― А вы нам и не помешали, ― сказала Элизабет, улыбаясь. Парень нервно улыбнулся, видимо, он был новичком и общение со столь важными особами его немного нервировало. ― Как тебя зовут?
― Томас, Ваше Величество, ― сказал юноша, не поднимая головы
― Очень приятно, ― кивнула Люси. На ее милом личике играла красивая улыбка. Томас поднял голову и глянул на Королеву Отважную, которая немного покраснела. Элизабет саркастично приподняла бровь.
― Вас уже одних оставить нельзя, ― раздался голос Эдмунда, и Элизабет тут же просветлела лицом. ― Уже начали с кем-то флиртовать?
Эдмунд появился рядом и пристроился рядом с Элиз, закинув руку ей на плечо. Вообще, это был его излюбленный жест, в нужные моменты показывая, чьей девушкой является Колдунья, показывая то, что Элиз в безопасности. Элизабет рассмеялась, боднув Эдмунда в плечо. Люси улыбнулась, а смущенный Томас, пробормотав извинения, поспешил исчезнуть. Эдмунд проводил его взглядом.
― Каспиан нашел нам каюту, ― внезапно сказал он. ― Она маленькая, там едва ли десять на десять шагов.
Элиз передернула плечами.
― Все равно, все лучше, чем комната у Альберты и Гарольда.
И тут, словно услышав эти слова, из трюма вылез Юстэс. Когда Каспиан вернул Люси бутылочку с волшебным эликсиром, девочка тут же потратила одну каплю на нерадивого родственника, хотя Элизабет и Эдмунд были уверены, что он этого не заслужил. И, хотя он сказал: «Какая гадость!», лицо его порозовело, вообще ему стало лучше. Он перестал жаловаться на бурю и головную боль и принялся требовать, чтобы его высадили на берег, где он немедленно свяжется с британским консулом. Когда же Рипичип спросил, кто такой «консул» ― Элизабет пришлось объяснять мышу, что это ― не вид поединка ― Юстэс пробормотал: «И этого не знает!..» В конце концов его удалось убедить, что они и так плывут на всех парусах к ближайшей земле, а отправить его в Кембридж, где жили дядя Гарольд и тётя Альберта, не легче, чем на луну. Тогда он хмуро согласился переодеться и выйти на палубу.
― Надо было тебе оставить его в яме с червями, ― сказал Эдмунд, и Элизабет рассмеялась.
― Вижу, вы опять несете чепуху, ― недовольно пробурчал Юстэс. Буквально пару шагов от трюма до борта дались ему нелегко ― он ковылял и спотыкаясь, так и не научившись ходить по палубе.
― Тебе уже лучше? ― заботливо спросила Люси. Как бы Юстэс себя не вел, Люси по натуре заботилась о каждом, кто нуждался в помощи. Будь это первый рыцарь Нарнии или же последний разбойник ― для Королевы Отважной не было разницы. Возможно, именно поэтому она была так любима жителями Старой и Новой Нарнии.
― Да, вам всем на зло, ― кинул Вред, останавливаясь рядом с Эдмундом и Элиз. ― Хорошо, хоть здоровьем не обделен.
― Та же искрометная веселость, ― все перевели взгляд на Рипичипа, который, цепко держась за веревки, подскочил к говорящим. ― Не укачивает? ― саркастично поинтересовался он.
― Еще чего! ― тут же откликнулся Юстэс, готовый отстаивать свою честь, даже в глазах мыши. ― Просто я испытал шок, ― Эдмунд состроил братцу рожицу, и Элизабет ободряюще похлопала парня по спине. ― Мама говорит ― я впечатлительный, потому что умный.
Эдмунд открыл было рот, чтобы съязвить на счет последний фразы нерадивого родственника, и тут бы Вреду не выйти победителем ― Эдмунд с легкостью выходил победителем в словесных перепалках, и могла ему составить конкуренцию тут только его девушка, но Рипичип опередил его:
― Сам-то он не больно впечатляет, ― вставил мышь, отчего Люси тихо рассмеялась. Она не одобряла насмешки над Юстэсом, но в Нарнии все становилось безобиднее. По крайней мере, тут Эдмунд не пытался ударить братца при каждой возможности.
― Надо смотреть, чтобы наш впечатлительный за борт не упал, ― сказала Элиз, и Пэванси синхронно хмыкнули. Юстэс, однако, больше был задет словами Рипичипа, чем Грейс. Потому что насмешки девушки он мог еще стерпеть, но когда над ним смеялась мышь ― нет, это было за гранью его терпения. Юстэс весь покраснел и снова принялся голосить, отчего Элизабет и Эдмунд синхронно закатили глаза.
― Когда мы доберемся до цивилизации, я обращусь к британскому консулу! ― при этих словах Юстэс начал аккуратно отходить от компании, видимо боясь, что доводы Элиз не сработают, и Рипичип решит, что консул ― все-таки вид поединка. ― И вас всех арестуют за похищение!
Юстэс, совершенно увлёкшись планированием будущего возмездия, не заметил, как врезался в Каспиана. Он тут же отошёл от Короля с испуганным видом.
― Похищение? ― спокойно поинтересовался Каспиан. ― Забавно. Мы тебе жизнь спасли.
― Меня держат насильно! ― взвизгнул мальчик, оборачиваясь на родственников. Элизабет оперлась спиной на борт, слегка наклонившись назад и скрестив руки на груди, Эдмунд хмыкнул и отвел взгляд от родственника, а Люси смотрела с искренним сожалением. Видимо, от них помощи ждать не приходилось, и с этими дикарями Вреду придётся разбираться самому.
― Ага, ― весело подтвердил Рипичип. Вокруг спорящего собирались матросы, которые принимали Юстэса скорее за шута ― никто не воспринимал его слова всерьез.
― Разве? ― поддержал Каспиан.
― В ужасных, антисанитарных условиях! Среди какого-то зоопарка!
― Он что, всегда столько ноет? ― спросил Рипичип, не обращаясь ни к кому конкретному.
― Это он только начал, ― тяжело вздохнул Эдмунд, мелким глянув на наклонившуюся вниз Элизабет. Девушка приоткрыла один взгляд и внезапно выпрямились.
― Держат насильно? ― с легкой доброй улыбкой поинтересовалась она. Юстэс судорожно закивал. ― Хорошо. Плыви домой, Юси.
И прежде, чем кто-то успел что-то сказать, Элизабет сделал незамысловатое движение пальцами, и Юстэс взмыл над кормой, а потом резко устремился в воду, направляемый рукой Колдуньи.
― Элиз! ― воскликнула Люси, немного испугавшись. Каспиан глянул за борт. Юстэс, широко расставив руки и ноги наподобие морской звезды, скользил в паре сантиметров над водой. От него исходило легкое светло-голубое сияние. Он вопил что-то, но грянувший взрыв хохота заглушил его слова. Эдмунд рассмеялся тоже, но Люси смотрела хмуро. Уловив ее взгляд, Элизабет, тяжело вздохнув, вернула Юстэса обратно на корму. Лицо и одежда его снова немного намокли, он тяжело дышал от испуга. Элизабет иронично вздернула бровь:
― Полегчало?
Юстэс, на негнущихся ногах встал, и, тыкая пальцем в сторону Элиз, пытался что-то сказать.
― Ве….Ве… ― Элизабет закатила глаза, понимая, что тот собирается сказать. ― Ведьма! Нет, вы все видели! Она ведьма!
Все снова засмеялись, и только Рипичип с Каспианом внезапно нахмурились. Мышь дернул саблю, словно желая выстоять честь своей Королевы, но Эдмунд его опередил. Он в шаг преодолел расстояние между ним и братцем, возвышаясь над Юстэсом, как скала. Юстэс понял: он сказал что-то ужасное, потому что не успели даже матросы разобраться что к чему и перестать смеяться, как поднялся невообразимый шум. Сама Элизабет метнулся прикрыть собой Вреда от кулаков Эдмунда, и парень остановился перед ней. Люси соскочила с бочек, на которых сидела, и кричала: «Да как ты смел такое сказать!»,
― Думай, что говоришь! ― зло сказал Эдмунд, хватая Элиз за плечи, и стараясь убрать ее с дороги как можно аккуратнее. ― Никогда не смей так больше говорить, понял!? Если ты еще раз назовешь Элиз ведьмой, я сам выкину тебя за борт!
Сдвинуть с места Колдунью он не смог, поэтому Юстэс отделался в этой ситуации легким испугом. Элизабет схватила Эдмунда за локти и только тогда, вместе с ним, отошла от Вреда. Эдмунд дышал тяжело, и матросы стали тихо переговариваться ― что именно так взбесило Короля Справедливого. Элизабет что-то шепотом сказала ему, и Эдмунд, не сводя почерневших от злости глаз с Юстэса, кивнул. Но этого девушке было мало: она положила руку Эду на щеку, заставляя все-таки перевести взгляд на себя, и принялась что-то ему вталкивать. Ее шепот был похож на ветер, поэтому никто, кроме Эдмунда, не слышал сказанного. Зато голос Каспиана прозвучал громко и удивительно холодно:
― На этом корабле и во всей Нарнии никто не смеет называть Королеву Элизабет ― Ведьмой!
― А если ты попробуешь еще раз, ― вставил Рипичип; его усы топорщились в разные стороны и мелким подрагивали от злости. ― Я отрежу твой язык!
И для виду он взмахнул пару раз саблей, и Юстэс вздрогнул от того, какой звук она издала, когда разрезала воздух. Он судорожно кивал, пытаясь сказать слова извинений, но поскольку Элиз и Эд его не слушали, Люси поспешно отвела его обратно в трюм, от греха подальше.
― Пойдем, ― услышала она голос Элизабет. ― Покажешь мне нашу комнатушку на десять шагов.
Объяснить, почему все так отреагировали на слова о Ведьме, Люси не знала, как.
― Понимаешь, ― аккуратно начала она, смотря на еще дрожащего от пережитого брата. ― В Нарнии ведьмы ― плохие. Есть добрые феи, а есть злые ведьмы, поэтому применять это к Элиз, немного… невежливо.
― Ну, на добрую фею она тоже мало смахивает, ― рассердился Юстэс. Он стоически не верил ни в тех, ни других, но придерживался мнения, что Ведьма ― собирательный термин, куда относятся все, кто владеет магией.
― И все равно, она ― не ведьма, ― твердо произнесла Люси. Несмотря на то, что при общении Элизабет казалось циничной и жестокой, на самом деле была ранимой и обидчивой душой. Она открывала свои переживания только самым близким людям.― Она Колдунья. И она не плохая.
Конечно, не объяснять же Юстэсу всю сложность семьи Элизабет. Ее тетка была самой настоящей Ведьмой, но Элизабет же не такая. Да, иногда ее шутки могли становится злыми, но никогда ―опасными. Она бы никогда не подвесила его над водой, если бы не была уверена, что сможет его удержать. И в случае чего ― первая прыгнула бы его спасать. Но злому, испуганному и дрожащему Юстэсу Люси не смогла бы это объяснить.
***
Эдмунд с удовольствием плюхнулся на кровать, широко раскинув ноги и руки.
― Эй, ― засмеялась Элизабет, пихая парня в бок, и заставляя его оттесниться ближе к стене. ― Не наглей, это кровать на нас двоих!
― Правда? ― притворно удивился Эдмунд. ― Я думал, один из нас ляжет на полу!
Элизабет возмущенно хмыкнула и, выхватив, подушку из-под головы Короля, ударила его по груди.
― Еще одна такая шутка, и это будешь ты.
Эдмунд засмеялся и перехватил руки возмущённый, но смеющийся Элиз, и дернул на себя. Девушка быстро пристроилась у юноши на груди, потому что кровать в доме семьи Вредов была немногим больше. Пару минут они лежали молча; Эдмунд водил кончиками пальцев по черным волосам, а Элизабет, закрыв глаза, старалась ни о чем не думать. Внезапно Эдмунд сжал руку девушки и вздохнул:
― Опять горячие.
― Как всегда, ― Элизабет пожала плечами, но движение вышло немного неловким из-за того, что она была вплотную прижата к Эдмунду. ― Как думаешь, что нас ждет в этом путешествии?
― Они всегда интересны из-за того, что мы не знаем, что будет дальше, ― заметил Эдмунд, отстраняя девушку и поворачиваясь на бок к ней лицом. Элизабет закинула руку за их головы, а Эд переплел пальцы другой руки. ― Не знать, где ты окажешься не то, что завтра, а просто через час ― разве это не удивительно, ― внезапно он хмыкнул, и Элиз с удивлением заметила, что бледная кожа парня немного покраснела. ― В любом случае, я знаю, что через час, через день и до конца жизни я буду рядом с тобой.
И в доказательство своих слов, он сильнее сжал горячие тонкие пальцы своей девушки. Элизабет улыбнулась.
― Я люблю тебя.
― И я тебя.
Элизабет ничего не мешало с удовольствием обвить шею жениха и легко прижаться к его губам ласковым радостным поцелуем.
Пусть теплый ветер сны твои
Несет ко мне ночами,
Пусть свет Луны серебряной
Укажет путь ко мне,
Приюта нет нам на Земле,
Элизабет открыла глаза, потом зажмурилась, и снова открыла. В каюте было относительно светло ― маленькое пространство с лихвой освещала луна, свет которой попадал в небольшое окошко. Сначала девушка подумала, что ей послышалось ― в конце концов, на всем корабле из девушек были только она и Люси, кто же мог еще петь? А голос был точно женским ― высоким, но мелодичным и очень красивым. Поэтому Элиз снова закрыла глаза, и прижалась ближе к спящему позади Эдмунду, который сонно положил руку ей на талию.
Приюта нет нам на Земле,
Покоя нет нам в Море,
Так где же, где, Любовь моя,
Вернешься ты ко мне?
Тут Элизабет резко открыла глаза и села на кровати. Слова прозвучали очень четко, а идеальный слух колдуньи никогда не подводил свою обладательницу. Эдмунд повернулся лицом к стене, и Элиз кинула на него быстрый взгляд ― спит. Спустив ноги с кровати, девушка коснулась голыми ступнями удивительно теплых досок.
Пусть теплый ветер сны твои
Несет ко мне ночами,
Девушка решительно направилась прочь из каюты, но едва она открыла дверь, как ее ослепил яркий огонь. Она, пораженная, сделала шаг назад, но вовсе не оказалась в спасительном полумраке каюты. Напротив, она наткнулась спиной на дерево, с которого тут же посыпался пепел.
― Что за…? ― Элизабет быстро покрутилась вокруг своей оси, стараясь понять, где оказалась. Понятно, что она спала, так как горящая местность вовсе не напоминала ей спокойный ночной корабль. Вокруг стали прорисовываться новые детали ― раздавались крики людей, звон оружия. В нос проник запах гари, неприятно щекоча его. Элизабет терялась в этом кровавом окружении – словно разом выключили зрение и осязание. Жаль, что слышать девушка не перестала – стоны умирающих раздавались рядом с ней. Элизабет закашлялась ― она задыхалась.
― Смотри, ― внезапно сказал спокойный и уверенный голос рядом с Элизабет. Она повернула голову и увидела Аслана, который взирал на нее как всегда спокойно и тепло. ― Ты знаешь, куда смотреть.
― Нет, ― возразила Колдунья. ― Я же никогда…
― Это был не вопрос, ― спокойно прервал ее Лев. ― Смотри туда ― у подножья горы.
В голове противно зазвенело, но Колдунья послушала Аслана. Теперь и ей казалось, что она здесь уже была, но вспомнить, когда именно ― не могла. Элизабет закрыла глаза, а потом резко распахнула, и очи ее засверкали сиреневым светом.
Несмотря на творившийся вокруг нее хаос, девушка разглядела высокую фигуру в капюшоне ― там, куда и сказал смотреть Аслан. В ее руках был маленький сверток.
― Мама, ― внезапно проронила Элизабет. Наконец она узнала эту сцену ― момент, когда женщина, которая дала ей жизнь, отправляет ее в совершенно другой мир, чтобы спасти от Джадис. Элизабет болезненно улыбнулась, наблюдая за аккуратными шажками этой женщины, видела, как одной рукой она прижимает к себе сверток, а другой поднимает клинок одного из умерщвлённых война. Ее губы шевелятся, а по лицу струятся слезы – Элизабет видела это даже через то расстояние, что их разделяло.
― И что вы хотите от меня? ― воскликнула девушка. Глаза ее слезились, она вскинула голову к небу, которое заволокло черным дымом. ― К чему это?!
О матери она не думала ни до, ни после. Вообще, Элизабет никогда не думала о своих родителях ― даже до попадания в Нарнию. Ей не были интересны люди, которые бросили своего ребенка, какими мотивами ими не двигали. Если бы она встретилась с ними, то не стала спрашивать ― почему и зачем, ей было не интересно. После того, как Элиз узнала правду, мало что изменилось ― мотивы матери стали более понятны, но в душе было пусто. Любви к этой женщине она не испытывала, и уж тем более не чувствовала с ней связь матери с дитя. Ее семьей были Пэванси, а теперь ей стал только один человек.
Эдмунд ― вот о ком она думала, когда ей было плохо, когда ей было хорошо, в нем она искала поддержку и любовь. Каждый мог относиться к ней, как того желал, но Элизабет не была уверена в том, что сможет перенести равнодушие к ней со стороны единственного человека, которого решилась не только полюбить, но и подпустить к себе настолько близко, что теперь без Эдмунда и дышать невозможно, и жить не хочется. Да и не умеет она жить без него. Только существовать — односложно и уныло. Элизабет знала, что чувства Эда к ней ничуть не меньше, и этой любви вполне хватало, чтобы жить счастливо.