провожатый мне приказал подняться и двигаться за ним без страха. Мимо бесов я проходил с опаской: так ли надежно их слово... Пройдя, буквально чувствовал, как взгляды палачей мне сверлят спину. Вослед услышал голос одной из гадин:
- Уж я пощупал бы своим крюком зад этого живчика...
- Именно! - вторил другой из гадов: - Чтоб завизжал!
- Заткни орало! - Отрезал третий голос, видно, главного из демонов. Он же обратился к нам: - Эй, ребята: вам этим гребнем не пройти. Мост нарушен, даже не пробуйте. Вы лучше по валу ступайте, нижней тропинкой. Двенадцать сотен и шестьдесят шесть лет назад ту так тряхнуло... А, кстати, и у нас в тех местах есть дельце: посмотреть не слишком ли расслабился ли тамошний народец. Ступайте с нашими, заодно и наше беспокойное хозяйство осмотрите.
- Может, не стоит, - тихонько я сказал учителю, - ты же дорогу знаешь, а с этими чудилами как-то стремно... вон, как зубищами-то лязгают.
- Пусть скрипят, - откликнулся Вергилий, - заодно и попугают тех, кто варится в этом котле.
Бесы двинулись налево. Я приметил, что каждый из команды адской подал главарю определенный знак: язык сквозь зубы показал. Тот же в отместку из своей задницы изобразил трубу. Да, мерзкое соседство, но в народе -- там, на Земле -- обычно говорят, что в церкви почет святым, а в кабаке -- кутилам. Я больше смотрел в кипение смолы, видя, как копошатся там несчастные. Кто-то из них делал попытки выбраться повыше, чтобы облегчить свои мученья. Многие, подобно лягушкам, цеплялись к берегу -- но, как только бесы приближались, они пугливо ныряли в варево. Одна из душ замешкалась -- ее работник Ада ловко прихватил крюком за слипшиеся космы, выволок на сушу и собрался, кажется, помучить. Я изведал у провожатого, не знакома ли Вергилию эта тень? Учитель нагнулся к жертве... та заголосила:
- Я был там, на Земле хорошим... в детстве. Но мать меня отдала с малолетства в услуженье одному вельможе, ведь мой отец слыл скверным человеком, семью оставив без гроша. Я старался слыть старательным и расторопным: попав на службу к королю Тебальду, стал значимой фигурой... и не сдержался, мзду стал брать, впрочем, как и все. Там так: коль ты честен и чист -- тебя сожрут. Вот и попал в...
Договорить несчастный не успел: бес принялся терзать улов клыками. Вергилий хладнокровно спросил у истязуемого:
- А знаешь ли из здешних кого-нибудь из латинян.
Я был потрясен: раздираемый звероподобным бесом ответил моему учителю слишком уж спокойно, перечислив несколько имен, пообещав хоть семерых представить -- но только при условии, что бесы чуть подальше отойдут. Те не поверили:
- Знаем мы брата вашего: в коварстве вам равных нет.
- Да что вы, - почти божился полурастерзанный, - разве откажусь понаблюдать страданье соседей!
- Ладно, - согласился сатанинский труженик, - но знай: дернешься -- прибью, скотину.
Бесы отошли. А наш хитрец -- нырк! -- и был таков. Один из бесов попытался настичь несчастного, но по поверхности кипящей крылищем чиркнул -- и... увяз. Собрат рогатый пытался вызволить напарника из смоляного плена, но тоже втюхался. Обоих поглощала жижа, другие демоны еще пытались спасти сотрудников крюками, но было поздно: те уже спеклись. Воспользовавшись суматохой, мы с учителем ретировались.
Я размышлял: "А ведь мы стали причиной бесовского позора... эти твари могут нам отомстить!" Я прямо чувствовал, как волосы на голове дыбятся.
- Учитель, - я взмолился, - они, возможно, уже затеяли погоню. Придумай, где нам спрятаться.
- Да, вижу, ты паникуешь. Давай по склону спустимся, и, если доберемся до следующего рва, нас уж не достанет никакая...
Он не успел закончить -- я уж видел бесов, несущихся к нам на черных крыльях. Вергилий меня схватил чуть не в охапку -- и мы вместе покатились по скату вниз. Казалось, учитель меня держал как малое родное чадо. И вот уж мы на ровном выступе, а демоны застыли наверху: нарушить границы рвов они не в силах. Вокруг же нас неспешно и понуро бродили тени тех, кто на Земле прослыли лицемерами. Все они несли покрытые фальшивой позолотой одежды из свинца. Я не в силах был слышать их горький плач. Мы пошли налево.
- Тосканский говор узнаю, - стоная произнес один из здешних мучеников, - не торопись, живой: вдруг, я чем смогу помочь...
Вергилий дал мне знак притормозить и с этой тенью, с трудом несущей плащ свинцовый, побеседовать. Подковылял второй. Долго они меня пытливо изучали, наконец первый пробурчал:
- Мы из Болоньи, были рыцарями Девы Марии. Я -- Каталано, он -- Лодеринго. Твой народ призвал нас хранить спокойствие. Ну, ты знаешь, как мы исполняли долг.
-Да уж, - хотел я правду-матку рубануть, - дела ваши...
Но умолк в смятенье, разглядев распятого тремя колами -- горизонтально, всего в пыли. Это существо затрепетало, меня увидев.
-А, этот, - равнодушно пояснил Каталано, - Каифа, первосвященник иудейский -- тот, кто придумал Спасителя казнить. Его удел -- лежать прибитым к камню и смотреть, как мы тут свинец таскаем. Здесь все из тех, кто в удел еврейскому народу злое семя оставил.
Я приметил, что Вергилий смотрит на распятого и попранного с немалым удивленьем. Мы расспросили братьев-рыцарей о дальнейшем пути. Каталано указал дорогу поверху, над обвалом. Оказалось, бес нас все-таки попутал.
Теперь учитель меня поддерживал, поняв, что я значительно устал. Мы осторожненько ступали по камням, казавшимся столь неустойчивыми. Верх обвала -- путь коварный. Пришел момент, когда я просто сел, поняв, что силы меня вконец оставили.
- Эй! - воскликнул проводник, - Лежа на перине славы не обретешь. Кто отступает, оставляет в мире такой же след как дым костра или морская пена. Восстань, мой сын, не может быть побед запретных духу, если он не поддается унынию. Нам еще потом ввысь шагать по лестнице, которая гораздо длиннее.
Я приподнялся и даже постарался показать учителю, что бодрость ко мне вернулась, хоть это было совсем так. И я солгал:
- Да, теперь я полон решимости!
На самом деле идти стало еще труднее; карабкаться пришлось, едва цепляясь за выступы скал. Уж снова я собрался пасть духом -- тут из расщелины донесся шум. Вначале я не понял: голос ли это или иное что-то, но факт, что это сотрясенье воздуха стихало. Взглянув в прореху, я увидел только тьму.
- Учитель, - я шепнул, подразумевая выкроить для отдыха хотя б минутку, - давай сойдем чуть вниз, постоим у края и прислушаемся.
Он согласился. Мы спустились -- и оказались на краю кольца. Я и теперь от страха холодею, когда картину, представшую пред нами, припоминаю: там, во рву весь извивался громадный ком змеюк. Наверное, во всей Ливийской пустыне столько гадов не наберется. Посреди этого змеиного болота шевелились совершенно обнаженные тени людей. Рептилии душили своих жертв, стягивали руки, впивались в шеи... Я наблюдал, как одна из душ, искусанная вся, вспыхнула и сгорела, но пепел очень скоро собрался в ту же человеческую форму. Учитель спокойно вопросил восставшего подобно птице Феникс:
- Кто ты такой?
- Тосканец я, - ответил нам несчастный, - в этот мир попал совсем недавно. Поделом: на Земле существовал скотиной, а жить по-человечьи вовсе не желал. Я ублюдок Ванни Фуччи по кличке Зверь.
Я удивился. Этого злодея я знал: он был грабителем, убийцей. Но как же так: ров заготован для воров, а не насильников...
- Земляк, - сказала тень разбойника, - мне и самому противно попасть в эту компанию. Но здесь, в Аду нет смысла скрывать: украл я в храме утварь церковную, был грех. А к ответу привлекли другого. Но слушай: если к свету выйдешь, тебе я кое-то предвосхищу, чтоб ты особо и не торжествовал...
Злодей поведал мне о будущем: где белые разгромят черных и наоборот, когда я и мои соратники будут изгнаны. Закончив предсказание, тень злорадно добавила:
- Это я тебе, приятель, для того все рассказал, чтоб тебе худо было жить. - Вскинув вверх обе руки с пальцами, в фиги сжатыми, Зверь взревел: - Вот тебе, Боже праведный, мои святые кукиши!
Тут же одна из змей обвила горло негодяя, другая -- скрутила руки. С той поры, признаюсь, я сострадаю далеко не всякому из падших. Здесь, во рву седьмом я видел и другие проклятые души. И даже тень кентавра! Его облипли змеи, а над головой навис дракон. Учитель пояснил, что и человекоконь сюда попал за воровство: утянул у Геркулеса стадо.
Среди воров узнал я сыновей знатнейших из родов родной Флоренции -- целых пять душонок! Да, их тени теперь страдают, превратясь в уродцев. И я их не жалею...
...Снова я устало поплелся за учителем. В восьмом по счету рву нам предстояло увидеть совсем уж невообразимое. Мой взор заворожила игра роящихся огней.
- В каждом из них, - пояснил Вергилий, - запрятан дух.
Поэт, указывая поочередно на тот или иной огонь, имена произносил, известные из преданий древних. Я разглядел, что эти сгустки плазмы рогаты. Один из них -- полумифический Улисс и у него был голос. Я захотел узнать: как он погиб на самом деле?
- Когда расстался я с Цирцеей, - поведал мне в огне плененный дух Улисса, - целый год скрывавшей меня там, куда потом пристал Эней, ни тоска по сыну, ни страх перед отцом, ни долг пред Пенелопой не могли смирить мой голод приключений. На судне небольшом, с друзьями я познал Марокко, Испанию, Сардинию, другие острова. Мы прошли пролив у Геркулесовых столбов и я сказал друзьям: "О, братья! Мы прошли немалый путь, и, пока еще в нас живы земные чувства, давайте посвятим их постиженью новизны. Отправимся к закату, чтобы открыть безлюдный мир!" Мне удалось воодушевить команду и мы отважно повели судно наше в неведомое. Но на беду и не заметили, что коварное теченье нас отклонило к Югу. Пять лун прошло, а мы все плыли, познав другие небеса. И наконец пред нами открылась громадная гора. Недолго мы торжествовали: корабль наш увлек гигантский водоворот. Трижды покружив, на четвертый нас поглотила мрачная пучина...